Ожог от зеркала
Шрифт:
Тарас приладил на ноги дорожные кольца и пошёл еле заметной тропинкой в глубину леса. Пусть ещё догонят, твари бронированные.
Минареты Святой Софии уходили в бездонное небо. Осень отдыхала от полуденного зноя, море плескалось под рыбачьими шхунами, шумные базары остались в стороне. Лизо и Грач ехали по улочкам Стамбула на прекрасных вороных конях, каждый из которых составил бы честь любому племенному заводу.
– Ты думаешь, от этих распоряжений будет толк? Они вряд ли вообще сюда доедут.
– Этот
– Но мы собирались выехать ему навстречу. Ты считаешь, следует закладываться на вариант, когда школяры одолеют великого Лизо?
– Я понимаю твой сарказм, цветный. Но нас могут отвлечь обстоятельства. Так что лучше перестраховаться.
Грач придержал коня, кинул монету продавцу сладостей и показал на свой выбор. Тот с готовностью подскочил, протянув кулёк светлой пастилы. Лизо брезгливо поморщился.
– Они делают её руками.
– Понятное дело. – Грач кинул в рот пастилку и аппетитно её прожевал. – Не ногами же её им делать.
– Полное отсутствие гигиены, – вздохнул Лизо, но Грач только беспечно махнул своим кулёчком.
– Не предлагаю.
– Правильно. Не возьму.
– Так во сколько нам обошлась твоя страховочка?
– Шесть тысяч серебром.
Грач поперхнулся очередной пастилкой и кинул кулек коню под копыта.
– Лизо, чёрт, всему есть предел.
– Не чертыхайся.
– Ни хрена себе. Из моей доли вычли три тысячи серебром, а я должен радоваться? В гробу я видел такие страховки. Им в жизни до Стамбула не добраться. Их рыцари перехватят в самом княжестве, я подкинул боярам наводку на след.
Лизо круто осадил коня, вытащил рапиру – вокруг клинка дымилось марево боевых заклятий – и остановил идущую мимо женщину. Не слишком деликатно, клинком, плашмя, под закрытое тканью горло.
– Открой лицо, – сказал он на плохом фарси.
– Лизо, ты спятил со своими прибабахами. Она сейчас завизжит, сюда полгорода сбежится.
В узком проулке никого не было. Женщина, завороженно глядя на валча – на клинок она вообще не обратила внимания – подняла паранджу.
– Стара. – Лизо потерял интерес к прохожей. Та подхватила пустую корзину – видимо, шла с базара, – и засеменила дальше.
Грач обречённо махнул рукой.
– Если тебе приспичило, поехали на Розовую площадь.
Лизо обнажил в улыбке мелкие зубы.
– Хотел отвлечь тебя от денежных расчётов. Я пока обойдусь.
Шелковым шорохом лопнуло левое дорожное кольцо. Тарас сразу сбился с шага, но через секунду, оставшись без пары, зашелестело, сдуваясь, правое. Сколько ни отстраивай синхрон, всё равно лажа. Вот так ладно при ходьбе, а если в горах, на леднике или просто на бегу – ведь и ногу можно сломать.
Скорость сразу упала. Тарас ещё сделал несколько шагов и остановился. Кольца на икрах позволяли делать огромные прыжки, «окольцованный» пешеход лишь чуть-чуть уступал всаднику, а в лесу, может, и не уступал вовсе. Устаёшь, конечно, больше, но иногда надо.
Тарас
Вот только Старица не Тверь. Вокруг неё дороги малые, на такие выбраться – от конного не уйдёшь. Да и этих нет, вокруг глухомань. Буераки, овраги, кустарник. С редкими лесными тропинками.
Коней не было слышно. Стрелка – Тарас не выходил на открытые пространства – также не было видно, и какое-то время у школяра ещё оставалось. Рассчитывать на то, что трюк с прыжком в сторону наглухо запутает следы, у него не хватало наглости. Догонят. Вопрос – когда.
Он снова попытался определиться с местом. Можно было, конечно, спросить птичку... Или вообще рыцарей позвать... До города было уже верст десять-двенадцать... Накрутил кренделей, так что и сам запутался. Тарас присел на бревно и вытащил из кармана кусок сдобной лепёшки. Промокшие ноги тут же начали остывать. Хреново, шут. Холодно.
Ему показалось, что идти следует на запад. Направление он чувствовал и в ненастный день, видеть солнце для ориентировки школярам не требовалось. Учили. Он встал, стряхнул в рот с ладони немногочисленные крошки и улыбнулся. Ситуация изменилась.
Густо пошел снег.
Глава 16
– Он и спрашивает: «Девушка, на кого вы гадаете?» – Ярослав хихикнул. – А она в ответ: «Я не гадаю. Я просто отрываю ромашке лепестки».
Никита ухмыльнулся, лица Варвары и Лучника не изменились. Впрочем, воин мог и не понять анекдота.
Ярослав снова попытался поддержать разговор.
– Старший курс, объясните. Почему у нас для связи глиняные птицы используются? Хрупкий ведь материал. Взяли бы кусок металла.
– С глиной проще работать. Ещё от големов пошло. И потом, какая разница... Там на каждой трубке заклятие от удара и оберег от потери.
– Вот именно. Но если я этой трубкой гвоздь начну вколачивать, что будет?
– Разобьёшь.
– Разобью. Вот этого я никогда не понимал. Объясни?
– Оно тебе надо? – Никита не был расположен к разговору.
– Ты, Ярик, просто не забивай соловьём гвозди.
– Нет, вы уж объясните, я разобраться хочу. Или сами не знаете?
Никита вздохнул. Потом задумчиво покрутил кружку пива. Жидкости там было примерно наполовину. Они уже несколько часов сидели в корчме, и любые разговоры становились в тягость.
– Заклятие ориентируется на стержень твоих желаний. Реальных желаний, понимаешь? Если удар будет случайным, его в стержне не окажется, и сработает блокировка. А если ты специально птичкой по гвоздям молотишь... Это осмысленное действие, тут уже что крепче – глина или гвоздь. И если ты выкинешь её в кусты сам, лично, ни писка, ни покалывания уже не будет. Это не будет считаться потерей. И здесь как раз глина, на металл заклятие такого качества не наложить.