Ожог
Шрифт:
И опять ее тело захлестнула жаркая волна возбуждения. Джоузи нравилась открытость Эша. Он хотел ее, хотел всегда. Им не нужны были дурацкие игры в угадывание. Они вообще обошлись без игр. Эш сразу предупредил ее, что ему нужна реальность. И все у них было реальным. Может, тогда она не понимала, но дни, проведенные рядом с Эшем, наглядно подтверждали: он хозяин своих слов.
Он ежедневно говорил, какая она красивая и как сильно он ее хочет. Признавался, насколько рад, что теперь она живет здесь. Эш восхищался ее даром покорности и ценил ее доверие.
Всего за одну неделю их отношения приобрели силу, крепость и глубину. Джоузи было не с чем сравнивать. Все ее прежние отношения были лишь бледными копиями нынешних.
Думая об этом, Джоузи понимала: те отношения затрагивали лишь ее тело и отчасти разум. Но не сердце. Ее сердце оставалось свободным. С Эшем все было не так. Он владел не только ее телом. Незаметно Эш сумел завоевать ее сердце и душу, сделав это за считаные дни.
Такого просто не могло быть. Такое — из мира фантазий, из мира посредственных романов и мелодрам. В реальном мире отношения складываются не вдруг и требуют труда. Они не могут просто произойти. И любовь не появляется просто так. Или появляется?
Неужели она… влюбилась? Чепуха, она не могла так быстро полюбить. Они с Эшем все еще познавали друг друга, исследовали территорию и границы их отношений.
Да, Эш разбудил в ней безудержное сексуальное желание. Даже похоть, если называть вещи своими именами. Эш ей очень нравился. Ужасно нравился, как сказала бы она в юности. Но любила ли она его? Была ли каждая минута, проведенная без него, полна невыразимых мучений?
С ней определенно что-то происходило. Она все глубже застревала, увязала в Эше. Джоузи отчаянно боролась с этим состоянием, твердя себе о преждевременности. Она ведь так мало знает об этом человеке. Практически только то, что он решил ей рассказать. Она еще не видела его друзей, не встречалась с его родными. Впрочем, с родными Эша она вряд ли познакомится. Эш ненавидел свою родню и не делал из этого тайны.
Но как можно ненавидеть близких родственников? Свою мать Джоузи обожала, восхищалась ею и долго не могла оправиться после ее смерти. А вот отца… отца Джоузи ненавидела. Так кто дал ей право осуждать Эша? Джоузи вообще не считала отца ни близким человеком, ни частью своей семьи. Ей было не за что его любить. Даже уважать не за что. Он был не более чем ее биологическим отцом. Донором спермы для ее матери. И только.
— Малышка, ты куда-то уплыла.
Мягкий упрек Эша мгновенно вернул Джоузи в реальность, разогнав ее растрепанные мысли. Она подняла голову. Эш пристально смотрел на нее, держа член в зажатом кулаке.
Джоузи покраснела. Надо же, Эш поймал ее, как напроказившую девчонку. От него ничего не скроешь. Он все видел, был созвучен с ее настроениями и мыслями. Джоузи пугало, что всего после недели совместной жизни Эш читал ее, как открытую книгу.
— Малышка, о чем ты думала? Во всяком случае, не о моем члене. Не могу сказать, что мне не понравились твои ласки, но ты сама не заметила, как прекратила их и исчезла.
Джоузи со вздохом поднялась на ноги:
— Прости, Эш. Я виновата. Собралась доставить тебе удовольствие, а сама задумалась совсем о других вещах.
Такое поведение заслуживало наказания. Майкл обязательно ее наказал бы. Его наказания не приносили ей никакого наслаждения, в том числе и нестандартного. Только боль.
Эш все так же сосредоточенно смотрел на нее.
— И какие же мысли забили тебе голову? О чем бы ты ни думала, мне это не нравится.
Джоузи поджала губы. Она хотела было отговориться какой-нибудь стандартной фразой. Пустая затея. С Эшем такой номер не пройдет. Он будет допытываться, пока не узнает правду. Ему нравилась предельная честность. Он хотел знать, чем именно была занята ее голова.
— Я думала, не накажешь ли ты меня за рассеянность, — тихо призналась она. — Потом вспомнила наказания Майкла. Он бы
Глаза Эша сердито блеснули. Джоузи инстинктивно отдернула руку. Потом у него помрачнело лицо. Ну зачем она ляпнула про Майкла? Зачем эта глупая честность дурака? Майкл — ее прошлое, которому здесь нечего делать. Это их мир, их отношения.
Джоузи потупила взгляд, зажав руки между колен. Эш бормотал ругательства, но она не реагировала. Потом его руки осторожно взяли ее за плечи, слегка встряхнули и заставили поднять голову. Джоузи увидела, что Эш застегивает брюки.
— Чувствую, нам с тобой опять надо поговорить, но не раньше, чем ты окажешься в моих объятиях.
Эш вовсе не сердился на нее. У Джоузи отлегло от сердца. Как все-таки непросто плыть по волнам новых отношений. Любое слово, сказанное невпопад, любой несвоевременный жест может нарушить их идиллию. Джоузи не хотелось сложностей. Она почти любила Эша… или уже любила, только не признавалась себе. Им не нужны недомолвки, даже мелкие.
Эш сел на диван, потянув туда и Джоузи. Он погладил ей плечи, потом щеки и осторожно провел пальцем по губе, коснувшись почти зажившей раны.
— Я тебе уже говорил: я не твой отец, а ты не моя дочь. Мы с тобой не играем в дурацкие ролевые игры, когда один изображает родителя, а другой — ребенка. Ты взрослая женщина, имеющая свободу выбора. И если тебе кажется, что это противоречит особенности наших отношений, то так быть не должно. У тебя есть выбор: подчиняться мне или нет. Я не могу тебя заставить, не могу силой склонить к ненавистному для тебя решению. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. — (Джоузи молча слушала, не понимая, куда он клонит.) — Я не собираюсь тебя наказывать за какую-то твою оплошность или за то, что не доставила мне ожидаемого удовольствия. И кем бы я при этом был? Обыкновенным придурком, не понимающим, почему женщины его бросают. Наказания должны доставлять удовольствия нам обоим. Поняла? Если я шлепаю тебя ремнем по заднице, это заводит нас обоих. Пока такие порки нам нравятся, они будут продолжаться. Но неужели ты думаешь, что я, словно тупой папаша, буду хвататься за ремень всякий раз, когда ты сделаешь что-то не так или чем-то меня рассердишь? Этого никогда не будет. Никогда. Иначе я поставил бы себя на одну доску с тем подонком. — (Джоузи кивнула.) — Джоузи, ты понимаешь разницу? Я считаю тебя своей женщиной. Для него ты была собственностью. Он не допускал и мысли, что ты можешь его бросить. Это его настолько оскорбило, что вся его долбаная сдержанность разлетелась в клочья. Он имел полное право разозлиться на тебя, наговорить обидных слов. Но дальше — черта, переступать которую уважающий себя мужчина не может и не должен. Если я сердит, то просто не дотронусь до тебя, не говоря уже про секс. Я не ангел. У меня отвратительный характер. Я могу наговорить черт-те чего. Могу разбить посуду. Но не твою губу.
Напряжение, охватившее Джоузи, постепенно спадало.
— Малышка, мне очень важно, чтобы ты усвоила одну простую вещь: твои отношения с Майклом были никудышными. Нездоровыми. Возможно, тебе они казались другими, но я смотрю на них мужскими глазами. Кстати, таких отношений полным-полно. Если они устраивают обоих, на здоровье. И пока устраивают. Многих женщин такие отношения перестают устраивать, но они подыгрывают своим мужчинам. Причины бывают разные. Однако я ни в коем случае не хочу, чтобы ты мне подыгрывала. Конечно, я избалованный и требовательный тип. Мы оба это знаем. Но я не настолько эгоистичен и высокомерен, чтобы думать только о себе. Если тебе что-то не нравится или ты чего-то не хочешь, не таись и обязательно скажи мне. Мы с тобой это обсудим, поищем компромиссные варианты. Никаких «я так сказал, и будет только так».