Ожог

Святой Сева

Когда дверь за ней закрылась, толстяк тихо засмеялся.

– Чего это ты?
– с досадой спросил Владимир.

– Да так... Где ты ее откопал?

– Тут недалеко.

– Много там еще таких?

– Каких?
– его начала брать злоба.

Мишуня ухмыльнулся.

– Ты не нервничай. Что я тебе хотел сказать?
– он вздохнул.
– Дерьмо ты придумал, вот что... Ты ее прешь? Честно?

– И что тогда?

– То, что не хрен ее устраивать... Что она тебе, племяшка или еще какая родственница? Седьмая вода

на киселе?

– Нет.

– Ну так чего ты изгиляешься? Не по-людски это, - объяснил Мишуня.
– Сними ей хатку, напусти туда мебели всякой... мягкой... музыку там, телик, гардины плюшевые, понимаешь? Захаживай временами, поебывай с удовольствием.
– Он хмыкнул, задумавшись.
– Вот я своей Клаве клип собрался снимать - а? Чувствуешь?

– Она у тебя еще и петь умеет?
– вяло поинтересовался Владимир, радуясь перемене темы.

Тот махнул рукой.
– Хрен ее знает. Подвывает иногда, когда ЭмТиВи смотрит. А какая разница? Главное - при деле. Что я, дуремар, в продавалки ее загонять. Копейки пересчитывать.

– Мудро.
– Владимир неопределенно откашлялся.
– Пойду я, знаешь.

– Так ты задумайся.

– Ладно. Всех благ.

* * *

На улицу они вышли вместе. Щурясь от внезапно нагрянувшего солнца, она повернула к нему лицо:

– Спасибо.

Глаза ее сияли. Очевидно, перспективы ей мерещились радужные.

– Пока не за что, - мрачно ответил он. И отметил, что вчерашнее томление при взгляде на нее его покинуло. Обычная симпатичная девушка рядом, малолетка, с хитрецой, и... все. Что он видел в ней тогда такое, что заставило его сделать несколько чудовищных, возможно непоправимых, глупостей?

– Хочешь, пойдем ко мне?
– робко предложила она.
– Мать на работе, дома никого

От злости он сплюнул на тротуар.

– Хватит врать, слышишь? Надоело.

– А что?
– в ее голосе было неподдельное удивление.

– Раньше мать у тебя была в больнице.

– А-а!
– Она улыбнулась.
– Ну, тогда я соврала, точно. Ну, извини. Больше не буду.

В голове у него медленно вызревало решение.

– Пойдем, - выдавил он.
– Чаю сделаешь, по старой памяти?

– Угу!
– кивнула она.
– Надо ведь тебя как-то отблагодарить.

Теперь в ее словах ему мерещилась ирония. Вот бестия!

К ее дому добрались благополучно. На такси. В салоне она взяла его за руку и прижалась к нему. Он обнял ее за плечи, взгляд скользнул по тесно сжатым круглым коленкам. Тепло ее тела и запах духов начали производить определенное действие - он оттаивал, мысли спутались. "Еще раз?" - спросил он себя, и прислушался. Ответа не было.

Казалось, вчерашний день повторяется, с незначительными погрешностями. Лифт, квартирка на восьмом этаже, отпираемая дверь - на этот раз возилась с ключом она. Пройдя в затемненную прихожую с бравурным календарем на стене, он замешкался, чувствуя себя донельзя неуютно.

Она оперлась рукой о

стену, сбрасывая туфельки.
– Скорей разувайся!

– Что за спешка?
– пробормотал он.

– Сейчас прибежит... этот.

– Кто?
– ему стало тревожно.

– Да не бойся, - она улыбнулась, взяла его за руку, и провела в зал. Просто знакомый.

– Так какого-же черта...
– начал он, и осекся.

В прихожей с какой-то особенной дерзостью прогремел звонок.
– Посиди тут, - бросила Ирина.

Он услышал щелчок открываемого замка. Приглушенные голоса "А, привет.. Да... Не знаю..." Он вздохнул.

Чувствуя себя совершенным идиотом, сбросил плащ, присел на краешек кресла, огляделся. Совковый стандарт - стенка с макулатурными изданиями на полках, и столовым сервизом за матовыми стеклами, креслица, покрытая пледом кушетка, ковер на полу. Телевизор "Рекорд" на непривычных, тоненьких ножках. В углу комнаты, на невысоком письменном столе, имелся небольшой, древнего вида монитор и клавиатура - вид этих технологических символов его неприятно удивил. Он подошел поближе, постукал пальцем по клавишам. Над монитором, на стене, красовалась устрашающего вида маска какого-то индейца - размалеванная, с неопрятными перьями. В глазницах чудища были проделаны дырки, за которыми скрывалась чернота. Папье-маше, решил он. Кружок "умелые руки".

Позади раздался шорох, он оглянулся. В проеме двери стоял незнакомый юноша в длинном, до колен свитере. Несколько секунд парень с ненавистью смотрел на Владимира. Тот открыл рот, чтобы высказаться, но не успел - вошедший беззвучно исчез, словно призрак. В памяти осталось злое, усыпанное угрями, тонкогубое лицо. "

Черт". Да что тут происходит?

– Ира!
– позвал он.

Звук закрываемой двери.
– Сейчас!
– услышал он. "

Бред какой-то". Он плюхнулся на кушетку.

Где-то за стеной загремела посуда. Наконец, появилась Ирина, улыбающаяся.

– Что это было за привидение?
– потребовал он.

– А, - протянула она.
– Это Шпунтик. Он что, тебя видел?

– Чуть глазами не сожрал.

– Я же просила его не заходить, - рассерженным голосом сказала она.
– Ну ничего, я ему устрою.

– Кто такой?

– Сосед, - нехотя сказала она.
– Чай будешь?

– Буду. Только не увиливай. Чего ему тут надо?

– Он фидошник, - ответала она.

В этой фразе ему послышалась значитальность. Он поразмыслил мгновение, и спросил:

– Сектант?

Девушка хмыкнула.
– Вроде того.

– Мне его рожа не понравилась.

– Он мне комп собирает, - пояснила Ирина, и кивнула на монитор в углу. Почти все достал, процессор, карту, память...
– Она помолчала, и добавила: Только мамки нет.

– Так она ж на работе?

Она отмахнулась:

– Это прибор такой, нужен для компьютера. Внутрь вставляется. Вообще я сама не знаю, зачем, - Ирина улыбнулась.