Ожоги сердца (сборник)
Шрифт:
Радоваться бы ему в такой-то час — тысячи людей будут читать о нем завтра в газете! А он будто испугался этого и с грустью думал о завтрашних встречах с товарищами в автопарке. Этот Афоня, как показалось ему, не без умысла затеял разговор о творчестве Толстого, о величии человека, о царстве доверия.
Ярцев еще не знал, что через день его пригласят в управление завода на беседу, а затем состоится встреча с начальником испытательного цеха, который предложит поехать с группой шоферов-испытателей в Италию, в Турин, чтобы познакомиться с практикой выборочных испытаний легковых автомашин фирмы «Фиат».
Глава четвертая
ВИКТОР КУБАНЕЦ И ПОЛИНА
Прошла еще одна зима. На Крутояре она была похожа на затяжную страду, когда дожди начинают чередоваться со снежной крупой, а люди в летних майках, будто забыв о холоде и усталости, дни и ночи бьются за хлеб: еще одно усилие, еще… и зерну не угрожает ни зимовка под снегом, ни прелость… К весне семидесятого года тронулась первая линия конвейера, и главный корпус, куда стекались заготовленные в разных цехах детали, напоминал полевой ток с зерном нового урожая. Только здесь люди не выкладывали последние силы, а с удивительной легкостью приращивали одну деталь к другой, которые тут же сами собой стыковались с узлами кузова зарождающегося автомобиля. Перед глазами вершилось то, во что трудно было поверить три года назад. С главного конвейера сходили один за другим автомобили.
Первая тысяча, вторая, третья — верь не верь: сразу начали отсчитывать тысячами, наступая на пятки убегающей от действительности сказке про чудеса в некотором царстве. Вот оно, это царство автоматики и новейшей техники! И для сомнений нет причин — все автомобили удобны в управлении и носятся вихрем, с ветром споря. А когда с главного конвейера сошла стотысячная машина, завод приступил к монтажу второй очереди автосборочных линий.
Именно в этот момент продолговатая площадь, лежащая между управлением строительства и генеральной дирекцией завода, стала ареной состязаний двух ведомств за кадры. Они объяснялись по этому поводу на разных языках: одни отстаивали интересы строительства, другие — своевременный пуск агрегатов. Между тем большие группы строителей перекатывались из одного конца площади в другой, недоумевая: «Мы строили завод, чтобы работать в его цехах, а нас не отпускают: дескать, нельзя оставлять стройку без шоферов. А ведь эта специальность ходовая, и заводу она нужна день ото дня все больше и больше».
Пожалуй, сильнее всех вымотал этот период Виктора Кубанца. Вместе с товарищами по общежитию он еще зимой уволился из автоколонны — перевода не дали — и поступил в заводской парк автослужбы, где исподволь сколачивались экипажи второй очереди пускового объекта. Казалось, так и должно быть: Виктор приехал сюда не на год, не на два…
Пришла очередь получать комнату-малометражку по списку молодоженов. Список составлялся и утверждался в постройкоме, когда Витя работал в автоколонне, а штукатурщица Полина, ставшая его женой, еще не уходила в декретный отпуск. Жили они в разных общежитиях, и по ходатайству друзей их включили в первоочередной список. Но вот Полина уже в родильном доме, а Кубанца из списка исключили. Кинулся в постройком. Там развели руками:
— Дом ведомственный, а вы уволились от нас, просите там, где работаете.
Метнулся в завком:
— Исключили из очереди, как быть?
— Не имели права исключать, потому что жена осталась на прежнем месте работы.
— Она в декретном сейчас. — Виктор умолчал, что Полина уже в родильном доме: говорят, нельзя оповещать об этом, примета плохая.
— Тем более никто не имел права вычеркивать ее из списка, — попытались успокоить его на новом месте работы. — У тебя есть все основания требовать…
Виктор снова прорвался в постройком, затем в партком стройуправления.
— Вот справка: жена — ударник бригады штукатуров жилстроя, находится в декретном.
— Ваша жена не просила комнату, ее нет в списке. Был ее муж, Виктор Кубанец. Но вы же уволились с работы, потому и вычеркнуты. Пусть она сама напишет заявление, тогда посмотрим.
— Она сейчас в роддоме, помогите! — взмолился Виктор.
— Сочувствуем, но помочь не можем… Решайте этот вопрос по месту работы.
И пока Полина находилась в родильном доме, Витя носился из одного конца площади в другой резвее любого футболиста, влетал в кабинеты взмыленный, но дело не двигалось с места: автозавод еще только планировал строить дом для молодоженов, а жилуправление строительства, руководствуясь Положением о ведомственных домах, вообще не имело права выдавать ордер на имя человека, который уволился из этого ведомства.
Полина с волнением ждала радостной вести, но Виктор прибегал к окну палаты и беспомощно разводил руками: снова неудача!
Когда у Полины родилась девочка, Виктор и его друзья подъехали к родильному дому в трех легковых автомобилях, и сразу празднично стало на площадке против окон палаты, где лежала Полина. Ребята устроили парад цветов, словно яркий ковер расстелили на асфальте. Так и должно быть — родилась девочка.
Прошла неделя, вторая. Полина выписалась из родильного дома и до конца декретного отпуска уехала с Галкой — так назвали девочку — к матери в деревню. А Виктор между тем продолжал обивать пороги ведомств и учреждений. Везде вежливо советовали подождать, потерпеть. Новые дома временно заселяли иностранными специалистами. Там же для них оборудовали столовые, комнаты отдыха, салоны. Стоило ли скупиться на мелочи, коль отгрохали такие корпуса для автогиганта? Молодоженам, видимо, предстояло ждать квартиру до окончания пускового периода всего завода.
Как-то вечером, возвратясь домой, Виктор увидел на своей койке кипу книг, инструкций, чертежей итальянской машины «Фиат-124». На базе этой модели выпускалась советская под литерным номером 2101. Учитывая особенности наших дорог, были внесены изменения: увеличена мощность двигателя, усилена ходовая часть, поднят дорожный просвет, поставлены автономные тормоза для задних и передних колес… Конструкторы учли предложения шоферов-испытателей, обкатавших более сотни «фиатов». Один «фиатик» из обкатанных, на спидометре которого отсчитывалась вторая сотня тысяч километров, был приписан к учебной автобазе завода и закреплен за Кубанцом. Вот уже три месяца ездил на нем Виктор по городу и заводу без ремонта. Поэтому удивился, когда друзья «угостили» его инструкциями и чертежами знакомой машины. Вероятно, чтобы отвлечь от грустных дум о квартире. А что еще они могли придумать? Спасибо и на этом.
Перекидывая книжки и чертежи на пустующую четвертый месяц койку Ярцева, Виктор обнаружил условия конкурса шоферов «Знай свою машину» и записку:
«Кубанцу. Ознакомься с этой литературой. Тебе надо включиться в конкурс».
Прошел день, и ребята один за другим стали приставать с предложением открыто. Надо, надо. Особенно много убедительных доводов выставлял Афоня Яманов.
— Мы тебе поможем стать победителем, — убеждал он.
— Мне сейчас не до конкурсов, — отмахивался Виктор.
— Именно сейчас это и надо делать, — подтвердил Володя Волкорезов.
— Обязательно надо, — строго, будто подвел черту, сказал Рустам Абсолямов. — Выполняй волю экипажа.
Даже Мартын Огородников, который до сих пор мотался где-то в подсобном хозяйстве завода на поденной работе, и тот включился в общий хор жильцов «девятки»:
— Сказано «надо» — значит, надо… Вот Ярцев скоро вернется из Италии, тогда дело веселее пойдет. И вообще надо авторитет зарабатывать, глядишь — квартиру дадут…