Ожоги сердца (сборник)
Шрифт:
Виктор включился в конкурс без особого желания. Но, видя, с каким старанием помогают ему друзья, постепенно стал входить в азарт. Дважды проехал по предполагаемой трассе.
После первого тура его не отчислили. Во втором Виктор попал в десятку сильнейших. Уже приближался третий тур, заключительный и самый трудный — регулировка и самостоятельное устранение дефектов на трассе. В десятке больше половины асы — водители с многолетним опытом. Попробуй потягайся с ними!
И снова друзья насели на него:
— Понимаешь, Витя, ты должен обставить их всех, — убеждал Афоня.
— Должен! — потребовал Володя.
— Обязательно
— Сначала говорили — надо, теперь — должен.
— Конечно, должен.
— Не могу. Попал в десятку, и ладно. Это мой потолок.
— Почему так плохо говоришь? — вскипел Рустам Абсолямов. — Какой потолок, где в голове потолок?
— Нет в голове потолка, по себе знаю, — заверил Мартын Огородников, — поэтому нельзя против всех, понимаешь? Нельзя…
Что за человек Мартын? Хвастливый, вертлявый, он будто не замечал всего того, что происходило на Крутояре, по-прежнему верил в свои универсальные способности и сохранял за собой право поучать остальных, находить выгодные позиции для самоутверждения, думать, как ему удобно.
Виктор только улыбкой ответил на его заверения.
Помолчали, подумали и решили: каждому, кроме Афони Яманова, за оставшуюся неделю освоить практику регулировки клапанов, карбюраторов, зажигания, тормозов, найти верные способы устранения дефектов и тем вооружить Виктора для решающей схватки.
Вернулся из Турина Ярцев. Вернулся усталый, чем-то озабоченный, потому молчаливый. Но Афоня Яманов сказал ему о заключительном этапе конкурса, — взять хоть третий приз во что бы то ни стало!
— Нужна оснастка — инструменты для регулировки разных узлов! — зажегся «туринец».
Раскрыл свой сундук, с тоской посмотрел на столярные инструменты, затем начал перебирать слесарно-шоферские. Выбрал самые необходимые, преимущественно универсального назначения, включая походный вулканизатор с запасом сырой резины.
Прошло еще два дня, и стало известно, что заключительный этап конкурса и выявление победителя состоятся на той площади, при упоминании которой Кубанец бледнел и терял рассудок.
— Держись, Витя, та площадь обязана тебя выручить. Ты ее знаешь, как свою ладонь, запомнил небось каждую выбоину, — успокоил его Афоня. Он где-то раздобыл схему размещения препятствий на площади. — Машину придется вести через узкие коридоры между хрупкими тростинками, расставленными в замысловатом порядке.
На совете друзья распределили между собой обязанности: кому где находиться и какими сигналами предостерегать Виктора от ошибок.
Утром, в воскресенье, перед зданием генеральной дирекции выстроилось десять машин. На каждой табличка с номером и фамилией водителя. По жеребьевке Кубанцу достался седьмой номер. Это, надо считать, счастливый жребий — можно ориентироваться на водителей первой шестерки. Правда, позади девятым номером пойдет известный в городе автолюбитель, участник многих автогонок, инспектор отдела технического контроля заводской автобазы Альберт Вазов. От него не уйдешь, скорее всего он всех обставит. Только бы не прозевать, не дать ему оторваться сразу, когда будет обгонять, а там посмотрим. Однако судейская коллегия решила поставить всех в равные условия: перед стартом каждый участник должен перебортовать запасное колесо, снять баллон, сменить камеру, накачать до двух атмосфер и только тогда выходить на круг — около тридцати километров по кроссовой трассе.
— Внимание! Даем отсчет секунд к началу соревнований, — пронеслось над площадью. — Три, два, один! Пуск!..
Участники кинулись к своим машинам. И ни одна не завелась: умышленно были перепутаны проводки зажигания. Виктор Кубанец по специальности автоэлектрик и, конечно, сразу обнаружил неисправность, восстановил нужный порядок проводков и снова включил стартер. Свечи сработали нормально, двигатель завелся. Глушить его не надо, пусть греется, разогретый резвее наберет скорость.
Точно так же поступил и Альберт Вазов. Только спущенный баллон запаски он осадил наездом переднего колеса, а Виктор с помощью монтировки и деревянных клинышков. Тут шефствовал над ним Рустам Абсолямов, который то и дело подавал условные сигналы — ладонь вниз и шевелил пальцами, будто посыпал песок на землю: не спеши и не забудь припорошить корд баллона изнутри тальком. Виктор не замечал его сигналов, весь был поглощен своим делом и все же о тальке не забыл.
Как и следовало ожидать, первой на трассу вырвалась «девятка», за ней «тройка», затем сразу две — первая и седьмая. На повороте к песчаной балке стоял контрольный пункт. Тут крутой спуск и еще более крутой подъем из балки по песчаному взвозу. Этот участок привлек много любителей, среди них были итальянские специалисты. Перед спуском стоял общественный автоинспектор с жезлом — Ирина Николаева. Она дала сигнал Виктору — притормози и смекай, как сподручнее выскочить из оврага, видишь, буксует лидер, зарывается в песок. И Виктор смекнул. К удивлению зрителей, он развернул машину, задним ходом спустился в овраг и сразу выскочил на другую сторону по более крутому травяному откосу.
Этот способ подсказал ему Ярцев: на крутых подъемах силовая ось должна быть впереди. Ее колеса не упираются, а цепляются за крутизну. Поэтому надо разворачивать машину…
— Патенто! Патенто! — закричали итальянцы, что означало для них открытие неизвестных возможностей «Фиата-124» или, по крайней мере, изобретение.
На той стороне стоял страховщик с буксирным тросом — Володя Волкорезов.
— Стой! — остановил он Виктора. — Не спеши, лучше лидеру помоги.
Альберт Вазов, кажется, даже не поверил, что соперник подает ему конец буксирного троса. Хотя его машина зарылась колесами в песок и села, как говорится, на брюхо, он не терял надежды вырваться из этой ловушки самостоятельно: в багажнике хранились связки резиновых шипов на брезентовых лентах — подложи под задние колеса, и они превратятся в гусеницы. Однако предлагают буксир. Отказываться нет смысла.
Когда машина Альберта, взятая на буксир, поползла вверх по взвозу, на той стороне оврага итальянцы уже скандировали Кубанцу:
— Эрколи! Эрколи! Эрколи!
То ли им вспомнилась партийная кличка Пальмиро Тольятти, именем которого назван здешний город, то ли вообще это слово обозначало что-то светлое, солнечное — трудно было понять, только всем участникам соревнования стало ясно, что они должны поступать так, как поступил водитель «семерки». И ни одна из следующих машин не осталась в овраге на песчаном взвозе.