П. Осликов продолжает хотеть как лучше
Шрифт:
Папа всегда говорит, что мама слишком чувствительная.
– Знаешь что? – сказал как-то маме П. Осликов. Дело было осенью. – Я сейчас прочту тебе стихи. Э… начало забыл. Ну ничего, оно не главное. Главное, мама, главное, вот ты слушай: «…И что-то страшное храпит!»
– Ну, и что это? – фыркнула мама. – И откуда это? Какой-то кошмар! Словарный запас наших современников уже даже не скудеет. Словесная дистрофия у нас! Кто этот неизвестный гений? Покажи мне его. Я хочу посмотреть в глаза этому человеку!
В общем, мама как с ума сошла. П. Осликов быстро сбегал и принёс ей. Того неизвестного гения. И прочёл кусочек побольше:
Задумчив едет наш РусланИ видит: сквозь ночной туманВдали чернеет холм огромныйИ что-то страшное храпит.Он ближе к холму, ближе – слышит:Чудесный холм как будто дышит.– Ой, – испугалась мама. – Ой! Ой!..
А П. Осликов и не понял, почему она так смутилась. Всякий человек обязан Пушкина с одной строчки узнавать, что ли? П. Осликова вообще не волновало, что это Пушкин.
Тут маму опять прорвало.
– Как ты ошибаешься! Маленький, глупый, бессмысленный Буратино с коротенькими мыслями! Как ты ошибаешься!
– Да ничего подобного, – не испугался Петя. – Ну Пушкин. И что?
Мама велела перечитать. Вот это, что он сейчас цитировал.
Петя перечитывать не стал. Он знал, что здесь главное. Главное было – слушайте:
…И что-то СТРАШНОЕ ХРАПИТ!
И ВОТ ТАК, ПОСТЕПЕННО, П. ОСЛИКОВУ ИСПОЛНИЛОСЬ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ
Он запирается в комнате и действует стратегически. «Делает уроки». Тут главное сидеть до тех пор, пока не окажется, что ничего не сделано, а уже слишком поздно и у них там уже выхода нет. Приходится в последнюю минуту делать всё самим. Если это математика или, там, физика, то её делает папа. И потом по-быстрому объясняет, что и зачем и что нужно говорить на уроке. Если русский-литература, тогда мама. А если социальные знания или, там, этика – никто.
Конец ознакомительного фрагмента.