P.S. моей ученице
Шрифт:
На странность, девчонка плелась сзади, только в этот раз не тормозила и не сопротивлялась, стараясь идти в шаг со мной, но все же я оказался быстрее. Позади слышал, как она шмыгала носом наравне с новой порцией слез. Так! Пора прекращать эту хренотень! Это уже не просто истерика малолетней дурочки, а нервный срыв. Что же с тобой делать, Сафронова? Хоть бы подсказку какую-нибудь дала. Какие же вы — бабы сложные. Ничего, разберемся по ходу дела.
— Садись! — кинул я, стоило подойти к машине и открыть перед ней переднюю дверцу. У мамы хорошая иномарка, реагирует моментально, только вот моя ученица, к сожалению, таковой не являлась, стоя долгое время на одном месте, будто
Девчонка, спустя несколько секунд, все-таки удосужилась сесть в машину, видимо, почувствовав на себе мой разъяренный взгляд, не терпящий отлагательств. Я бы мог заставить ее усесться, но вряд ли бы это помогло мне в дальнейшем. Это бы отдалило нас еще больше и об откровенности можно позабыть. Все бы прошло по старой схеме: злость — истерики — обвинения. Мне это не нужно, а ей в особенности.
Мы молчали. Всю дорогу молчали. Я не видел смысла затевать разговор именно сейчас, а она просто-напросто не могла хоть что-то сказать. Вновь во мне просыпается отцовский инстинкт, который заставляет остановиться где-нибудь на обочине, прижать эту малышку к груди и дать ей выплакаться. Но это только в мыслях. Это бред. Я не ее отец, не мать, не кто-либо еще из близких. Я просто ее учитель, а она ученица. Что мне говорила мать перед началом года? Я должен опекать свой класс? Тут пахнет далеко не опекой. Все гораздо глубже и серьезнее.
Я не знал куда ехать — гнал в центр, несмотря на вероятность таких же заторов, как и в районе школы. Гнал в никуда. Единственное, что мне необходимо — уехать подальше от школы, куда-то на нейтральную территорию, где нас в то же время никто не побеспокоит. Пункт назначения я выбрал спонтанно, как только чуть не проехал парадные ворота парка Горького. Да, в выходной день, а тем более такой солнечный в середине осени, вряд ли не заполнится в течение первой половины дня, однако в такую рань здесь не так много людей. В нужный момент мы уедем отсюда, а я довезу девчонку домой.
— Идем, Сафронова, — оторвал я девчонку от ступора, хотя вряд ли это состояние можно назвать таковым. Скорее задумчивостью. Девчонка внимательно рассматривала все вокруг. Сомневаюсь, что это место она видит впервые в жизни — в парке культуры не был только ленивый.
Затягиваюсь сигаретой. Да знаю я, что здесь курить нельзя, но, верьте или нет, мне насрать. Копов поблизости не наблюдалось, поэтому я с большим удовольствием мысленно послал всех куда подальше, ощущая никотин в своем организме и тишину вокруг.
Тишина.
Наверное, впервые в жизни я наслаждался ею. Поблизости не наблюдалось ни единого человечка, ни одной души, которая могла бы на нас косо зыркнуть, а смотреть было на что. Представьте, идет взрослый мужчина с высоко поднятой головой, а за ним следом плетется заплаканная малолетка, старающаяся сжаться в огромный комок шерсти. Я бы не удивился, если бы, повернувшись, увидел вместо Сафроновой один только свитер, а ее саму обнаружил внутри него.
Девчонка не сразу поравнялась со мной, пока я обдумывал дальнейший план действий. Казалось, я продумал буквально все, но об одном аспекте совершенно забыл. Завтрак. Нет, дело не в том, что у меня отсутствовал утренний прием пищи как таковой. Наверное, я добьюсь большего расположения, если покормлю девчонку. Сомневаюсь, что она вообще что-то ела — одна кожа да кости, да и я не прочь начать разговор на сытый желудок.
— Пошли, поедим. Ты, наверное, проголодалась, — позвал я девчонку, завидев поблизости единственную открытую пиццерию в радиусе ста метров. Взглянув на Сафронову одним глазком, я не сразу понял, услышала ли она меня или нет. Она не посмотрела на меня, не сделала вид, что я только что прервал нашу тишину, хотя внешне выглядела достаточно спокойно и больше не плакала. Девчонка не посмотрела на меня, глядя туда же, куда и до этого — прямо перед собой. Она будто думала о чем-то глубоком. Хотя… вряд ли какая-то мелкая девчонка может задуматься о смысле человеческого существования или справедливости в нашем мире. Я очень сильно сомневался в этом.
— Нет, спасибо, — ответила она как-то тихо и отрешенно, будто ее тело находилось со мной, а голова в совершенно другом месте. Просыпайся, Сафронова! Мне нужны твои мозги здесь и сейчас. И не смей строить из себя скромницу — твой голод написан на впалых щеках и бледной коже.
— Я не спрашивал, — с нажимом произнес я, дав понять серьезность своих намерений. И в этот раз девчонка не стала сопротивляться или высказывать что-то против моего решения, а просто шла рядом со мной в сторону пиццерии. Странно, что в такую рань работали лишь они, хотя посетители парка просыпались гораздо позже. Неважно. Главное, у нас есть место для переговоров, а это заведение вряд ли кто-то посетит в ближайшие несколько часов.
Обычное кафе в морском стиле, на мой взгляд, похожее больше всего на детское, располагало к себе доброжелательностью и весельем. На странность, ни я, ни девчонка ее не разделяли. Вновь схожие чувства. Или мне только так кажется?
— Жди меня здесь, — наставил я девчонку, располагаясь за одним из многочисленных деревянных столиков, а сам достал из кармана портмоне и направился к стойке заказов.
Да, с утра разнообразия оказалось не так много — всего два сорта пиццы. Но ничего, возьму по паре ломтиков. Думаю, ей этого будет достаточно, да и мне тоже. Добавку никто не отменял. Девушка на кассе посмотрела на меня игриво, называя сумму заказа, даже улыбнулась и прядь за ухо заправила, стараясь прихорошиться. Прости, куколка, сегодня я не флиртую. У меня есть дела поважнее, а личную жизнь я смогу наладить. Тем более сегодня вечером, хотя мне казалось, что мысли о вечернем шоу уходили все дальше и дальше. Но это всего лишь иллюзия, верно? Я успею и разобраться с девчонкой, и полакомиться красотками из клуба. Еще как успею.
Сафронова сидела на своем месте, подперев перевязанной марлей рукой голову. У нее была повязка? Что-то я этого не почувствовал, когда брал за руку в парке возле школы. Хотя ее поза не выглядела со стороны скучающей, скорее задумчивой. Хватит уходить в себя, девочка. Я ведь все выведаю за нашим разговором хочешь ты того или нет.
— Ешь, — приказал я, подвигая к ней поднос с тремя пиццами и забирая одну тарелку себе. Извини, но я тоже хочу есть, а от любимого «Барбекю» отказаться вряд ли смогу.
— Я… не хочу есть…, — проговорила она, делая паузу на каждом слове. Но вот взгляд и губы, по которым то и дело проходил влажный язык, твердили иное. Нет, это не какой-то пошлый жест. Она голодна. Это я знал с самого начала и теперь убедился окончательно. Несмотря на ее заплаканные глаза без грамма макияжа (по крайней мере мне так показалось, ибо черных следов от косметики не наблюдалось), она выглядела довольно мило. Заставляла себя не притрагиваться к еде, но организм требовал откусить хотя бы маленький кусочек. Хотя нет, не мило. Смешно.