Шрифт:
– Стоять! – Данька за руку притянул его. – Ты чуть не растоптал такие красивые цветы! Тебе и вправду надо срочно найти амулет. Без него мозги вытекают!
– Чего ты злишься? И какие ещё цветы? Я иду по асфальту, Дань.
В это мгновенье рядом с ними пробежала девочка с сахарной ватой в руке и ринулась прямо сквозь сад. Но ни один цветок не смялся и даже не шелохнулся. Они были прозрачными и невидимыми, как некогда амулет на Даньке.
– Так вот почему земля не отделена заборчиком, – мальчик толкнул друга вбок, чтобы обойти растения, непринуждённо махнул рукой. – Там
– Нет. Наверное, просто не заметил, так как в тот раз через них никто не проходил. Но зачем высаживать цветы именно здесь? Хотя это точно сделала Изгнанница, потому что я их не вижу. Знаешь, прямо сейчас вспомнились слова Сирены, ну, русалки, с которой я говорил, пока ты спал. Она уверяла, что оживёт, в пределе погребённое или затаённое... Посаженное? Я уже не помню, говорила ли она мне это вообще... Знаешь, а ты прав, я тупею. Пошли скорее к знаку.
***
– Когда я стою прямо, то пятьдесят один, а когда наклоняюсь, то девяносто восемь, – Данька почесал затылок, наклонился ещё раз, присел, всячески меняя положение. – Пятьдесят один, девяносто восемь. Число детей, количество дней, километров, домов?
Саша открыто показывал, что ему неинтересно, высматривая верхушки аттракционов над частоколом.
– Дань, это твои качели, похожие на гриб? Они классные! Смотри, как высоко детей поднимают.
– Я никогда не любил математику! – мальчик не обращал внимание на приятеля, рассматривая цифры. – Почему-то всегда то, что тебе не нравится, обязательно появляется в жизни, а то, что нравится – нет! Порой мне кажется, что существо, создавшее нас, было неудачником. «А создам-ка я людей… буду глядеть на них и радоваться, что хоть у кого жизнь хуже, чем у меня!». Кошмар! Всюду математика! Это просто…
– Ха! Американские горки выше твоих качелей, – Саша плыл на своей волне. – Интересно, сколько заездов я смогу сделать за день…
– Ладно, – Данька кивнул сам себе. – Не решим, так сравним.
Мальчик повторил трюк Саши, отпрыгнув назад. Ни одно число не поменялось. Данька отошёл дальше, за дорогу, к кустам малины. Вернулся хмурый.
– Саш, цифры точно менялись? Со мной это не проходит. Отойди тогда ты.
Приятель хмыкнул, отрываясь от мечтаний, нехотя отошёл. Данька прищурился. Девяносто восемь остались, как были. Мальчик наклонился. Пятьдесят один размылись, словно растушёванный карандаш, и появилась цифра пятьдесят.
– Непонятно, – сдался Данька. – Если это и количество детей, то почему со мной не проходит? А может изменения совпали с исчезновением мальчика, который отправился по Дороге страха? Представь, ты шагнул назад и в эту же секунду он исчез из Предела Мечтаний. А-а!.. Саша! Саша! Цифры поменялись на сорок девять! Быстро иди сюда!
Когда мальчик подошёл, к числу на знаке опять же добавилась единица. Но всё равно не хватало ещё одного ребёнка. Приятели без слов поняли друг друга и взглянули на север. На Дорогу страха. На безобразные полосы степи, сменяющей лес, переходящей впереди в бескрайнюю пустыню.
– Теперь его точно нет в Пределе Мечтаний, ну, того пацана, – с непонятной тяжестью в голосе сказал Данька. – Зачем пошёл по Дороге страха?!
– Разве? А там кто идёт?
Высокая, тощая, осанистая фигура была весьма знакома. Длинная седая борода и посох в руке отбрасывали последние сомнения. К ним навстречу шёл смотритель. И он их заметил. Остановился, одной рукой опираясь на посох, другой – непринуждённо махая.
Ребятам хватило минуты, чтобы скрыться за воротами.
***
Данька был в здравом уме, поэтому попытался отвести друга в Спокойный квартал, а через него – спрятаться в Дольфловере. Без амулета Саша мыслил только аттракционами, но, будучи более настойчивым и упрямым, уговорил слабохарактерного приятеля скрыться на Высоких качелях.
– Я уверен, даже нет, я знаю, что мой вариант окажется верным! – Данька испуганно озирался, подходя к аттракциону. – То, что я выбираю, всегда оказывается удачным. Всегда!
– Тогда зачем ты пошёл за мной, раз веришь, что всё окончится плохо?
– Я не хочу оставаться один. Это хуже любой проблемы, потому что обиду я могу разделить с тобой, а одиночество придётся терпеть только мне. Лучше облажаться вместе. Жаль лишь, что через мгновение моё мнение измениться.
– Глупости! Ты слишком много думаешь…
Саша подавился воздухом. У кованого заборчика стояли братья Пробкины, Фид и Кид, с шальными улыбками на лицах ожидая приятелей.
– Моё мнение уже изменилось, – простонал Данька. – Ненавижу тебя и себя заодно!
– Зато вместе, Дань. А теперь быстро назад!
Ребята обернулись в надежде сбежать и вскрикнули от неожиданности. За их спиной стоял Старик. Он будто вырос из земли. Смотритель наклонился. От него пахло цветущими яблонями и тлеющим пергаментом.
– Я вам махал, а вы убежали, ребятки, вынуждая погнаться за вами… Такое поведение очень неуважительно по отношению к немощному и старому человеку, – в его ладони лежал глиняный амулет с бурыми цветами, который в ту же секунду треснул, рассыпался, не выдержав силы, с которой его сжал «немощный и старый человек».
***
Данька то и дело натыкался на стеклянные глаза улыбчивых домових, вздрагивал и быстро отводил взгляд в сторону. Саша медленно терял связь с миром. Об этом говорили частые зевки и абсолютное безразличие к тому, что его уже не первую минуту открыто рассматривает старик.
Музыка: флейта, бубен, лютня – смягчала обстановку в кафе-замке, что было важно Даньке. Еду никто не пожелал, поэтому мальчик не знал, куда деть руки, ломая пальцы под столом от волнения.
– Тот амулет, – начал старик, не отводя взгляд, – создан не Им. А вы знаете ограничения, заметьте, не правила, а ограничения. Но будем считать, что вы их не знаете – я напомню. Общаться с Изгнанницей нельзя, нельзя прикасаться к ней и, тем более, брать её вещи. Она больна. В семье не без урода. И эта болезнь способна разрушить Предел Мечтаний. Результат вы наблюдали в Спокойном квартале, когда перестал существовать Механизм. Создателю отдаётся болью смерть любого творения в Пределе. Он страдает, а потому страдаем и мы.