Пацан. Воин. Маг. Сражайся или умри!
Шрифт:
Юлька услышала чужие мужские голоса и замерла, вцепившись в оконную раму руками и обвив веревку длинными, мускулистыми ногами.
— Ой, мамочки, — повторила она свою мантру еще раз, пытаясь подтянуться наверх и вернуться обратно в окно на третьем этаже, попой ощущая, как бесцеремонно разглядывают мягкие овалы ее ягодиц и шарят по всем остальным прелестям ее тела чужие и наглые взгляды посторонних людей.
— А фигуристая деваха! Я б такой вдул… — мечтательно произнес самый молодой из всех мальчиков, собравшихся во дворе замка.
— Вдул один такой! —
— Ну, ведьма и ведьма. У всех свои недостатки. Сбежать хотите, что ли? — добродушно и с долей сочувствия спросил самый старый из всех имеющихся в наличии мальчик.
— Нет, на скалолазанье записались. Соревнования у нас скоро. Тренируемся. А что?
Юлька, только частично услышавшая, о чем говорят внизу, сделала для себя какие-то выводы и нашла в себе свежие резервы. Она резво подтянулась вверх, навалилась животом на раму окна и, судорожно подергивая ногами, стала заползать вовнутрь комнаты, как червяк в норку.
Исчезновение нижней части Юлькиного тела мальчики проводили восхищенным свистом.
— Это мы удачно с ребятами зашли! Мы как раз эти, как ты сказала, тренники по скаказыванию! Львы Тристана! Охраняем здеся, чтобы чего плохого не случилось, — старший из мальчиков сочился дружелюбием и добродушием, но Ленка в такое почему-то не верила. — Только, извини, бесплатно не работаем, к сожалению. Ибо мы — из вольного братства. Наемничаем за мзду малую, если короче. Есть, чем отблагодарить?
— Денег все равно нет! — отрезала Ленка.
Но тут ей в голову пришла спасительная идея, поэтому она перебила нахмурившегося престарелого мальчика, у которого на лице появилось обиженное и разочарованное выражение.
— Похоже… — начал он говорить суровым и несколько пропитым голосом…
— Юлька! — громко проорала Ленка, никого уже не стесняясь.
Ну, испугалась немного, что не успеет реализовать свою задумку.
— Чего тебе? — крикнула ей сердитая на весь белый свет подруга.
— Сбрось пару подсвечников серебренных ребятам на опохмел. Я там видела. В углу были, — вежливо и спокойно попросила Ленка, обливаясь внутри своей горячей натуры холодным потом и кипя от возмущения от медлительности и несообразительности сердитой подруги.
— Нафига тебе? — возмутилась Юля, но тут же смягчилась. — Хотя ладно… сейчас сброшу!
Через минуту она выглянула в окно. Ее радостно поприветствовали фанаты ее красоты — криками счастья и длинным художественным свистом.
— На, лови, — буркнула раскрасневшаяся и смущенная Юлька и запульнула подсвечником во двор замка, в тайне довольная столь явно проявленным интересом к ней лично.
Следом прилетел еще один. Подсвечники немного помялись от удара, но их тут же подхватили крепкие мужские руки и надежно спрятали. То есть, припрятали. Ловкость рук и немного мошенства.
— Ну и добре! Давай, девонька, ползи наверх, пока никто тебя не видит. А мы покараулим. Снизу.
— Может лучше через дверь? — робко спросила
— Не, там грымзы толстые сидят. Еще увидят. И тебе попадет, и нас накажут. Или тебя связать и сдать им на хранение? Или, как там у вас положено, на тинировке вашей? Давай говорю, лезь! Ладно, подсоблю чутка, — старший легко подхватил Ленку под мягкое место и подкинул ее вверх почти на метр.
Его товарищи весело улюлюкнули. Ленка ойкнула, вцепилась в веревку и поползла, представляя себе Бультозара во всех мыслимых и не мыслимых видах. Возможно, именно благодаря этому представлению она забралась на третий этаж куда легче, чем представляла себе такое изначально.
Перевалив через раму окна в комнату, она застала девчонок за уже привычным занятием, успевшем Ленке основательно поднадоесть за последние полдня.
Иттаэль раскачивалась и время от времени повторяла свою сакраментальную фразу о том, что всех теперь накажут. Глаза при этом у нее оставались пусты, а слова абсолютно безэмоциональны. Юлька держала в руке тяжелый подсвечник из серебра и, сдвинув брови к переносице, что-то в нем высматривала, понятное только ей одной.
— Дай сюда, — скомандовала Лена, выворачивая подсвечник из Юлькиных рук.
— А зачем тебе? — начала удивленная и немного раздосадованная Юлька.
— Хрен — знает, Юлек! — ответила напряженно обдумывающая что-то Ленка. — Лучше расскажи, как у тебя там было, на пляже. И чем там дело закончилось.
— Я же рассказывала уже? — удивилась Юлька.
— Да, но я так и не поняла, причем здесь Большая Черная Жемчужина! — с поистине философским пофигизмом проговорила Лена.
— Итта, очнись на секунду! — она повернулась к ведьме и помахала перед ее лицом подсвечником для привлечения внимания. — Рассказывай, Юлек! Рассказывай!
— Ну, хорошо… Так вот! Представьте себе! Такой берег океана, белый песочек, солнце, пальмы. А я, такая, вся в шезлонге лежу. Топлесс, понятное дело! — начала свою историю Юлька.
В пятый раз выслушивать всю эту длинную и запутанную историю у Ленки не было никакого желания. Тем более, что в Юлькином изложении эта история запутывалась так быстро, что понять там, что и к чему прикасалось и чем по чему ерзало и каталось, не было решительно никакой возможности. Но чем-то занять Юльку было необходимо.
В который раз Лена подумала, что нужно не забыть при встрече рассказать Сашке, что ему нужно поступать в летное училище. Потому что, судя по всему, это его настоящее призвание — пролетать. Ленка сосредоточилась и решительно ткнула подсвечником в бок Иттаэль. Дождалась от нее встречного, пустого и равнодушного взгляда и спросила.
— Твоя Богиня может из этой хрени сделать эльфийский посох?
— Нет, — равнодушно проговорила Иттаэль и снова закачалась в трансе.
Ленка выругалась. И задумалась. Она как раз обдумала свою очередную идею и вслушалась в историю Юлькиных переживаний. Та как раз дошла до Большой Черной Жемчужины.