Пацаны купили остров
Шрифт:
Разговор то разгорался, то угасал — голодные люди, как угли: то подернутся пеплом усталости, то снова воспламенятся надеждой.
Мария сказала:
— Мне бы сейчас порцию эскимо… Но я бы и от салата из тунца с яйцом и лимоном не отказалась. Хорошо этот салат готовит моя мама.
— Я бы согласился на лягушачьи лапки, — со вздохом произнес дядюшка Хосе, почесав под мышками. — Но если бы мне дали право выбора, я попросил бы кусок свежего хлеба и салат из креветок.
«И мне хочется говорить о еде, только о еде, — подумал Алеша. — Это слабость. Нельзя идти на поводу слабости. Человек остается человеком, пока способен управлять своими желаниями, быть выше их…»
— Где-то на Западе провели такой эксперимент. Заключенным одной из тюрем сказали, что им сокращают сроки наполовину, потому что под зданием тюрьмы обнаружен выход радиоактивной породы. Это была заведомая ложь, тем не менее многие из людей быстро утратили физическое или умственное здоровье… Хочется есть, это так, но я уверен, и это не только самовнушение, что правый человек получает колоссальную энергетическую подзарядку от сознания своей правоты… Лично я чувствую, что мои силы еще велики…
Трудно, трудно дались Алеше последние слова. Дядюшка Хосе покосился на него усталым, но уважительным взглядом.
— Понимаешь, Алеша, — словно оправдываясь, сказал он, — ты, кажется, все-таки один раз наелся здесь от пуза. Мы же все время впроголодь. Мне, сам понимаешь, доставались от улова главным образом хвосты и головы…
Миновала еще часть дня. А потом дядюшка Хосе вновь прервал затянувшееся молчание:
— Когда я был молодым, рыбаки поймали на западном побережье черепаху весом почти в четыреста килограммов. Ее панцирь превышал в поперечнике два метра. Представляете, сколько было мяса?..
Кажется, дядюшка бредил.
— Если вы не против, завтра выйдем в море, — сказал он. — Но такую черепаху не поднять простой сетью.
Алеша стал молотить кулаками в дверь.
— Негодяи, — хрипел он, — вы хотите уморить нас голодом и жаждой! Вы ответите за это!..
Проскрипел ключ, звякнул засов, вошел охранник. Он молча ударил Алешу чем-то тяжелым по голове — подросток упал на пол.
— Паскуда, — сказал охранник. — Если ты еще будешь нарушать тишину и мешать мне дремать, я тебя так уделаю, что не узнают ни черти, ни ангелы!..
Алеша слышал угрозу. Подняться не было сил. Лежа на полу, он услыхал, как низко над крышей тюрьмы пролетел вертолет. Или это показалось? Глядя на дядюшку Хосе, что дремал, привалившись к грязной стене, и на Марию, с закрытыми глазами повторявшую какие-то слова, Алеша поклялся придумать что-либо для их спасения, но — мысли вязли, срывались, на ум приходили лишь самые фантастические планы…
СТРАННЫЙ ВИЗИТ
Все сидели подавленные и грустные, когда в тюремном коридоре зазвучал чей-то громкий, властный голос. Камера была отворена, дверь распахнута настежь, и в солнечном свете, явившемся с той стороны жизни, взорам узников предстали господин Гудмэн и кто-то еще бородатый в черных очках, в панаме с опущенными полями. На нем были светлые брюки и щегольская красная внапуск рубашка. На плече бородача висела туристская сумка.
— Ну? — спросил бородатый господина Гудмэна.
— Это они и есть, сэр, — кивнув головой, угодливо сказал Гудмэн.
— Мы берем их с собой, — сказал незнакомец. — Всех разом. Распорядитесь об этом. Сожалею, но они страшно ослабли. Тени, а не люди. Как вы довели до этого?
— Эй, — сказал охраннику господин Гудмэн. — Пусть заключенные идут за нами. И поощрите их, если не смогут встать. Только поосторожней.
— Только без «поощрений», — скривился бородач. Видимо, он был знаком с тюремными обычаями. «Поощрить» на жаргоне тюремщиков означало дать пинка, зуботычину, силой побудить выполнить приказ.
Алеша помог подняться дядюшке Хосе и Марии. Дядюшка был плох и слабо соображал, что от него хотят. Мария молча цеплялась за дядюшку.
— Они сильно истощены, — покачал головой бородач. — Пусть следуют за нами… А вы останьтесь, — махнул рукой на охранника. — Вы нам пока не потребуетесь.
— Следуйте за мной, — сказал господин Гудмэн, приглашая пленников.
Все пошли по коридору, миновали еще один пост за решетчатой дверью и направились к выходу.
И тут Алеша, тащивший за руку дядюшку Хосе, явился свидетелем странной сцены.
Открыв дверь тюремного здания во двор, господин Гудмэн попытался быстренько выскользнуть на крыльцо. Но бородач грубо удержал его за руку и втащил обратно, увидев, как и Алеша, перед караульным зданием толпу вооруженных охранников.
— Не торопись, — сказал он, — мы еще не окончили нашу беседу.
Дверь была захлопнута и даже закрыта на засов. По особому переходу пленников провели в особняк господина Гудмэна и заставили подняться на второй этаж.
— Начнем с пленников, — сказал бородач. — Укажите им, где ваша ванная комната, пусть приводят себя в порядок, а мы попросим накрыть тут общий обед. Скромный, но достаточно калорийный. И — побольше натурального сока.
Господин Гудмэн вызвал кнопкой повара и передал ему пожелания бородатого.
— Чем быстрее, тем лучше, — прибавил он, и бородач одобрительно кивнул…
В огромной ванной, выложенной ослепительно белым кафелем с изумрудными чашами раковин, унитазов и ванн, Алеше удалось взбодрить дядюшку Хосе и Марию.
Вымывшись и оглядев в зеркало свое худое, потемневшее лицо, Алеша решил почистить зубы. Выдавил на палец зубной пасты и стал массировать десны: во рту запекло, зарезало, сделалось солоно. Вытащил палец — палец был в крови.
От недоедания началась какая-то болезнь.
Дядюшка Хосе, омыв лицо и расчесав шикарной черепаховой расческой усы и шевелюру, высказал опасение, что Босс и его приятель все съедят сами.
Мария наслаждалась хвойной ванной. Из-за пластиковой занавески слышались ее радостные вздохи.
— Обратите внимание на бородатого, — прошептал Алеша. — Мне этот тип кого-то напоминает.
— Бородатых да усатых повсюду навалом, — сказал, торопя всех, дядюшка Хосе. — Я признаю его своим кровным братом, если он угостит меня хлебом с маслом и салатом из креветок. А если еще прибавит чашечку кофе, я признаю его римским папой.