Пацаны купили остров
Шрифт:
— Я буду чистосердечнее, чем папа на исповеди у бога. Зовут меня Бенито. Бенито Костуриас, сэр, если быть очень точным. Я кубинец и служил у Батисты жандармом. Чаще всего мы не выбираем своей судьбы, не так ли? Меня судили в 1959 году и приговорили к смертной казни. Я сидел в тюрьме Комбинадо-дель-Эсте. Мне удалось бежать. Я поселился в Майами и выполнял, сэр, любую работу. За гроши — даже самую грязную работу. Вы понимаете? Безмерно падение человека, которого лишают родины. Совесть есть до тех пор, пока есть родина. Никогда не
— Эй, Бенито, — прикрикнул Педро. — Приберегите свои рассуждения до лучших времен. Как вы оказались в подручниках Босса?
— Меня завербовали. Точнее говоря, купили вместе со всеми потрохами.
— Чем вы вызвали гнев Босса?
— Не знаю. Этот человек способен раздражаться по любому поводу. Уничтожить другого человека для него то же самое, что убить москита.
— Конкретнее!
— Боссу показалось, что я вошел в слишком доверительные отношения с его личным поваром. Этого было довольно: Босс боится покушения.
— Вы готовы покинуть остров?
— Да, сэр, готов. Я уже ничего не боюсь — вы извлекли меня из ада.
— Охраняется ли остров?
— Не знаю, сэр. Иногда сюда прилетает вертолет и барражирует над островом и прибрежными водами. Говорят, вертолет имеет на борту все средства электронной разведки.
— Два дня мы не видели этого вертолета.
— Совершенно верно, сэр… Разве у вас нет посудины, на которой вы могли бы увезти меня из этого ада?
— Возьмите себя в руки, Бенито. Пока вопросы задаю только я… Представим себе, что наш катер пошел ко дну. Можем ли мы здесь раздобыть суденышко?
Бенито сощурился. Такой оборот дела, видимо, насторожил его.
— Только силой, как все остальное… Если у вас найдется десяток хорошо вооруженных бойцов, я гарантирую отличную яхту.
— Сколько людей у Босса?
— Это держится в тайне. Состав меняется. Полагаю, однако, около двух десятков.
— Согласится ли он добровольно помочь людям, потерпевшим кораблекрушение?
— Скорее всего не поможет…
Обстановка стала более или менее ясной. Мальчики развязали руки Бенито, и все поспешили обратно к пещере.
Когда спустились со скал, Педро попросил всех обождать, а сам помчался к дядюшке Хосе. Выслушав Педро, старик покачал головой:
— Я и сам не доверяю гусанос, этим врагам кубинской революции. Но что делать? У нас просто нет иного выхода. На всякий случай надо понаблюдать за Бенито. Бывший бандит, конечно же, при первой возможности попробует оправдаться перед своим главарем за наш счет…
Когда Бенито увидел, что его освободила жалкая группка, не имевшая даже запасов пищи, он не смог скрыть усмешки.
— И этот ваш отряд намерен тягаться с Боссом? — воскликнул он, обращаясь к Алеше. — Уж лучше было бы мне погибнуть в муравейнике, чем участвовать в столь бесперспективном деле!
— В муравейнике погибнуть никогда не поздно, — холодно ответил Алеша, тоже не слишком поверивший Бенито.
СОВЕТ
После скромной трапезы, названной обедом, дядюшка Хосе сказал:
— Давайте все вместе обсудим ситуацию. Бенито, пожалуйста, садитесь поближе и помогите нам своими советами. В наши планы не входит воевать с Боссом. Мы хотели бы получить от него самую скромную помощь, чтобы поскорее покинуть эти места и возвратиться домой на Кубу.
— Но мне нечего делать на Кубе, — уныло проговорил Бенито. — Власти отнесутся ко мне с тем же восторгом, с которым Босс отнесется к вам и вашим просьбам.
— Если вы, Бенито, окажете нам помощь, я берусь ходатайствовать перед властями о вашем помиловании, — сказал дядюшка Хосе.
— Здесь у меня мало шансов, — покачал головой Бенито. — Мое условие таково: я помогу вам как-либо овладеть яхтой, а вы даете слово доставить меня на Ямайку или в Доминиканскую республику… Как у всякого бродяги, у меня найдется горсть монет и подложный паспорт. С меня довольно игры. Я уже стар и хотел бы провести остаток дней, не подвергаясь риску, которому подвергался всю жизнь с двадцатилетнего возраста.
— Я бы принял это условие, — сказал Педро.
— Я бы тоже, — согласился Алеша. — Но я считаю несправедливым похищать или отнимать судно даже у негодяя, не обратившись к нему вначале с просьбой. В конце концов мы граждане двух социалистических стран, они никогда не откажутся от защиты наших прав.
— Это каких же двух стран? — насторожился Бенито.
Дядюшка Хосе и Педро смотрели на Алешу, словно желая предупредить его, но Алеша, верно истолковав их взгляды, сказал:
— Бенито должен знать все, — сейчас никто из нас не имеет права играть закрытыми картами.
— Правильно, — сказал дядюшка Хосе, опуская глаза: его поразила смелость или, может быть, доверчивость подростка.
— Вот эти люди — кубинцы, а я — из Советского Союза.
— Русский? — Бенито присвистнул. — Влип в хорошенькую компанию: всю жизнь я боролся с русскими!
— Всю жизнь вам только казалось, что вы боролись с русскими, — поправил Алеша. — Вы выполняли волю своих господ, которые умеют ловко маскировать собственные шкурные интересы. Им нужна вражда с русскими, чтобы держать в повиновении таких, как вы.
— Это верно, — добавил Педро. — Вся эта мразь, защищающая интересы немногочисленных семей мировой мафии, всю жизнь вопит о красной пропаганде, оставаясь в тенетах самой гнусной лжи.
— Не думаете ли вы переубедить Бенито? — вставила словечко Мария, взглянув на бывшего жандарма темными, как у мышки, глазами.
— Горбатого могила исправит, — усмехнулся Бенито. — Очень верная поговорка. Считайте, что мы поладили: если не увенчаются успехом переговоры с Боссом, я добуду для вас яхту, а вы довезете меня до Ямайки…