Пациент мафии
Шрифт:
Корнеев добрался наконец до нужного кабинета и толкнул гладкую светлую дверь с блистающей бронзовой ручкой. Он оказался в просторной комнате, где за столами, уставленными оргтехникой, сидели три молодых человека, очень похожие на тех, что Корнеев в большом количестве мог наблюдать в коридорах. Это тоже были помощники депутата, но находившиеся в самой гуще парламентской жизни. Один из них узнал Корнеева и предупредительно поднялся навстречу.
– У себя? – пробурчал Корнеев. – Он меня вызывал…
– Минуточку, –
Он скрылся за внутренней дверью и пробыл там действительно не больше минуты. Наконец он появился и пригласил Корнеева войти. Тот постарался придать своему лицу выражение почтительности и добродушия и вступил в кабинет.
Хозяин сидел за широким столом, на котором в настоящий момент не было ничего, кроме телефонного аппарата, перекидного календаря, хрустального стаканчика с очиненными карандашами и чашки дымящегося кофе.
Полузадернутые шторы пропускали в кабинет рассеянный мягкий свет, создававший уютную, умиротворяющую атмосферу. Второй стол, составлявший со столом хозяина букву Т, был обставлен двумя рядами зеленых полукресел. Одно из них было заботливо отодвинуто, и на столе напротив него также стояла чашка с горячим кофе.
Хозяин кивнул Корнееву и коротким движением указал ему на ожидавшее его место. Корнеев торопливо прошел вдоль стола и, сопя, опустился на стул, не сводя с депутата преданных глаз.
– Давненько не виделись, Николай Геннадьевич! – с деланой жизнерадостностью произнес он.
Депутат покивал, внимательно глядя на Корнеева спокойными голубыми глазами. Рыхлая одутловатая кожа на его щеках слегка отдавала синевой после бритья. Бесцветные губы привычно складывались в легкую безразличную усмешку.
– Давненько, да… – сказал он, сплетая пухлые пальцы с аккуратно обработанными ногтями.
Голос у него был тихий и рассудительный. Однако Корнеев уже давно не обманывался видимой покладистостью своего покровителя. В любую минуту он мог сделаться жестким, как железо.
– Дел много? – сочувственно промолвил депутат, пытливо вглядываясь в медвежью фигуру Корнеева. – Бизнес – штука серьезная, да, Сергей?
– Естественно, Николай Геннадьевич! – осторожно согласился Корнеев. – Это только со стороны хорошо смотреть… Сами знаете, при наших-то законах…
– Знаю, Сергей, знаю! – вздохнул Николай Геннадьевич. – Но ты, я думаю, пожаловаться на нас не можешь… Всячески стараемся помочь! Или не так?
Корнеев начинал чувствовать себя неловко под этим внимательным взглядом спокойных голубых глаз. Он махнул рукой.
– Ну что вы, Николай Геннадьевич! Все время ощущаем заботу… И, со своей стороны, никогда не отказываемся… Если какая там спонсорская помощь… Пожертвования для партии… Мы всегда…
– Ты не гордись, – остановил его Николай Геннадьевич,
– Нет-нет, от чистого сердца! – заверил Корнеев.
Одутловатое лицо депутата вдруг сделалось совсем невеселым и даже печальным.
– Телевизор-то смотришь? – спросил он с неподдельным интересом. – Внутриполитическая обстановка тебе ясна?
Ишь, политрук какой, с досадой подумал Корнеев, но, однако, кивнул.
– Не ясна, наверное, – размеренно возразил Николай Геннадьевич. – А она сейчас достаточно сложная. Импичмент нам через Думу провести не удалось. В этой связи возникает ряд моментов.. А тут еще ты предлагаешь разгребать, чего ты там наворотил…
– Что вы, Николай Геннадьевич! – испугался Корнеев. – Я ничего такого не предлагаю.
– Ну, значит, будешь предлагать, – спокойно уточнил депутат. – А мне сейчас не с руки…
– Не понимаю я, – сказал Корнеев. – Вроде у нас все в порядке…
– Вот именно вроде… – Голубые глаза депутата сделались уже совершенно неприветливыми. – Я нашел время, поинтересовался… Что-то у тебя все сикось-накось пошло, а? В газетке что-то всплыло… в прокуратуре что-то мелькнуло… Убийства какие-то…
– Да мы тут ни при чем! – искренне воскликнул Корнеев. – Роковое совпадение… А в газете обыкновенная «утка». Все ищут жареные факты… Но мы уже приняли меры. Все будет нормально, Николай Геннадьевич.
Депутат недоверчиво поджал губы и, склонив набок голову, негромко сказал:
– Вот и я о том же… О принятых мерах и о том, чтобы все было нормально… Многие никак не хотят понять, что дикие времена уходят уже, – цепляются за старое, пользуются какими-то разбойничьими методами… Так нельзя, дорогие мои! Сама жизнь накажет вас, если вы не понимаете велений времени… Должно приходить осознание, что не нахрапом нужно действовать, а использовать экономические рычаги! Исключительно экономические! Не повторять прежних ошибок… Ну?.. Любой вопрос можно решить в рамках, понимаешь, политической толерантности… Но только не в том случае, если этот вопрос загнали в тупик… ты меня понимаешь?
– О чем разговор, Николай Геннадьевич! – пробурчал Корнеев, разглядывая уже остывшую чашку, отражавшуюся в полировке стола. – Ваше слово – закон!
Депутат замолчал и довольно долго испытующе рассматривал Корнеева. Глаза его нисколько не потеплели. Молчание становилось все тягостнее, но Николай Геннадьевич не торопился прерывать его. Корнеев нервно пригладил волосы, кашлянул и, криво улыбнувшись, нарушил тишину.
– Так, может, это… – хрипло сказал он. – Может, какой совет, Николай Геннадьевич? Конкретно… В плане работы над ошибками?