Шрифт:
Перевели с английского Ф. Соломатин и Ю. Райский
В первый раз он появился в моем цирке, когда мы закончили гастроли и я отдал приказание снимать столбы и упаковывать тенты и ящики для переезда в другой город. Я был очень занят: надо было просмотреть записи в бухгалтерской книге и рассчитаться с артистами, и, возможно, поэтому я не заметил сразу, как открылась дверь моего фургона. Я поднял голову уже после, когда пришелец закрывал за собой дверь – высокий, долговязый мужчина с копною спутанных черных волос.
– Вы
– Да, – ответил я, потому что фамилия моя была действительно Муллинс, а не Мун, как запросто называли меня друзья.
– Дело в том, что я воздушный гимнаст, работаю на трапеции.
– Таких гимнастов у меня уже есть трое. Они отличные артисты, и мой бюджет просто не позволит мне взять четвертого.
– Ну, до меня им далеко, ведь я – Сэм Анжело! – вскричал он, улыбнувшись и ткнув себя пальцем в грудь.
Я не стал с ним спорить. Рассеянно кивнув, я пожевал свою сигару и опять углубился в платежные ведомости. Не знаю, сколько времени я таким образом проработал, но только, когда я поднял голову, он как ни в чем не бывало стоял подле моего стола и все так же улыбался.
– Почему бы вам не посмотреть, как я работаю, Муллинс? Прямо сейчас.
– К сожалению, я занят.
– На все это ушло бы каких-нибудь десять минут. Кстати, и купол ваш еще не разобран. Ваши ведомости вы можете захватить с собой, Муллинс. Уверяю, вы не пожалеете о потерянном времени.
Я взглянул на него повнимательнее. Он был прав, ведомости я действительно мог взять с собой на манеж, и потом он уже все равно успел сбить меня с толку, так что какие уж тут расчеты… Между тем он спокойно на меня смотрел. Я посмотрел ему в глаза и, представьте, вдруг поверил, что не пожалею, если посмотрю его номер.
Мы вышли из фургона. Купол был действительно не разобран, и я заодно обругал Уоррена, чтобы он поживее поворачивался с тентами. Потом мы прошли на манеж. Анжело задрал голову и уставился на стойку с трапециями, которая все еще болталась под куполом, я же насмешливо поинтересовался, не считает ли он ее несколько высокой. Он только пожал плечами, опять уставился на стойку, словно прикидывая ее высоту, и, наконец, повернулся ко мне.
– Дело в том, что я привык работать гораздо выше.
Сказав это, он принялся стягивать пиджак, но в этот момент я заметил, что предохранительную сетку уже успели убрать.
– Придется отменить просмотр, – сказал я, – ничего не поделаешь. Сами видите, даже сетка уже упакована.
– Сетка мне не нужна.
– Что?
– Я никогда не работаю с сеткой.
– Хотите сломать себе шею в моем цирке и на моей трапеции? Должен вас разочаровать, моя страховка закончилась как раз сегодня. Так что я бы не стал рисковать на вашем месте…
– Не бойтесь, шеи я не сломаю и вообще не собираюсь вас подводить. Так что усаживайтесь поудобнее и внимательно следите за номером.
Я пожал плечами и уселся, рассудив, что речь в конце концов идет о его шее, а не о моей. Одновременно в голове у меня промелькнула надежда, что, возможно, доктор
– Все в порядке, Муллинс! Готовы смотреть?
– Готов! – крикнул я и махнул рукой.
Он находился на высоте добрых ста футов, и поэтому кричать нам обоим приходилось изо всей мочи.
– Следите внимательно! – донесся его голос.
Я задрал голову и увидел его сидящим на стойке, в обеих руках у него было зажато по трапеции.
– Сейчас я отпущу свободную трапецию, а потом раскачаюсь и на лету прыгну на нее со своей! Поняли?
– Понял! – крикнул я в ответ, но на душе у меня стало совсем мерзко.
Дело в том, что по натуре своей я человек мягкий и терпеть не могу всяких криков. И потом в этот момент я подумал, что он мог бы не отрывать меня от важного дела, тем более что собирался демонстрировать на трапеции самые элементарные трюки. Анжело между тем выпустил из рук свободную трапецию; и когда она, описав в воздухе идеальный полукруг, снова вернулась к нему, оттолкнул ее от се6я еще сильнее. Потом, встав ногами на перекладину второй трапеции, он оторвался от стойки и понесся по воздуху. Снизу мне было видно, как он внимательно следил за свободной трапецией, рассчитывая момент для прыжка.
Его трапеция возвратилась в исходное положение и снова устремилась вперед. В то же мгновение свободная трапеция достигла своего апогея и полетела ему навстречу. Я увидел, как он наклонил вперед голову и, оттолкнувшись от перекладины согнутыми ногами, взвился в воздух. Выполнив довольно чисто двойное сальто, он полетел вниз головой, вытянув перед собой руки для захвата свободной трапеции. Но Анжело плохо рассчитал: трапеция пронеслась мимо, и вместо перекладины пальцы его схватили воздух. Я так и застыл на месте, широко раскрыв глаза и невольно схватившись рукой за сердце. Анжело летел вниз головой, растопырив перед собой руки. Еще мгновение – и голова его воткнется в опилки манежа! Я сорвался с места, яростно кляня себя за то, что разрешил этот прыжок без сетки. Господи, что будет теперь с моим цирком, какие неприятности ждут меня впереди!.. Анжело камнем падал на манеж. Я стиснул зубы и, зажмурив глаза, стал ждать удара. Удар раздался глухой и страшный, затем в цирке воцарилась гробовая тишина. Со вздохом я открыл глаза и стал всматриваться в то место, где рядом с барьером висело облако взметнувшихся опилок. Я ни на что, собственно, не надеялся, просто мне почудилось, что там что-то шевелится. И вдруг мне показалось, что я схожу с ума. Сэм Анжело стоял, небрежно поставив ногу на барьер манежа, и деловито счищал опилки, приставшие к трико. Покончив с этим занятием, он спокойно направился ко мне.
Конец ознакомительного фрагмента.