Шрифт:
Глава 1
ОХОТА НА КАТРАНА И ЛОВЛЯ НА ЖИВЦА
— Скучно живем! — объявил Тим Белорус. Он развалился на переднем сиденье, положив ноги в грязных сапогах на приборную доску. Под каблуками тускло мерцал круглый экран локации.
— Лучше вокруг поглядывай, а то и прозеваешь веселье, — пробурчал Туран.
Он вел «Панч», и ему скучно не было. Приходилось напряженно следить за дорогой, объезжая рытвины, и особо не разгоняться, чтобы идущие следом груженые самоходы не отстали. «Панч» катил в голове каравана добытчиков известняка. Это был скучный рейс — вряд ли грабители польстятся на артельский груз, их больше привлекали
— Да я поглядываю, — весело ответил Белорус, сцепив пальцы на затылке. — На локации-то пусто! Стало быть, ничего серьезного в округе нет. Ну а ежели какая мелочь, мы ее так, с ходу разгоним…
— Я не хочу никого разгонять с ходу, — Туран покосился на напарника, который шевелил зажатой в зубах спичкой. — Лучше быть готовым.
Тим, сдвинув большие солнцезащитные очки на лоб, молча глянул на экран и снова откинул голову назад.
В глубине души Туран вполне понимал напарника и разделял его раздражение. Третий сезон — а ничего особенного, если сравнить доходы сейчас и когда начался их маленький бизнес. Полтора десятка стычек с бандитами и племенами кочевых мутантов, два уничтоженных отряда кетчеров — и долгие, долгие поездки с караванами, вроде нынешней. Тоска! Имея «Панч», можно сделать куда больше. Хорошо, Туран предусмотрительно не дал Белорусу купить систему автоподкачки в шины, а то бы остались без еды к наступлению сезона большого солнца.
«Панч» перевалил пологий холм, впереди показалась возвышенность, где стояли ветряки, окруженные приземистыми строениями, — конец пути.
Здесь караван разгрузится, артельщики закупят припасы. И обратно не двинутся, пока не пропьют остатки денег, вырученных продажей известняка и шкурок ползунов. Неделю, не меньше, в поселке прогудят.
— Ну вот и приехали, — сказал Тим, убирая ноги с приборной доски и потягиваясь. — Никто, будем говорить, не покусился. Потому что знают нас, потому что у нас — ре-пу-та-ция! А это значит что? Это значит, ежели с нами свяжешься, легко можно в репу огрести.
— Просто у нас груз такой, не ценный. Никому не нужен. Вот на обратном пути, когда припасы артели повезем, тогда всякое может случиться.
— Э, да когда это еще будет…
Поселок окружала стена из врытых в землю старых телеграфных столбов, перевитых колючей проволокой, и опрокинутых древних самоходов, для прочности засыпанная щебнем. Ворота — широкие, сбитые из досок и обшитые ржавыми капотами тех самых машин, которые пошли на сооружение стены. На дощатых помостах справа и слева от въезда торчали охранники с ружьями. На флагштоке развевался черно-желтый вымпел Южного братства — одного из самых крупных московских кланов.
«Панч» подкатил к воротам. Турана с Белорусом здесь хорошо знали, часовой просто махнул рукой — проезжай. Справа за воротами была стоянка, разграниченная железными столбиками, между которыми свисали цепи. Дорога огибала их и вливалась
Московские старатели пришли сюда сезон назад и сразу принялись за дело: забурили скважину, установили ветряки и начали строить каменные дома. Для того артельщики в поселок известняк и возили. Видимо, нефти под землей было много, поэтому в низине нанятые с окрестных ферм батраки рубили шурфы. Старатели, похоже, собирались бассейн заложить, чтобы начать добычу открытым способом.
Машины каравана свернули на стоянку, за «Панчем» поехал лишь сендер их старшины. Улица была пуста, ветер гнал тучи белой пыли. На плоской, будто срезанной, верхушке холма в тени ветряков Туран остановил грузовик. Здесь, в добротном двухэтажном доме с черепичной крышей, находилась управа поселка. Старшина подкатил прямо к крыльцу, вышел и отправился к управителю. Белорус увязался следом. Туран заглушил двигатель, посидел немного, слушая, как тот, остывая, щелкает и потрескивает, потом полез на крышу. Разрядил ракетную установку и прикрыл ее кожухом. Вернувшись в кабину, включил приемник — на холме сигнал ловился получше.
— …мы стоим на пороге новой Погибели, толкуют нам эти умники, — вещал Шаар Скиталец низким прокуренным голосом, — нашествие диких племен на Москву, надо же — новая Погибель! А что, у московских всегда так: если у них сокращаются доходы, они тут же кричат о новой Погибели.
Туран посмотрел сквозь окно дверцы на здание управы. Если там слушают радио, то речи Скитальца не поспособствуют укреплению дружбы между нефтяниками и местными кланами. Впрочем, по слухам, москвичи платили звонкую монету справно — а пока платят, все их любят. Вот перестанут, тогда и дружбе, глядишь, конец…
— Ну разумеется, когда мутанты наседают на Московию, не до жиру. И топливные короли стали осваивать новые территории, притесняя честных нефтедобытчиков Пустоши! — продолжал Шаар. — Ведь иначе не удержишь монополию на топливо! Московским кланам и впрямь теперь несладко!
Туран окинул взглядом строящиеся дома под холмом… Однако деньги у нефтяников есть, раз поселок такими темпами возводят.
— А я, Шаар Скиталец, так скажу: пережили прежнюю Погибель, переживем и эту. Не бойтесь потрясений!
Дальше пошел отчет о курсах обмена Большого Рынка. Туран отметил, что рубль сильно упал в цене — надо сказать Белорусу, чтобы плату теперь брал только в гривнах. Из динамика полились коммерческие объявления: один фермер продавал недорого большой участок плодородной земли между Херсон-Градом и Мостом; в Харькове открылась первая мануфактура, деньги на которую выделил Владыка Баграт; Натаниэль Фишка, собственник автозаправки, предлагал бензин по ценам вдвое ниже московских…
Туран выключил приемник. Из раскрытого окна управы донеслись крики — старшина препирался с управителем, требовал аванс немедленно, прежде чем товар получат. Белорус поддакивал: если аванс уплатят, караванщики рассчитаются с охранниками. Если нет — придется ждать, пока разгрузят все самоходы, а на это может и день уйти.
В дверях появился Белорус, одернул жилетку, перетянутую патронными лентами, оглядел себя и сунул в зубы спичку, нацепив на глаза темные очки. Судя по его ухмылке, дело сладилось и за охрану с ним рассчитались. Серебро в руках неизменно приводило Тима в веселое настроение, даже если денег было немного, как сейчас. Белорус забрался в кабину и показал монеты:
— Живем! Ну что, в кабак? — И потер кулаком кривой белый рубец на правой скуле — память о схватке с бандой атамана Макоты. — Отметим успешное завершение дельца?