Падение сурка. Том 4
Шрифт:
Враг взвыл от боли и резко сбавил в прыти. Его скорость упала раза три, что в бою непозволительная роскошь. Жан-Поль мгновенно сориентировался и перешёл в контратаку. Через мгновение он смахнул врагу голову с плеч. Но на этом он не остановился, и продолжил его шинковать, будто заправский мясник. При этом с каждым ударом его клинок таял на глазах. Когда от гиганта осталось лишь неподвижное туловище, он остановился. К этому моменту меч полностью растаял, словно мороженное в жаркий день. Только если от мороженого остаётся хотя бы лужица, то от клинка осталась лишь рукоять и маленький кусочек, больше похожий
Жан-Поль с напряжением вглядывался в останки врага, но те не подавали никаких признаков жизни. Чуйка тоже молчала об опасности.
— М-да… — протянул он, как только прекратил подпитку чар. — О таком эффекте меня никто не предупреждал. Выходит, что оружие против богов получается одноразовым…
Впрочем, если размен будет происходить с таким коэффициентом, то это даже выходит выгодно. На убийство бога, которое произошло подозрительно легко, ушёл один меч. Из его костей можно выковать больше клинков, и размеры их окажутся более солидными, ведь рост у гиганта такой, что чантлинцы позавидуют. Естественно, это при условии, что имеешь навыки ковки адаманта и способен при этом не помереть.
Отделять плоть павшего бога от костей оказалось той ещё морокой. Она не просто выглядела как металл, а была им. Столь прочную плоть брали лишь адамант или адамантиевое оружие с молекулярной заточкой. Последнее крайне неохотно, а первое уничтожалось в процессе так, что его не напасёшься. Поэтому приходилось филигранно, долго, нудно и с усиление орудовать ножами из демонической стали.
На разделку противника ушла целая неделя. Его плоть не поддавалась гниению или ржавчине — последнее для неё было более актуально, поскольку она больше походила на металл.
А ещё с него достались доспехи, которые Жан-Полю были велики. Но он положил на них глаз, и отступать не был намерен. Раз уж начал осваивать кузнечное мастерство, то стоит развивать его.
В итоге он притащил новую наковальню и приступил к экспериментам. По аналогии с обработкой адаманта он научился ковать адамантий. Последний лучше поддавался нагреву и был менее прихотлив к качеству крови — хватало венозной из руки. В результате через месяц землянин обзавёлся доспехами из адамантия, которые не сковывали движения во время ускорения. Адамантиевая броня была прочнее, чем из шкуры дракона. А вот переделать под неё разгрузочный жилет оказалось сплошной морокой, но парень справился.
К обработке новых костей он пока не приступал, поскольку продолжал тренироваться в биомагии в сплаве с физикой, а запасов оружия ему пока хватало. Пришлось лишь заменить утерянный длинный меч на короткий, но так даже лучше, поскольку такой парой ему удобней и привычней орудовать.
Самое удивительное, что на нападение никто не отреагировал. Но было понятно, что оно не укрылось от внимания местных шишек. И Жан-Полю это решительно не нравилось. Он подумывал о том, что свалить куда-нибудь в пустыню не такая плохая идея. Конечно, ему было жаль терять алтарь, дающий прирост к восстановлению маны, но лучше жить в спокойствии, чем в постоянном напряжении и ожидании нападения.
Единственное, что останавливало парня от поспешного бегства — разросшееся имущество. Бросать столько добра у него рука не поднималась. А взять его с собой он уже не мог — рук не хватило бы. И тогда он задумался над тем, о чем в Чантлине в теории предполагали, а на практике не реализовали — созданию пространственного кармана.
Поскольку иметь собственное измерение хотелось всегда и везде, он решил, что идеальным будет привязать его к своей душе. Оставалось дело за малым — с помощью разогнанных мозгов, искинов и какой-то там матери он принялся за кропотливые и максимально выверенные расчёты. При этом он продолжал тренироваться в биомагии.
На разработку нового заклинания ушли рекордные две недели. Это невероятно мало для нового направления в магии пространства. Теперь Жан-Поль понимал Шону и завидовал ей. Она в своё время потратила столько же на разработку ритуала копирования сути, причём, у неё это вышло мимоходом. Она при этом постоянно занималась любовью, будто крольчиха.
Чары он создал с учётом особенностей этого мира, то есть с условием активации внутри своего тела. Но их подготовка заняла много времени.
Заклинание вышло не просто очень требовательным к количеству маны, а невероятно прожорливым. Даже нынешнего резерва с накопителем не хватит на начало его активации. Над решением проблемы нехватки маны Жан-Поль начал биться. И этот бой был сложнее схватки с богом.
В итоге он обратил внимание на плоть последнего противника. Преодолев отвращение, он положил кусочек её себе в рот и попытался расщепить стандартными чарами артефакторов. Для расщепления металлической крошки от тела бога у него ушла половина резерва, а эффект напоминал взрыв атомной бомбы. Его тело наполнилось колоссальным количеством тяжёлого эфира, среди которого была и мана. Резерв моментально был переполнен и сила начала изливаться из него наружу. Аура будто вскипела. Но ничего плохого не случилось — он ощущал лишь прилив сил.
Пожалуй, во вселенной вряд ли найдётся что-то более насыщенное высшими энергиями, чем божественная плоть. Это открытие воодушевило Жан-Поля. Он путём экспериментов начал подбирать необходимое количество божественной плоти на проведение ритуала, и получалось, что её нужно совсем немного — хватит ихора размером с капельку, на расщепление которой будет достаточно семидесяти процентов его резерва, что вполне приемлемо.
С этого момента он начал подготовку к ритуалу. Внутри тела он мысленно разместил и начал удерживать магические знаки. Сам лёг на алтарь в доме, положил в рот серебристую крошку и провёл активацию. В этот момент он волновался так, что готов был бросить процесс. Ведь экспериментальные чары не были ни на ком опробованы, а операция проводилась на самой душе. Но место тут такое, что поставить эксперименты на других не получится — только сразу на себе, только хардкор.
После расщепления божественной плоти магические символы внутри организма француза моментально наполнились невероятным количеством маны и божественного эфира. Всё его тело начало излучать серебряное сияние, но больше всего его исходило в районе макушки, отчего над головой образовался серебристый нимб. Глаза стали напоминать расплавленное серебро.
Боли он не испытывал, лишь наблюдал духовным зрением суккуб, которое на мгновение стало более подробным, как восемь колец его души опутывает серебристая паутина, из которой сплетается нечто наподобие шара.