Падение Тисима-Реттоо
Шрифт:
— Представляю вам своего коллегу, — уже освоившись, продолжал он: — Сержант Эрвин Кэбот, бортрадист из экипажа моего бомбардировщика.
Несмотря на большую бороду, «коллега» выглядел юнцом, он был едва ли не наполовину моложе капитана Брича. Скуластый, с синими, глубоко посаженными маленькими и колючими глазами, он держался немного пугливо, скромно и не проронил пока ни одного слова.
Во время их разговоров в воздухе послышался рокот мотора. Американцы первыми бросились под кусты, увлекая за собой Грибанова и Воронкова. Невысоко над островом появились два японских
— За последнюю неделю они совсем не дают нам покоя, — заговорил капитан Брич, когда самолеты удалились.
— Раньше появлялись два-три раза в месяц, а теперь пролетают по два раза в день. По-видимому, напряженное положение в районе этих островов?
— Скажите, господин майор, что делается в мире? — вступил наконец в разговор сержант Кэбот. — Мы почти год находимся здесь…
— Да, да, — подхватил капитан Брич, — как дела на восточном фронте?
— Нет такого фронта, — усмехнулся майор Грибанов.
— Германия разгромлена, и в Европе наступил мир.
— О-о! А на Тихом океане?
— Почти без перемен.
— О-о! Почему же?
— Это надо спросить у вашего командования. Однако, как вы здесь очутились, господа? — сменил разговор Грибанов.
— Это весьма трагическая история. Взгляните прежде на наше жилье.
С этими словами Брич взял Грибанова за руку и подвел к большому кусту, склонившемуся над краем овражка. Там темнело метровое отверстие, ведущее в обрыв под кустом. Оно было завешено шкурой сивуча. Подняв полог, капитан Брич указал рукой в темное углубление.
— Наш Эмпайр стейт билдинг,– сострил он.
Это была искусственная тесная пещера метра два в поперечнике, в которой можно было только сидеть или лежать. Вся она была устлана сивучьими шкурами, в глубине устроено изголовье из скатанной прорезиненной парусины, видимо набитой перьями кайры. В правой стороне была сложена какая-то рухлядь и зимняя одежда, кое-как сшитая из сивучьих шкур.
— Мы живем в этом убежище почти год, — сказал капитан Брич, вздохнув.
И он рассказал длинную историю, приведшую двух американцев на этот остров.
В июле 1944 года эскадрилья бомбардировщиков, в составе которой был самолет со штурманом Ральфом Бричем, бортрадистом Эрвином Кэботом и семью другими членами экипажа, ночью, поднявшись с Алеутских островов, направилась бомбить японцев на одном из островов Курильской гряды.
При первом же заходе на цель самолет Брича попал под сильный огонь зенитных пушек. Двумя попаданиями — в центр фюзеляжа и в один из моторов — экипаж наполовину был перебит, а самолет подожжен и стремительно пошел вниз. У раненого пилота еще хватило сил посадить машину в океане и автоматическим приспособлением выбросить надувные резиновые лодки. Однако выскочить из тонущей машины сумели лишь двое — штурман и бортрадист.
Полторы недели носило их резиновую лодку в океане, пока она не попала в полосу течения, идущего к западу. Течение и принесло их к этому необитаемому островку. С тех пор они живут
— Если удастся благополучно унести свои кости на родину, — закончил рассказ капитан Брич, — на этой истории можно сделать в Голливуде хороший бизнес.
Все вместе отправились в овраг, где оставались Борилка, Стульбицкий и Андронникова.
— Эге, еще пара гребцов, — заговорил по-русски Борилка, рассматривая американцев. — После годичного прозябания они будут весла ломать!
Но пророчество боцмана не сбылось. Примерно через неделю, когда шлюпка была окончательно отремонтирована и снаружи обита прорезиненной парусиной от американской надувной лодки, произошло то, что круто изменило судьбу всех этих людей. Как-то под вечер, когда на море было тихо и оно, как зеркало, блестело под лучами вечернего солнца, все сидели на берегу, отдыхая после дневных трудов. Казалось, ниоткуда им не угрожает опасность. Самолеты только что пролетели на юг, возвращаясь из очередного облета мелких островов; судов поблизости не было видно. Да и на скале находился наблюдающий Стульбицкий. Вдруг Борилка, всматриваясь в море, сказал дрогнувшим голосом:
— Слушайте, да это же перископ, вон недалеко…
Да, это был перископ подводной лодки. Чуть высунувшись, он стоял над водой в каких-нибудь двух кабельтовых. И, видимо, уже давно стоял, потому что никаких следов от его движения не было видно на глади воды.
— Все! Наша песенка спета, братцы, — вздохнул Борилка. — Уходить теперь некуда!
— Да, они наверняка вызвали судно с десантом, — мрачно подтвердил Грибанов.
X. В ЗАСТЕНКЕ
Если правда, что бывают люди, которым в жизни неизменно сопутствует успех, то таким именно был Кувахара. Недаром друзья часто называли его баловнем судьбы.
С детства Кувахара Такео отличался сообразительностью, умением, как говорят, схватывать мысли на лету, смелостью, находчивостью и ко всему этому, что особенно важно, организованностью во всех мелочах. Он рано начал изучать «Бусидо» — нравственный кодекс самурая, — сделавший юношу фанатичным. Наставником ему был отец, генерал и потомственный самурай, в совершенстве знавший «Бусидо».
Эпиграфом первой записной книжки Кувахара-гимназиста были слова из старинной японской песни: «Как вишня — царица среди цветов, так самурай — повелитель среди людей». Далее шли записи, сделанные либо под диктовку отца, либо позаимствованные из книг:
«Для нас страна больше, чем почва или грунт, откуда мы можем добыть золото или собрать зерно. Это священное жилище богов, духов наших предков. Для нас император — представитель небес на земле, сочетающий в себе их силу и их милосердие».