Падение титана, или Октябрьский конь
Шрифт:
— Тогда приходи ко мне, и мы поговорим, — быстро сказала она. — Покажи мне твои законопроекты, я их внимательно просмотрю. Расскажи мне о своих планах, и получишь самую объективную критику. Проверь на мне свои идеи. Мнение коронованного диктатора как-никак тоже мнение. Позволь мне тебе в этом помочь.
Он взял ее руку в свою, поднес к губам и поцеловал. Тень улыбки мелькнула в глазах, в них вновь появились бодрость и живость.
— Обязательно. Обязательно, Клеопатра.
Улыбка все разгоралась, взгляд сделался чувственным.
— А ты расцвела, дорогая. Особенной красотой. Не Афродита Праксителя, разумеется, но материнство и зрелость превратили тебя в восхитительную и желанную женщину. Я скучал по твоим львиным глазам.
В письме, написанном Цицероном Марку Юнию Бруту два рыночных интервала спустя, говорилось:
Ты не увидишь триумфов великого человека, дорогой Брут, сидя там, среди инсубров. Счастливец! Первый триумф, галльский, назначен на завтра, но я не пойду. А потому не вижу причин не сообщить тебе во всех подробностях все наши амурные и брачные новости.
Прибыла
С собой она привезла предполагаемого сына Цезаря, только-только начавшего ходить, и своего тринадцатилетнего мужа, царя Птолемея. Ни то ни се, угрюмый, жирный. Сам сказать ничего не может и очень боится своей старшей сестры-супруги. Инцест! В эту игру можно играть целыми семьями. На ум почему-то приходят сестры Публия Клодия и он сам.
С ней прибыли рабы, евнухи, няньки, воспитатели, советники, клерки, писцы, счетоводы, врачи, травники, старухи, жрецы с верховным во главе, мелкие придворные, царская охрана в двести человек, четыре философа, включая великого Филострата и еще более великого Сосигена. Еще она привезла с собой музыкантов, танцоров, мимов, фокусников, поваров, посудомоек, прачек, портних и разного рода прислугу. Естественно, не забыли и любимую мебель. А как же обойтись без белья, без одежды, без драгоценностей, без сундуков, набитых деньгами, без странной утвари для своих странных религиозных обрядов? Нужны еще ткани для новых платьев, опахала и перья, матрасы, подушки, валики, ковры, занавески, экраны, косметика, собственный запас специй, эссенций, бальзамов, смол и духов. Плюс книги, плюс зеркала, астрономические приборы и личный халдей-предсказатель.
Ее свита, по слухам, насчитывает свыше тысячи человек, поэтому, конечно, они не помещаются во дворце. Цезарь построил для них деревню на той стороне Тибра, и тамошние жители очень сердиты. Между аборигенами и вновь прибывшими разыгралась нешуточная война. Цезарь даже издал приказ, гласящий, что любой житель Заречья, взявший в руки нож, чтобы отрезать ноздри или уши у неприятного иноземца, будет отправлен в одну из дальних колоний, нравится это ему или нет.
Я видел эту женщину — невероятно надменная и высокомерная. С официального благословения Цезаря она устроила для нас, римских мужланов, прием. Возле Эмилиевого моста нас посадили на великолепные баржи и переправили на ту сторону Тибра. А потом в паланкинах и креслах с многочисленными подушками и коврами принесли во дворец. Она приняла нас в огромном атрии и пригласила прогуляться по лоджии. Совсем коротышка, мне до пупка, а ведь и я не высок.
Нос клювом, но потрясающие глаза. Стыдно смотреть, как он держится с ней. Как мальчишка со своей первой шлюхой.
Маний Лепид и я походили кругом и ненароком набрели на святилище. Дорогой Брут, мы были потрясены! Там находилось не менее двенадцати статуй существ весьма странного вида. Тела мужские и женские, а головы — нет. Ястреб, шакал, крокодил, лев, корова. И т. д. Самой страшной была женщина с ужасно раздутым животом и большими отвислыми грудями. На всех — короны в форме головы гиппопотама. Отвратительно! Потом вошел верховный жрец и на отличном греческом языке стал рассказывать, кто есть кто или, вернее, что есть что в этом странном, производящем отталкивающее впечатление пантеоне. Голова у него бритая, сам в льняном белом, собранном складками платье, а его золотой и усыпанный драгоценностями воротник стоит, наверное, столько же, сколько мой дом.
Царица была в парче с головы до ног. Ее драгоценности равны по стоимости цене целого Рима. Затем откуда-то вынырнул Цезарь, держа на руках сына. Малыш совсем не смутился! Улыбнулся нам, словно мы его новые подданные, и поздоровался на латыни. Должен сказать, он очень походит на Цезаря. О да, это был чисто царский прием! Обработка Цезаря идет полным ходом. Подозреваю, что он скоро сам захочет стать царем Рима. Дорогой Брут, наша любимая Республика все дальше уходит от нас, и этот обвал новых законов закончится тем, что первый класс лишится всего, что имеет.
О другом. Марк Антоний женился на Фульвии. Теперь эту женщину я действительно презираю! Думаю, ты слышал, что Цезарь объявил в палате, что Антоний пытался убить его. Как бы я ни отвергал и Цезаря, и все, что за ним стоит, я рад, что Антонию не удалась эта попытка. Если бы Антоний стал диктатором, дела обстояли бы гораздо хуже.
Вот новость еще интереснее: внучатая племянница Цезаря вышла замуж за Гая Клавдия Марцелла-младшего. Да, ты все прочел правильно, можешь верить своим глазам! Он хорошо устроился, при двух непрощенных и лишенных имущества братьях. Кстати, их имущество он же и приобрел. Этот союз привел к изумительному пассажу. Я даже пожалел, что не поступился своими принципами и не посетил в тот день сенат. Все произошло на заседании, которое Цезарь созвал, чтобы обсудить первый пакет своих аграрных законов. Когда сенаторы уже расходились, Марцелл-младший стал просить Цезаря простить томящегося на Лесбосе его брата Марка. Когда Цезарь несколько раз повторил «нет», ты не поверишь, Марцелл-младший упал на колени! И этот отвратительный тип Луций Пизон тоже принялся просить за Марка, хотя на колени падать не стал. Говорят, Цезарь был так поражен, что в ужасе попятился, пока не наткнулся на статую Магна. Тогда, опомнившись, он заорал на Марцелла-младшего, чтобы тот встал и не выставлял себя дураком. В результате Марк Марцелл теперь прощен. А Марцелл-младший всем говорит, что возвратит ему его поместья. И сожалеет, что не может сделать того же для кузена Гая Марцелла. Тот, как я слышал, чем-то отравился и умер. А Марк, по словам Марцелла-младшего, съездит в Афины и вернется домой.
Конечно, я не в восторге от всех этих
Когда появятся еще новости, я опять тебе напишу.
После того как Цезарь растолковал властительнице Египта религиозную подоплеку пересечения городской священной границы, а заодно подоплеку нелюбви римлян к царям, возмущение тем, что ее не пускают в Рим, сошло на нет. В каждом месте есть свои табу, а все табу Рима, похоже, связаны с республиканской формой правления и отвращением к абсолютизму. Настолько стойким, что оно породило массу фанатиков. Таких, например, как Марк Порций Катон Утический. О его ужасном самоубийстве в Риме все еще говорили.
Для Клеопатры абсолютизм являлся непреложной реальностью, но раз ей нельзя войти в город, значит, нельзя. И все же она разрыдалась, когда поняла, что не увидит триумфального шествия. Однако Цезарь поспешил утешить ее. Один римский всадник, друг его банкира Оппия, некий Секст Перквитиен, с удовольствием предоставит в ее распоряжение весь свой дом. Он расположен на заднем выступе Капитолия, и с его лоджии хорошо видно Марсово поле. Клеопатра сможет посмотреть начало парада, пока процессия не завернет за угол холма, чтобы войти в Рим через Триумфальные ворота, всегда закрытые и открывающиеся только в дни празднования триумфов.
В первом триумфе должны были участвовать ветераны галльской войны. Правда, во всех легионах их теперь насчитывалось всего пять тысяч человек. Регулярной армии в Риме пока еще не имелось. Хотя старейшему из вышеупомянутых ветеранов только-только перевалило за тридцать, служить эти парни начинали семнадцатилетними желторотиками. Естественные потери в боях, ранения и уходы в отставку значительно поубавили их число.
Но когда поступил приказ идти в Рим, десятый легион, к великому сожалению, узнал, что он не возглавит марш. Эту честь предоставили шестому легиону. Трижды подняв мятеж, десятый потерял расположение Цезаря и пойдет последним.
Представлены были все одиннадцать легионов — от пятого, «Жаворонка», до пятнадцатого. Всем ветеранам выдали новые туники, на шлемах — новые плюмажи из конского волоса, в руках — посеребренные палки. Подлинное оружие вносить в Рим запрещалось. Знаменосцев одели в серебряные доспехи, а на тех, кто нес римских орлов, накинули еще и львиные шкуры. Несчастный же десятый ничем таким не отметили, и он решил особым образом отомстить.
Это был триумф, в котором действующие консулы могли принять участие, поскольку диктаторский империй триумфатора перевешивал все другие. Поэтому Лепид пришел на Форум и сидел с другими курульными магистратами на подиуме храма Кастора. Остальные члены сената возглавляли парад. Большинство из них были новыми выдвиженцами Цезаря, так что их набралось почти пятьсот человек. Внушительное зрелище, но, увы, маловато окаймленных пурпуром тог.
За сенатом шли трубачи. Целая сотня молодцов дула в золоченые трубы в форме лошадиных голов. Их еще Агенобарб вывез из Галлии, отобрав у арвернов. За трубачами катились телеги с трофеями, перемежаемые обширными передвижными платформами, на которых разыгрывались наиболее славные эпизоды кампании. Проделывали это актеры в соответствующих костюмах. Банкиры, которые получили задание организовать этот гигантский спектакль, чуть с ума не сошли, выискивая похожих на Цезаря лицедеев. Ведь он принимал активное участие почти в каждом из эпизодов, и весь Рим знал его в лицо.
Ни о чем не забыли, все было представлено. Модель осадной террасы, подступающей к Аварику, дубовый корабль венетов с цепными вантами и кожаными парусами. Много Алезии. Вот Цезарь идет на помощь лагерю, в который прорвались галлы, вот карта двойной циркумвалляционной линии, вот Верцингеториг, сидящий по-турецки на земле в момент своей капитуляции, вот модель самой крепости на плоской высокой горе. А еще платформы со странными галлами. Их длинные волосы намазаны глиной и смешно торчат в разные стороны, они в клетчатых ярких накидках и вскидывают вверх мечи (посеребренные деревяшки). Далее целый эскадрон кавалерии ремов в своей самой блестящей экипировке, и знаменитое противостояние Квинта Цицерона с седьмым всем силам нервиев, и британская цитадель, и британская военная колесница с возницей, копьеметателем и парой низкорослых лошадок. И еще двадцать картин. Телеги с платформами влекли упряжки волов, накрытых попонами всех красок спектра и увитых цветами.
А вокруг всего этого в ярко-огненных тогах плясали блудницы, прыгали карлики в разноцветных лоскутных накидках. Буйная клика. Музыканты всякого рода, фокусники, уроды, люди, изрыгающие огонь. Никаких золотых корон или венков, поскольку галлы не подносили их Цезарю, но телеги с трофеями ломились от драгоценностей, поскольку Цезарь нашел спрятанный клад германских кимбров и тевтонов в Атватуке, а также забрал сотни драгоценных приношений друидов в Карнуте.
Следом шли жертвенные животные, два чисто-белых вола, обреченных на заклание в честь Юпитера Наилучшего Величайшего, когда триумфатор достигнет подножия лестницы, ведущей к его капитолийскому храму. Но до этого храма надо было только по городу проделать три мили, ибо процессии надлежало пройти через Велабр и Бычий форум, повернуть к Большому цирку, сделать внутри его один круг, затем опять выбраться на Триумфальную улицу, чтобы наконец спуститься к Римскому Форуму и достичь подножия Капитолия, где движение останавливалось.
Военнопленных, которые должны были умереть, забирали, чтобы задушить в Туллиане, актеры покидали платформы, и все прочие участники шествия расходились. Золото отправляли обратно в казну, а легионеры поворачивали на улицу, идущую по южной стороне Капитолия, и возвращались на Марсово поле через Велабр. Там их ожидали угощение и кассиры с еще не поделенными деньгами. И только сенат, жрецы, пара белых волов и триумфатор поднимались по Капитолию вверх к храму Юпитера Наилучшего Величайшего, сопровождаемые специальными музыкантами, играющими на флейтах, сделанных из большеберцовых костей павших врагов.