Падение в пропасть
Шрифт:
Финнелон замолчал, приложив палец к губам. Сложилось впечатление, будто бы ему в голову пришла необычная мысль.
— Может быть даже, — дополнил он, — если конечно мы оба, по итогу, останемся в живых, то после получения всех необходимых доказательств, у нас состоится совершенно иной разговор, — принц улыбнулся.
Со своей стороны я также обдумывал слова Финнелона, не совсем понимая причину, по которой Дэсарандес решил так обстоятельно возиться с какой-то иноземной дворянкой. Да, она поспособствует более лояльному настрою жителей Монхарба, но… и что? Согласен, что мой план расселения будет слишком затратным финансово,
— Пока же, — продолжил принц, — тебе нужно выучить таскольский. Мне докладывали, что твои успехи в нём, — пальцы мужчина по инерции коснулись одного из свитков, лежащих на столе, — пока крайне скудны. Но, может, новый человек в окружении поспособствует ускоренному обучению? Что думаешь, Анс-Моргрим? — последнюю фразу он произнёс, глядя на меня.
— Конечно же, мой принц, — склонился я. Фёртос по инерции перевёл, но в этом не было нужды. Финнелон знал оба языка. Хотя скорее всего он знал куда больше.
Теперь взор Мираделя устремился на Силану. Черноволосая девушка бросила быстрый взгляд на меня, потом на Баера, а потом даже на секретаря, который всё это время продолжал что-то писать.
— Готова ли ты следовать моим указам? — после некоторой паузы, уточнил принц.
— У меня всё равно нет выбора, — перевёл мне Фёртос её слова.
Впервые за всё время разговора на лице Финнелона мелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Он сделал глубокий вдох и медленный выдох.
— Если бы мы оставили тебя в Монхарбе, то ты бы продолжала играть роль пленницы, за которую принимали все решения. Сейчас ты имеешь все шансы завести связи с выдающимися людьми из Империи, которые собрались здесь, в этой армии. Быть может, даже самостоятельно выбрать себе будущего мужа. Если кандидатура будет соответствовать нужным требованиям… — Мирадель замолчал, будто бы позволяя девушке додумать самой.
Кстати, а это и правда щедро. Чего уж, вообще всё, что происходит вокруг неё, достаточно щедро! Хотя… что я знаю о политике Дэсарандеса? Может, он придумал новый план, который сейчас проверяет? Изучает, как отреагирует новая правительница и к чему это приведёт?
Кто знает… не мне судить о планах тысячелетнего императора.
— Я уже говорила, — Плейфан скрестила руки на груди, — у меня нет выбора.
Мужчина кивнул — словно целитель на поле боя, который оценил сделанную работу, найдя результат приемлемым, а потом демонстративно взял со стола пергамент, погружаясь в чтение, словно этого разговора никогда не было. Однако, стоило только нам развернуться в сторону выхода, Финнелон остановил нас.
— Ах да, — произнёс принц, будто бы и правда забыл об этом. — Это я понимаю, для каких целей тебя, Силана, выделил мой отец, — он тонко улыбнулся. — Другие могут быть не столь разумны. Ревность и непонимание — опасные чувства. Берегись удара в спину и надейся, что твой новый маг имеет прямые руки.
Новая Надежда, Малая Гаодия, взгляд со стороны
В этом мире всё, что приходит после, определяется тем, что приходит раньше.
Он получил дар от самой богини Амма, а потом помощь от её ставленницы на земле — Фиры. Теперь путь вёл его по исконной земле Империи.
Жаркое
Разумеется, он продолжал оставаться существом из плоти и крови, живым, как и все вокруг. Не магом и не сионом. Обычным человеком, даже без артефактов или инсурия. И всё же, мужчина знал, что исполнит свою цель. Он видел это.
Когда тело окончательно уставало и уже не могло идти дальше, он садился и отдыхал. Как простой обыватель. Спал, как обычный человек. Ел, как обычный человек. Но каждый его сон приводил к уже свершившемуся когда-то моменту пробуждения. Он знал, что так будет. Знал, что заночевав на окраине города Новая Надежда, проснётся под звуки музыки бродячих менестрелей, которые, от щедрости своей, бросят ему пару кусков хлеба. В следующий раз, засыпая возле леса, он знал, что проснётся когда рядом пробежит лиса, которая, от его вида, дёрнется назад, роняя добычу — жирного гуся, которого и сама-то с трудом тащила.
Он шёл по протоптанной им же самим дорожке, осознавая каждый свой миг и зная всё, что случится наперёд. Поистине каждый его вздох был предрешён.
Мужчина добрался до деревни, где на него оглядывались крестьяне, работающие в поле. Люди пристально рассматривали путника, но ничего не говорили, пока он не прошёл всю деревню насквозь. И хоть свой переход божественный посланник совершал в одиночку, он следовал через поля за тысячами людей, потому что шёл по своим же собственным следам. Мужчина шёл за самим же собой и спина, которую видел впереди, была его собственной.
Когда он забирался на холм, то видел себя, находящегося на вершине. Когда оглядывался назад, то видел себя, идущего позади, через равнину.
Шаг за шагом посланник повторял те действия, которые уже совершал.
Сотни, тысячи, миллионы повторений одних и тех же действий. Его путь уже закончился, ещё не успев начаться. Он уже завершил его.
Раз за разом мужчина наблюдал за тем, как Господин Вечности умирал в потоке крови, брошенный и одинокий. Умирал, без возможности исцелиться или хоть как-то спастись. Умирал навсегда.
Божественный посланник был рябью на тёмных водах. Ветром, который шевелит ветки деревьев. Неуловимым шёпотом на грани сознания. Амма вела его.
Взгляд вперёд и он увидел, как убийца давится собственной кровью, которая потоком вырывалась из его рта. Видел армии, которые осаждали города. Бои на улицах, тысячи трупов, которые лежали так плотно, что ещё живые ходили по ним, как по брусчатке. Видел голод — истощённые тела, женщин ублажающих мужчин ради семени, и детей, которых убивали, чтобы не кормить лишний рот.
Он видел как святейший высший жрец повернул голову и подставил горло. Как Ороз-Хор дымился пожарами и рушился. Как веки императрицы трепетали в предсмертной судороге.
Божественный посланник шёл по дороге, проходя одну деревню за другой. Шёл в смертном теле со смертной душой. Шёл, километр за километром, наблюдая за миром и за самим собой. А ещё он слушал. Шёпот богини плодородия и красоты вливался в его разум так, как было всегда. Он засыпал под него и просыпался под него же. Шёпот успокаивал, примирял, побуждал к действию.