Падение звезды
Шрифт:
После третьего захода и венчающего его «отстрела» (как сам Вадик это называл), Лисин лежал в постели утомленный и счастливый. Поясница слегка побаливала, как после хорошей физической работы. Во рту дымилась сигарета. Вот такие моменты Вадик любил больше всего. Кто-то из великих сказал, что после акта любви все звери чувствуют себя одинаково опустошенными и несчастными. Однако с Лисиным этого никогда не случалось. Он был абсолютно счастливым человеком.
Аза засобиралась домой.
— Останься, Аза. Ну куда тебе спешить? — огорченно спросил Вадик.
Однако цыганка покачала
— Надо идти. Меня дома ждут.
— Кто?
Она усмехнулась и ответила:
— Муж. Он у меня очень ревнивый. Если что-нибудь заподозрит, может и убить.
По спине Лисина пробежал неприятный холодок.
— Ну это ты преувеличиваешь, — неуверенно сказал он.
— Может, да. А может, нет, — уклончиво ответила Цыганка. Натягивая юбку, она вдруг замерла и испуганно уставилась на Лисина.
— Почему ты так смотришь? — нахмурился Вадик. — У меня что, вырос третий глаз на лбу?
— Данет… Просто… показалось.
— Что показалось?
— Ничего. Разные глупости.
Аза начала подниматься с кровати, но Лисин схватил ее за руку и насильно усадил на место:
— Какие глупости? О чем ты?
Аза нахмурила смуглый лобик:
— Плохо тебе будет. Очень скоро. На твоем лице печать.
— Какая еще печать? — недовольно проворчал Лисин. — Ты можешь по-человечески сказать, без этих ваших цыганских штуковин? *
Аза нахмурилась еще больше и произнесла с ледяным спокойствием:
— Печать смерти.
— И что это значит? Я что, скоро умру? — Лисин хохотнул, но смешок получился вымученным и неприятным.
— Может, да. А может, нет, — вновь уклонилась от прямого ответа цыганка.
Она встала с кровати. Лисин ее больше не удерживал. Внезапно цыганка ему опротивела. Он был рад тому, что она одевается, и хотел лишь одного — чтобы проклятая ведьма поскорее убралась из его квартиры.
Когда Аза ушла, Вадик Лисин прошлепал на кухню. Там он достал из холодильника бутылку водки, налил полстакана и залпом выпил. Затем повторил эту процедуру. Подумал, не выпить ли еще, но решил, что на сегодня хватит.
— Все настроение испортила. Сука, — проворчал он себе под нос и пошлепал обратно в спальню.
Кряхтя и тихонько матерясь, он улегся в постель и вскоре, несмотря на мрачное расположение духа, заснул чистым и крепким сном младенца. Лисин считал себя абсолютно счастливым человеком еще и потому, что — в отличие от многих его друзей — его никогда не мучила бессонница. Когда бы и где бы он ни расположился на ночлег, засыпал Вадик быстро и спал до утра, не просыпаясь.
Но в эту ночь поспать до утра Вадику Лисину не удалось. Он проснулся в два часа ночи от дикой боли. Открыв глаза и еще не понимая толком, что произошло, он увидел перед собой искаженное злобой женское лицо. Растрепанные светлые волосы бесформенным облаком нависали над этим лицом. Миндалевидные, пылающие злобой глаза смотрели с яростным торжеством, словно это были глаза горгоны Медузы. Увидев, что Лисин открыл глаза, Медуза закричала нечеловеческим голосом и принялась трясти у него перед лицом окровавленным кулаком. Поняв, что она держит в кулаке, Лисин взвыл от ужаса — и потерял сознание.
12
— О господи! Какой кошмар! — Светлана Перова прижала ладони к щекам и испуганно покачала головой.
— Да уж, — невесело отозвался Турецкий. — Боюсь, что любовным похождениям господина Лисина пришел конец.
Александр Борисович закурил. Лицо его было суровым и желчным.
— Сейчас ею занимаются врачи, — сухо проговорил он. — Девчонка абсолютно ненормальная.
— А что она говорит?
— Говорит, что он это заслужил. В тот вечер он приволок домой певичку из цыганского театра. Инга Лаврова следила за ним. Она дождалась, когда певичка ушла, потом, когда погас свет в спальне, проникла в квартиру. Дверь она открыла своим ключом. Сначала эта мегера хотела задушить его подушкой. Потом решила перерезать мужику горло. Но пока ходила на кухню за ножом, ей пришел в голову другой блестящий план — лишить Лисина его мужского достоинства.
Турецкий замолчал и глубоко затянулся сигаретой.
— За последние три года Лаврова несколько раз проходила лечение в психиатрических клиниках, — продолжил он после паузы. — Врачи отмечали у нее склонность к самоубийству, а также к членовредительству. Однажды она уже пыталась оттяпать своему любовнику предмет его гордости, но тогда у нее не хватило решимости. Тем не менее живот она ему порезала. Любовник решил не подавать заявления. Сошлись на том, что это был несчастный случай. Но на лечение Лаврову все же направили. И вот теперь она своего добилась.
Александр Борисович саркастически хмыкнул.
— Он… будет жить? — робко спросила Светлана.
— Будет, — кивнул Турецкий. — Если это можно назвать жизнью.
— А как насчет операции? В наше время ведь… пришивают.
Турецкий махнул рукой.
— Там уже нечего пришивать. Посмотри в отчете эксперта — сама поймешь.
Перова пробежала взглядом по листку бумаги, который держала в руке, и слегка побледнела:
— Н-да, не повезло мужику. — Она убрала листок в папку — Александр Борисович, а почему вы думаете, что Инга Лаврова — та самая девушка, которую мы ищем?
Турецкий искоса посмотрел на Перову:
— Ты когда-нибудь слышала такое слово «интуиция»?
— Конечно.
— Ну вот. Считай, что это она самая и сеть. Интуиция. Хотя дело, конечно, не только в интуиции. Во-первых, я вспомнил, что ты мне говорила о генерале Мамотюке. Он любил хаживать по конкурсам красоты и даже принимал участие в работе жюри. Режиссер Виктор Ханов, которого застрелили в театральном туалете, тоже бывал на этих конкурсах. И тоже участвовал в жюри. Вот тебе и параллель.
— Если прибавить к этому, что Инга Лаврова — модель и актриса, — задумчиво подхватила Светлана, — то выстраивается вполне определенная версия… — Она поправила очки. — И Мамотюк, и Ханов, и модельер Лисин могли познакомиться с Ингой Лавровой на одном из таких конкурсов.
— Именно. — кивнул Турецкий. — Все трое были любителями «клубнички». Специализировались на девчонках с модельной внешностью. На конкурсы и кастинги они ходили как на охоту.
— Примем эту версию за основную? — поинтересовалась Светлана.