Падение звезды
Шрифт:
— Лариса Подгорная, — повторил Турецкий. — Адрес и телефон помните?
— Конечно. Запишите, я продиктую.
Александр Борисович записал.
— И еще, — вновь заговорил Алмазов. — Вы только сильно ее не пугайте. Она девушка хорошая, но немножко нервная. Не сажайте ее в изолятор, просто поговорите — она и так вам все расскажет.
— Это уж как получится, — ответил Турецкий, пряча листок с адресом в карман.
— А что теперь со мной? — жалобно спросил актер.
— Что касается моего слова —
24
Ларису Подгорную Турецкий решил навестить сам. Черт его знает, этого артиста; может, все это ложь — насчет ее помощи? Может, он сознательно запутывает следствие, чтобы отвести следы от своих реальных заказчиков?
Перед визитом к Подгорной Александр Борисович позвонил ей. Голос у девушки был недовольный и нагловатый.
— Что ж, приходите, — сказала она. — Но если меня не окажется дома — я не виновата. Всего хорошего! — И Подгорная положила трубку.
«И впрямь нервная», — подумал Александр Борисович, вспомнив характеристику, которую дал девушке Алмазов. Тем не менее встречу откладывать не стал.
Спустя час он стоял перед дверью квартиры Ларисы Подгорной и жал на кнопку звонка. За дверью послышались тяжелые, торопливые шаги и вслед за тем звонкий женский голос спросил:
— Ну кто там еще?
— Турецкий. Я звонил вам сегодня.
Последовала пауза. «Давай соображай скорее!» — нетерпеливо подумал Турецкий.
— А, это вы, — отозвалась наконец девушка. — Знаете что, господин Персидский, гуляйте-ка вы отсюда. Я не открою вам дверь.
Такого поворота Александр Борисович не ожидал. Однако отступать, ясное дело, не стал.
— Лариса, не дурите, — резко сказал он. — Нам все равно придется поговорить.
— Поговори-ить? — насмешливо протянула из-за двери девушка. — А знаете такой анекдот? Звонят человеку в дверь. Он спрашивает: «Кто там?» Они ему: «Милиция». — «А чего нужно?» — «Поговорить». — «А сколько вас?» — «Двое». — «Простите, а вы не могли бы поговорить друг с другом?»
— Смешно, — оценил Турецкий. — Да только я один. И мне уже надоело здесь стоять. Откройте, я не собираюсь вас арестовывать.
— Тю! А если не открою? Вы что, дверь вышибете?
— Возможно.
И вновь пауза. И вслед за тем:
— Ладно, черт с вами. Открываю.
Лязгнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла невысокая, ширококостная девушка с черными, длинными волосами и дерзким, курносым лицом. Она ткнула кулаки в бока и нагло произнесла:
— Ну вот. Открыла. И что дальше?
— Дальше — пригласите меня войти, — спокойно сказал Александр Борисович.
— Зачем?
— Так принято в цивилизованном мире.
— Да ну? Ну раз так, то проходите.
Она посторонилась, и Турецкий вошел. Разговаривали они на кухне, так как в комнату Подгорная Александра Борисовича не пустила. Впрочем, Турецкий не расстроился, — ведь на кухне можно было курить. Одна беда — кухня оказалась залита водой.
— Труба лопнула, — объяснила девушка, усевшись прямо на стол.
— Вы знакомы с Павлом Алмазовым? — спросил Александр Борисович, чиркнув спичкой и поднося ее к сигарете.
Девушка покрутила головой:
— Нет. У меня нет знакомых с такой идиотской фамилией. Был один Хрусталев, да скончался в прошлом году.
Турецкий затушил спичку и бросил ее в блюдечко, которое служило пепельницей. Выпустил дым и сказал:
— А вот он вас знает. И утверждает, что вы помогали ему в одном… благородном деле.
— Если меня спросят, что здесь делал господин Турецкий, я буду утверждать, что он приходил стирать белье в моей стиральной машинке, так как своей машинки у него нет. И попробуйте мне не поверить! Вот!
Турецкий усмехнулся:
— Лариса, вы взрослая девушка. Ну что за чушь вы несете? Я не протоколирую наш разговор. Считайте, что я пришел сюда как частное лицо. Давайте поговорим по душам. Павел Алмазов сидит в следственном изоляторе. Сидит, бедолага, и ждет, пока хорошая девушка Лариса Подгорная подтвердит его слова. А вы, вместо того чтобы помочь парню, дурака валяете.
Черные глаза девушки вспыхнули.
— А за что вы его посадили? Он совершил что-то подсудное?
— Может быть. Но сказать я вам этого не могу.
— Почему? у.
— Тайна следствия, — объяснил Турецкий.
Девушка наморщила нос и быстро проговорила:
— Дурак он, этот Пашка! Корчит из себя крутого парня, а наделе — сопля. Чуть надавили, он во всем и признался. Ну хорошо. Ну разносили мы с ним эти конверты — и что дальше? Мы кого-нибудь ограбили? Нет. Мы кого-нибудь убили или покалечили? Тоже нет. Если мне не изменяет память, мы помогли вам засадить в тюрягу двоих злостных преступников. Какие, вообще, претензии?
Турецкий поднял брови:
— А разве я сказал, что у меня есть претензии? Мне просто нужно знать, кто попросил вас сделать это. Я хочу встретиться и поговорить с этим человеком.
— А почему вы решили, что в этом деле замешан кто-то кроме нас с Пашкой?
— У меня есть свидетельские показания.
— Чьи?
— Парня, который достал фотографии. Те фотографии, которые вы разослали родителям детей.
— Правда?
— Правда.
— Гм… Но я ничего не знаю об этом парне. Послушайте, Персидский, или как вас там, а может, этот ваш парень врет?