Падение звезды
Шрифт:
Вопрос, таким образом, был закрыт.
6
Будучи девушкой энергичной и не имея привычки откладывать дела в долгий ящик, Светлана Перова немедленно принялась за дело.
Уже через час после беседы с Александром Борисовичем Турецким она сидела в шикарной квартире генерала Мамотюка и беседовала с его женой.
Жена Мамотюка была толстой, пожилой женщиной с отечным лицом и слезливыми, выцветшими голубоватыми глазами.
— Нина Ивановна, примите мои искренние соболезнования. Я не знала Рэма Борисовича лично, но слышала о нем много хорошего.
— Спасибо, деточка.
Она всхлипнула и промокнула платком глаза.
— Нина Ивановна, — негромко сказала Света, — если вы не можете сейчас разговаривать, я пойму.
Однако женщина покачала головой:
— Нет-нет. Я могу. Спрашивайте.
Устав ходить вокруг да около, Света спросила напрямик:
— У вас есть предположения — кому могла быть выгодна смерть Рэма Борисовича?
Женщина задумалась. Ее толстые пальцы нервно теребили голубой платок, и смотреть на это Свете было неприятно. Подумав, Нина Ивановна покачала тяжелой головой и сказала:
— Нет, деточка. Никаких предположений у меня нет. Я ведь никогда не входила в курс его дел. Но думаю, все это из-за его работы. Он вывел на чистую воду стольких мерзавцев… Неудивительно, если кто-то из них решил ему о-томспЛъ.
Света вздохнула:
— Да, понимаю. Скажите, а может, было в последние дни что-нибудь странное? Что-нибудь… необычное. Может, Рэм Борисович вам что-нибудь рассказывал?
— О чем?
Света пожала плечами:
— Ну я не знаю. Может, ему кто-нибудь угрожал?
И вновь женщина погрузилась в раздумье. И вновьпокачала головой:
— Нет, ничего такого. Хотя… — В ее тусклых глазах что-то затеплилось. — Вы знаете, за несколько дней до смерти Рэма я достала из почтового ящика листок бумаги. На нем было напечатано только одно слово — «Мамотюк». И оно было перечеркнуто. Помню, я немного удивилась, хотела спросить у Рэма, что это такое. Но потом совершенно об этом забыла.
Светлана подалась вперед как гончая, почуявшая добычу:
— У вас сохранилась эта записка?
Нина Ивановна разочарованно вздохнула:
— Нет. Я ее прямо тогда и выбросила, вместе со всей рекламной макулатурой.
Светлана не смогла скрыть досады:
— Жаль. Высказали, что это слово было напечатано?
— Да. На компьютере. Крупными такими буквами. А поперек слова — полоска. Тоже компьютерная.
— Странно, — задумчиво проговорила Светлана, поправляя очки.
— Вы думаете, это связано со смертью Рэма?
— Не знаю, Нина Ивановна. Может, в ходе расследования что-нибудь прояснится.
Из глаз Нины Ивановны вытекло несколько слезинок. Она вытерла их платком и с чувством сказала:
— Рэм Борисович был очень… очень хорошим человеком. Но самые лучшие люди уходят раньше других, правда?
— Правда, — вынуждена была признать Светлана.
Полутора часами позже Света вошла в кабинет одного чиновника средней руки, который вот уже двадцать лет дружил с покойным генералом Мамотюком. Чиновника звали Петр Иванович Славский. Он был невысок, плешив и имел животик, туго обтянутый белой рубашкой, серебристые волосы на висках и не слишком приветливое лицо с крупными чертами. На левой щеке — тонкий, длинный шрам, начинающийся от виска и спускающийся зигзагом к скуле.
— Ну-с, милая моя, — начал беседу Славский, сцепив пальцы и деловито сложив руки на круглом животе, — чем обязан посещению столь приятной особы?
Светлана обворожительно (насколько вообще была способна) улыбнулась пожилому чиновнику:
— Я хочу поговорить с вами о Мамотюке. Вы ведь дружили?
Чиновник сложил брови домиком и скорбно вздохнул:
— Да, милая. Именно, дружили. Увы, в прошедшем времени. Хороший он был человек, Рэм Борисович Мамотюк. Ума не приложу, какой сволочи пришло в голову убить его.
— Нашлась какая-то… Петр Иванович, вы часто встречались с Мамотюком?
— Не так часто, как хотелось бы. По субботам мы собирались, чтобы поиграть в преферанс. Иногда у меня дома, иногда дома у кого-нибудь из наших общих друзей. Вы, кстати, сами-то пулькой не балуетесь?
Светлана робко улыбнулась:
— Так, иногда. Со мной не любят играть, говорят, я зануда.
— То есть не любите рисковать?
Светлана покачала головой:
— Не очень. А если и рискую, то всегда обдуманно.
— И как? Выигрываете?
— Когда как. Но чаще всего — выигрываю.
— Вот и Рэм выигрывал. Он вообще был везунчиком, но при этом, в отличие от вас, любил риск.
— А на фотографии это он?
— Да. Здесь мы на рыбалке. Этого сома… видите, какой гигант?., мы водили полчаса.
— Как у Хемингуэя! В «Старике и море»!
Петр Иванович улыбнулся:
— Именно!
Светлана с любопытством взглянула на фотографию:
— Вот это да! А сколько в нем?
— Почти сорок килограмм.
— Ва-ау! — тихо охнула Светлана.
Петр Иванович прищурился:
— А вы и рыбачите, милая девушка?
Светлана удрученно вздохнула:
— Рада бы, да не с кем. Мужчины с собой не берут, а женщины… У них на уме совсем другая рыбалка. Хотя когда-то в детстве я рыбачила с дядей. Но на такую серьезную рыбалку я никогда не ходила. Дядя говорил, что ходить на сома — это все равно что на медведя. Так же тяжело и опасно, но если случится выловить — с этим удовольствием ничто не сравнится.