Падение звезды
Шрифт:
Не сказать, чтобы Светлану приводили в восторг его манеры — это были повадки наглого верзилы из провинциального городка или выпущенной на прогулку в город гориллы. Однако, оставаясь со Светланой наедине, футболист делался мягким и беспомощным как ребенок. К этому следует добавить, что мать-природа наградила рыжего верзилу таким большим «мужским достоинством», что, увидев его в первый раз, Светлана даже испугалась. «Ну и что я теперь с этим буду делать?» — пронеслось у нее в голове.
Этот неожиданный контраст — детской, наивной беспомощности и грубой, животной силы — совершенно очаровал Светлану «Мой рыжий мальчик», — называла она его про себя.
Однако очарованность Светланы улетучилась в тот миг, когда она увидела своего «рыжего мальчика» в объятиях высокой блондинки с формами Памелы Андерсон. Дело было в парке Горького. С того дня Светлана терпеть не могла блондинок, рыжих мужчин и парк Горького. Что касается футбола, то ему повезло еще меньше. Как-то раз подружка поделилась со Светланой:
— Ты знаешь, Свет, мой Ленчик целые вечера просиживает в кресле с пивом в руке и таращится на футбол. Не знаю, нормально ли это?
На что последовал ответ:
— Наташ, я на прошлой неделе была в зоопарке и видела там орангутанга. Я простояла у клетки минут десять или даже больше. И все это время орангутанг сидел на полу вольера с бананом в руке и тупо смотрел на картонную коробку. Так что с твоим Ленчиком все в порядке.
— Но ведь футбол и коробка — это разные вещи, — возразила подруга.
Светлана снисходительно улыбнулась:
— Ты права. В коробке смысла побольше. Двадцать здоровых мужиков бегают в трусах по полю и пинают мяч! Что может быть тупее!
Вот таким человеком была следователь Генпрокуратуры, юрист второго класса Светлана Марковна Перова к тому моменту, когда в сумочке у нее зазвонил телефон и бравый голос Александра Борисовича Турецкого произнес:
— Жду вас через полчаса в своем кабинете. Постарайтесь не опаздывать.
4
Часом раньше Александр Борисович Турецкий сидел в кабинете у Меркулова и пил только что принесенный секретаршей кофе. А Константин Дмитриевич, задумчиво постукивая по столу карандашом, говорил:
— Ты слышал про убийство одного из заместителей главы московской милиции?
— Про Мамотюка? — Турецкий кивнул: — Да, слышал. Еще сегодня утром по телевизору показывали. Тяжелый, говорят, случай. Кажется, его застрелили на конспиративной квартире?
— Это тебе тоже по телевизору сказали? — прищурился Меркулов.
— Угу. Ты знаешь, по этому ящику говорят много интересного. Тебе стоит его посмотреть — хотя бы раз. Что, наши «друзья с Олимпа» сильно взволнованы?
Турецкий красноречиво кивнул и поднял глаза к потолку.
Меркулов посмотрел в том же направлении и угрюмо ответил:
— Само собой. Убийство громкое. Президент лично звонил генпрокурору. Осведомлялся, кому будет поручено раскрытие этого дела.
По губам Турецкого скользнула усмешка:
— Так-так, продолжай.
— Генеральный позвонил мне. Я сказал, что все квалифицированные кадры у меня заняты. И тогда выбор пал на тебя.
— Спасибо на добром слове, Константин Дмитриевич. Такая честь! Право не знаю, достоин ли я.
Меркулов иронично склонил голову:
— Достоин, Саня, достоин. Впрочем, не обольщайся. Все «важняки» загружены работой на месяц вперед. Более-менее свободен Поремский, но он еще до конца не развязался с этим делом олигархов. Так что даже не знаю, как ты будешь укомплектовывать следственно-оперативную группу.
Турецкий хмуро почесал подбородок и изрек:
— Чем больше я тебя, Костя, слушаю, тем радостнее мне становится. Значит, Елагина, Курбатова и Левина ты мне не дашь, Поремский загружен работой, а про остальных и спрашивать не стоит.
— Именно. Впрочем… Помнишь, Светлану Перову?
— Это прикомандированная? Востроглазая и в очках?
— Угу. Она как раз сдала дело в производство, и с завтрашнего дня будет свободна. Я уже звонил в Гагаринскую прокуратуру. Они не спешат ее забирать. Видно, она там здорово кому-то насолила.
Александр Борисович усмехнулся:
— Эта может. Что ж, девчонка в принципе неглупая. Но на язык действительно невоздержанна.
— Это ты так говоришь, потому что себя со стороны никогда не слышал.
— Да ну? Неужели тоже острю с начальством в обход субординации?
— Случается, — хмыкнул Меркулов.
— Ну тогда мыс ней точно сработаемся. Значит, так. Беру в группу Перову и Поремского. Со Славой Гряз-новым и его операми я договорюсь.
Меркулов облегченно вздохнул:
— Я знал, что ты не будешь возражать.
— А разве это что-нибудь изменило бы?
Константин Дмитриевич вновь вздохнул и качнул седой гривой:
— Нет.
— Ну тогда не стоило и пробовать.
— Только, Саня, я тебя прошу: не затягивай с расследованием. Генпрокурор взял это дело под личный контроль. Сам понимаешь, что это значит. Если что, по шапке буду получать я.
— Не переживай. Шапку я тебе куплю. С премии. Если, конечно, ты мне ее выпишешь.