Падре
Шрифт:
Он хмурится, глядя на меня, а затем срывает с неёпамперс. Зловоние, которое
поднялось, заставляет его съёжиться и закрыть нос. – Иисус Христос.
Я смеюсь. – Привыкай к этому.
Стоя,как можно дальше, он вытаскивает памперс из–под неё, я даю ему салфетки,
чтобы он вытер малышку.
– Надень чистый, – говорю я.
Он делает то, что я ему говорю, хотя ему понадобилось три попытки, чтобы сделать
всё верно. Когда всё сделано, мы её быстро одеваем,
подгузником, бросив его в полиэтиленовый пакет, как будто это токсичная опасность,
которую он хочет удержать.
–Господи, помоги мне пройти через это, – бормочет он и хватает какое–то детское
питание. – Какэто работает?
–Следуй инструкциям. Положи это в микроволновку. Проверь на запястье, чтобы
ребёнок не обжёг язык.
Он берёт бутылочку, которую мать малышки оставила ему, заполняет её, как
написано, а затем помещает её в микроволновку. Когда смесь нагревается, он проверяет
её и приносит мне. Я предполагаю, что он может её накормить, но убеждён, что Рик
устроит беспорядок, поэтому решаю сделать всё сам.
Я беру её и держу в своих руках, подвигая бутылочку к губам, и она жадно пьёт
молоко.
–Хорошая девочка… – шепчу я. – Ты просто проголодалась, вот и всё.
– Так она успокоится или как? – спрашивает он.
–Если ты позаботишься о ней, то да, – говорю я, намекая, что это его вина.
Когда она закончила, я положил бутылочку и похлопал её по спине, надеясь, что
онасрыгнёт. Малышка всё ещё плачет, что совсем не удивительно, учитывая, как он
заботился о ней. Вернее, не заботился.
Он снова садится на диван и потирает лицо. – Что я должен делать, Фрэнк?
–Что ты должен делать? И ты спрашиваешь меня об этом? Ты здесь отец, – я
стараюсь не смотреть на него, пока держу девочку крепко и потираю её спину, пытаясь её
успокоить.
– Чёрт, Фрэнк. Ты всегда знаешь… всё. И ты – грёбаный священник.
– Я не грёбаный священник, – прошипел я, пытаясь сдержать голос. – Я –
проповедник.
–Проповедник, священник, падре, что угодно. Для меня это одно и тоже.
–Ты бы знал. Но ты почти не приходишь в церковь.
–Я знаю. Парни меня не пускают.
–Тогда старайся усерднее, – отвечаю я. – Кому они нахер нужны?
– Я стараюсь.
–Нет, ты заботишься о деньгах. Ты не проспал бы и дня, если бы один из них умер
прямо сейчас.
Он молчит, поэтому я думаю, что моя тирада сработала.
–Я знаю, потому что чувствовал это. Я тоже был в твоём положении, и ты это
знаешь. Они не твои друзья.
–Но они дают мне то, что мне нужно, – он вытаскивает небольшой пакет с
кокаином
Прямо перед тем, как он нюхнул, я скользнул рукой по коксу.
– Блядь! Чувак, почему…
– Тебе лучше знать, – я хватаю его за воротник и тяну вверх. – У тебя, блядь,
ребёнок.
Его глаза покраснели. – Отпустименя.
– Нет, послушай меня, – рычу я. – Видишь эту маленькую девочку? – я указываю на
неё. – Она твоя, нравится тебе это или нет. Эта маленькая душа рассчитывает на то, что ты
поступишь правильно. Она не просила её рожать. Ты создал её, будучи эгоистичным
куском дерьма. И теперь ты думаешь, что сможешь убежать от своих обязанностей?
Он качает головой. – Я не знаю, как ухаживать за ребёнком!
–Тогда пора научиться! – Я вернул его на диван и посмотрел на него. – Брось
наркотики. Сейчас же.
–Что? Навсегда?
– Да! – ясжимаю кулаки. – Ты называешь себя мужиком? Ну, так и веди себя как
мужик. Будь отцом для этой маленькой девочки.
Я подхожу к ней и беру на руки, чтобы показать ему. – Видишь? Твоя кровь течёт в
её венах. Это всё из–за тебя. Теперь пора разбираться с последствиями.
– Но я не могу… – бормочет он, его глаза покраснели.
– Посмотри на неё, – кричу я, заставляя его взглянуть на её крошечное лицо. – Это
твоя дочь.
Он начинает плакать. Теперь в комнате два ребёнка.
–Прекрати плакать, – говорю я Рикардо. – И будь мужиком.
–Мне всего девятнадцать. Я не мужик.
– Нет. Ты ребёнок, который делал взрослые вещи, и теперь понимает, что мир не
так прост, как думал. Время расти, малыш.
– Фрэнк… как ты это делаешь?
– Всему своё время, – говорю я, и мягко качаю ребёнка туда–сюда, пока крики не
становятся тише.
– А что насчёт денег?
–Найди работу. Настоящую работу, – я смотрю ему прямо в глаза, поэтому он
знает, что я серьёзно. – Брось пить. Не кури. И убери этот чёртов беспорядок, – говорю я.
– Но я не могу всё это сделать…
– Да, ты можешь! – рычу я. – Проклятье. Это то, что значит, создать новую жизнь.
Ты делаешь всё, чтобы позаботиться об этом. Даже, если это означает жертвовать своей
собственной чёртовой душой.
Он качает головой и немного смеётся, вытирая слёзы. – Посмотри на себя.
Ругающийся проповедник.
– Меня не ебёт. Богу плевать, клянусь я или нет. Ему не плевать, забочусь ли я о его
детях. Вот это важно.
– Как о ней… – бормочет он, глядя на маленькую Софию.