Падшие в небеса. 1937
Шрифт:
Вилор осторожно сел на табурет и внимательно посмотрел на адвоката, тот улыбнулся и спросил:
– Начнем с простого, есть ли у вас жалобы заявления и прочее, на что бы мы могли написать жалобу?
Вилор ухмыльнулся и, потрогав рукой небритую трехдневную щетину на щеках, устало сказал:
– Курить я хочу… курить, у меня нет. В камере конечно угощают, но так, не долго будет.
Адвокат, словно фокусник, достал из портфеля три пачки дорогих иностранных сигарет и услужливо сказал:
– Вот, вот, я на всякий случай взял. На первое время. Потом принесу еще. В чем еще вы нуждаетесь?
Вилор вновь внимательно посмотрел в глаза
– Нет, пока ничего не надо.
– Ну, как знаете, – развел руками адвокат. А то, смотрите, мне не трудно. Ну да ладно, надо поговорить о вашем деле. А вернее о вашем положении, в которое вы попали. Я ознакомился с делом, с предварительными материалами и пришел к выводу…
Но тут Блискова перебил Щукин:
– Я вот одного не пойму. Прочему вы в воскресенье пришли ко мне?…
Адвокат растеряно посмотрел на Вилора и сбивчиво ответил:
– Ну, ну понимаете. Сейчас завал с делами, сейчас такой поток идет в тюрьму. Демократия так сказать, милиция не справляется, еле успевает. Так много задерживают, что мы, честно говоря, тоже не успеваем работать. А ведь защищать людей надо! Защита – это ведь дело святое! Вот и приходится по выходным, я знаю это нарушение, но вот я пришел-то к вам, в ваших же интересах…
– Кто это мы? – прищурив один глаз, спросил Вилор.
– В смысле? – адвокат вновь растерянно смотрел на Щукина.
– Но, вот вы сказали, мы не успеваем, кто вы? – усмехнулся Вилор.
– А-а-а, так это защитники, общественные защитники, – махнул рукой Блисков и виновато улыбнулся.
– Понятно, – сухо ответил Вилор.
Он взял со стола одну из пачек, достал сигарету левой рукой, правой он держать не мог, не то что сигарету, а даже ложку, сильно болели пальцы после экзекуции Мухина. Вилор неуклюже держа сигарету, посмотрев на адвоката, кивнул головой. Тот услужливо достал из кармана зажигалку и, щелкнув, дал подкурить Щукину. Вилор в блаженстве затянулся и, выпустив дым, зажмурил глаза. Ему в эту секунду показалось, что весь это страшный сон кончился.
– Продолжайте, я вас перебил… – устало буркнул он адвокату.
Блисков пожал плечами и, сложив ладони домиком, сказал:
– Так вот, я ознакомился с предварительными материалами дела и понял, шансов у нас не много.
Вилор продолжал сидеть с закрытыми глазами, он затягивался сигаретой и молчал.
Блисков недоверчиво посмотрел на Щукина и сказал:
– Понимаете, Вилор Андреевич, у вас положение очень серьезное. У следователя очень весомые доказательства. У вас очень мало шансов, быть оправданным.
Щукин открыл глаза и, посмотрев на Блискова, стряхнул пепел прямо на пол, затем вновь затянувшись, он тихо ответил:
– То, что у меня шансов не много, я понял в прокуратуре, где меня даже не выслушали. Так, что не надо лишний раз мне об этом напоминать. Что вы предлагаете?
– Хм, я предлагаю пересмотреть тактику и линию защиты…
– Хм, у меня пока и тактики-то никакой не было.
– Так вот, я предлагаю пойти и на компромисс со следствием и сделать признательное показание. А взамен попросить переквалифицировать статью дела из убийства, в тяжкие телесные повреждения, это значительно смягчит наказание, вместо пятнадцати лет, получите восемь, а разжалобите судью, так и того меньше, скажите мол любил я эту женщину был в состоянии аффекта и прочее. Это зачтется, обязательно зачтется. А там,
Вилор, затушил окурок о подошву туфли и тяжело вздохнув, спросил:
– Вы не знаете, куда окурок деть?
– Что? – не понял его Блисков.
– Я говорю, мусорить не хочется. – Щукин посмотрел в угол у двери, там стояло большое цинковое ведро. Вилор ловким движением кинул в него окурок. – Вы видно очень опытный адвокат, и мне не грамотному юридически поясните, как же так из убийства можно сделать тяжкие телесные повреждения?
– Хм, все очень просто. Говорите на допросе, что ваша жертва жила какое-то время. Ну, скажем, она прожила еще минут двадцать после удара ножом, говорила и еще что-то, вот следователь это фиксирует, а если вы находите с ним общий язык, так все делается автоматически, жертва умерла не сразу. Сначала ей были нанесены тяжкие телесные повреждения и лишь потом от потери крови или еще там чего, она скончалась. Казалось бы, мелочь, но это в уголовно-процессуальном кодексе очень важно! Вот и все, но такой вот момент возможен будет конечно, если вы со следователем общий язык найдете.
– А если не найду? – зло спросил Вилор.
– Ну, тогда… тогда убийство. И куча доказательств, и тогда уж от пятнадцати и выше… вам это не выгодно. Поверьте, Вилор Андреевич, я вам только добра желаю! Сознайтесь и все! Это лучший выход! Я просчитал все!
Вилор вновь потянулся за сигаретой, курить хотелось сильно, три дня он практически не брал в рот табака. Блисков вновь услужливо щелкнул зажигалкой.
– Спасибо вам за все! За сигареты! – кивнул ему Вилор.
Адвокат насторожился, он внимательно смотрел на Щукина и нервно крутил в руках шариковую ручку.
– Спасибо, что вот проконсультировали. Спасибо и до свидания! – Вилор грустно улыбнулся.
– Я, не понял ваш ответ…
– А, что тут понимать?! Передайте следователю, что клиент попался неуступчивый, упрямый и что развести его, как лоха, не удалось. Да, кстати, если вы уже часть денег, которые вам передали, потратили, то я могу возместить, ну хотя бы стоимость этих вот сигарет! – Щукин кивнул на пачки, что лежали на столе.
Адвокат менялся в лице. Из заискивающе услужливой, его маска превратилась в брезгливо злую. Блисков ухмыльнулся и, собрав со стола какие-то бумаги, положил их в портфель. Вилор сидел и дымил сигаретой.
– Ты дурак Щукин! У тебя реальный шанс был соскочить по минимуму. Но сейчас, сейчас, ты, как баран, на закланье пойдешь! И никто тебе не поможет! И никто тебя не вытащит! Ты обречен Щукин! Слышишь?! Дурак ты!
Вилор продолжал молчать. Ему вдруг стало даже немного смешно.
Как все нелепо и противно, весь этот фарс правосудия, а смерть, смерть Лидочки, она тут вообще никого не волнует!
«Горе тоже имеет цену, но цену не духовную, а материальную! Я все думал о человеческих мучениях, о человеческих нравственных страданиях, а оказывается человек, все давно перевел в материальную плоскость и людям в принципе не так плохо, что есть горе, беда, несчастье. Есть! Ведь это самые мощные катализаторы, на которых можно зарабатывать деньги! Умер человек – плати деньги, убили человека, плати деньги, не может родиться человек, плати деньги! Мерзость человечества и состоит в том, что оно, осознавая и понимая, что такое зло и горе, пытается на них заработать! Даже священники слуги Божьи и те на покаянии собирают подать и пожертвование!».