Падший ангел за левым плечом
Шрифт:
– Никому, никому, никому не нужна стала… Концерты екнулись, хотела на майские поучаствовать, так отказали – мол, все забито, вся программа укомплектована. Я ж не претендую на главную сцену, хоть бы в парке дали… Думают, я старая корова, думают, вышла в тираж.
Ножницы так и мелькали, драгоценная шуба из палевой норки превращалась в клочки. Алексей Грибов сидел в кресле у окна, наблюдал за этой картиной. Пил томатный сок из стакана. Жалости он не испытывал. Ждал, когда Леокадия наиграется с шубой и весь этот меховой мусор можно будет выбросить вон.
– Что
– Да брось ты, все путем, – усмехнулся Алексей Грибов, – хочешь в постель отнесу?
Леокадия щелкнула ножницами. Она, пригорюнившись, глядела на раскромсанную шубу. Потом перевела взгляд на бутылку рома на столике.
– Налить, что ли? – Алексей Грибов улыбался во весь рот. Он не жалел ее. Он провоцировал старуху.
Леокадия после недолгой борьбы с собой потерянно кивнула. В стакан плеснулся ром. А она, все так же пригорюнившись по-бабьи, тихонько затянула надтреснутым голоском: «По диким степям Забайкалья».
Глава 44
Попытка
В понедельник на работе Катя вернулась к тому, что делала раньше, – просмотру уголовных дел. Попросила у Артема Ладейникова дайджест по делу о взятке прокурора и долго и внимательно изучала.
Искала ту самую подставу и подвох и… ничего не находила. Прокурора Грибова взяли с поличным на деньгах. Тут не было никаких сомнений.
Затем она взяла на изучение дело Аглаи Чистяковой и углубилось в подробное чтение всех четырех томов. Читала долго, почти до конца рабочего дня, но так и не нашла тот «другой угол», под которым это дело можно было рассмотреть заново.
Она слушала, что говорили оперативники. Гущин весь день отсутствовал. Он занимался сейчас одновременно делом Мазурова в «Киселе» и розысками Алексея Грибова-младшего.
Под конец мысли Кати обратились к Виктории Одинцовой. Катя размышляла, прикидывая так и этак. Если не Павел Мазуров убил прекрасную кондитершу, то кто? Аркадий Витошкин, сбежавший за рубеж, или Мимоза? Но Мимоза рассказала им все, во всем призналась…
Катя отыскала в деле отеля «Сказка» допрос Виктории, который проводил Вавилов. Снова перечла его, вспомнила ее слова о холоде в номере. С этим все теперь ясно. Но нет ясности с самым главным – за что через пять лет убили свидетельницу?
Катя подумала – а что они вообще знают о Виктории Одинцовой? Кроме того, что она сменила работу – из гостиничных менеджеров перешла в малый бизнес, в это крохотное кафе в Рождественске. А ведь она открыла его вместе с какими-то компаньонами – приятелями. Эти люди знали Викторию, дружили с ней. Почему бы не расспросить их о ее жизни, и… может, им еще какие-то подробности дела об отеле «Сказка» известны?
И Катя твердо для себя решила на следующее утро отправиться снова в Рождественск, зайти в кафе, отыскать компаньонов и совладельцев, потолковать с ними.
Приняв такое решение, она слегка подбодрилась. Сложила многотомные дела и отправилась к себе в кабинет Пресс-центра.
Его ждал у себя начальник Главка. И Катя решила, что доложит ему о результатах своей поездки уже потом, после всего.
Она коротала конец рабочего дня у себя в Пресс-центре за написанием статеек для интернет-версии «Криминального вестника Подмосковья».
А полковник Гущин в это время сидел напротив начальника Главка и подробно излагал ему то, что предпринял в свете событий последних дней. В руках его была папка с документами. Начальник Главка начал их просматривать.
– Игорь Вавилов сейчас у меня на даче, – сказал он Гущину, – завтра он приедет сюда, на работу. С этим рестораном «Киселем» нам придется разбираться, не Москве.
– Я не знаю даже, как сейчас к Вавилову подступиться после всего, – заметил Гущин. – Столько на его плечи свалилось, другой бы не выдержал. Вон у нас разговоры идут, как бы руки на себя не наложил.
В кабинете повисла тишина. Потом начальник Главка взял в руки папку с материалами по розыску Алексея Грибова-младшего. Он листал документы. Остановил свой взгляд на фотографии сына прокурора. Это было единственное фото Грибова-младшего, сделанное камерами наблюдения в комнате для свиданий в колонии, где отбывал заключение его отец. Фотоснимки прислали из колонии вместе с ответом на запросы Гущина.
– Не похож на отца, – заметил начальник Главка, – совсем не похож.
Гущин знал, что начальник Главка некогда был знаком с прокурором Грибовым – много раз встречался с ним на совещаниях в прокуратуре.
– Этого парня вы никак не можете найти? – спросил он.
– Как в воду канул, оборвал все связи, – Гущин развел руками, – а в федеральный розыск у меня нет оснований пока его объявлять. Он ведь даже подозреваемым официально у нас не проходит, только по материалам оперативно-розыскного дела. Это для объявления в федерал не основание.
– Ты на концерте ко дню МВД присутствовал в прошлом году? – неожиданно по-свойски спросил начальник Главка.
– Нет, мы работали, да и вообще я не люблю всю эту эстраду-попсу.
– И я не поклонник, – начальник Главка поднес к глазам в очках фото Алексея Грибова. – Правила вежливости диктуют нам хороший тон. В прошлый раз эстрадники тут у нас в Главке на концерте выступали. Среди них Леокадия Пыжова.
– Она поет еще? – усмехнулся Гущин.
– После концерта – банкет, то есть чай, – начальник Главка усмехнулся. – Так вот этот парень, сын Грибова… он у Леокадии Пыжовой что-то вроде антрепренера или менеджера-секретаря. Она ни на шаг его от себя тогда не отпускала, красавца. Я его отлично запомнил на нашем банкете, только не знал, что это сын Грибова. Я думаю, вам следует поискать его в окружении Пыжовой или порасспросить эстрадников, если он уже эту даму покинул. Хотя вряд ли, я думаю, для Пыжовой – это последний шанс вспомнить молодость.