Падший
Шрифт:
— И ещё, — добавил я, глянув на трупы. — О том, что здесь было, никому не рассказывать. Ни слова, ни даже полслова. Особенно, кто и как применял здесь магию… А трупы я уберу. Вы этих бандитов не видели, к вам они не заходили.
— Понятно, господин Краум. Могила.
— Ну, вот и отлично…
Трупы я, в самом деле, «убрал». Стащил их всех в одну кучу и использовал ту маг-энергию, что осталась у меня от атаки Бышкана. «Облако праха» превратило тела бандитов в горсточку пепла. Веником только смести, и всего делов…
Всё, о чём мы с сапожником договорились, он передал
Госпожа Анша благодарила меня, не переставая, минуты, наверное, три, пока мне не надоело.
— Чем они занимаются? — прервал я её славословия, указав на дверь в детскую.
— Вы не поверите, господин Краум, — всплеснула она руками. — В куклы играют.
— В куклы?
— Помните, вы полгода назад подарили ей куклу?.. Ну, такую, которая ходит, слушается, отвечает, смеётся, совсем как живая? Помните?
— Ту, что големщики сделали? — вспомнил я, как мы в походе на Арладар проезжали Сежеш и я попросил своих батальеров передать Райме изготовленную пустоградскими мастерами куклу-голем. Правда, по моим ощущениям времени, это случилось всего три недели назад, но не суть. Главное, что эту куклу моей протеже всё же доставили, и она ей понравилась. — Помню, конечно же. Как не помнить?..
Продолжить я не успел.
Дверь в детскую отворилась, и оттуда вынеслась Райма.
— Дяденька Краум! — налетела она на меня, словно вихрь. — Я знала, что ты придёшь. Знала, ты нас не оставишь…
Обхватив меня обеими руками, будто боясь, что «нежданный» гость исчезнет так же внезапно, как появился, найдёнка болтала без умолку. А я осторожно гладил её по волосам и слушал, что она говорит, рассказывает, как тут живётся, как гордится своими успехами и огорчается неудачам, хвалит напропалую тётю Аншу и дядю Шароша, как жалуется на мальчишек с соседней улицы и особенно на хулигана Шафара…
— Я надеюсь, ты магию к этим мальчишкам не применяла?
— Ух, как мне хочется иногда это сделать, но ты же ведь запретил, да? — заглянула она мне в глаза.
— Всё правильно, запретил. Не надо пока никому показывать, что умеешь.
— А сегодня? Сегодня же я это сделала! Разве нет?
Я покачал головой:
— Сегодня случай особый. Но ты никому о нём не рассказывай. Ладно?
— Ладно. Не расскажу.
— Ну, вот и здорово. А сейчас… чтобы такие случаи больше не повторялись… или чтобы никто о них не узнал… Вот, держи, — я достал из кармана две «драконьих слезы», экспроприированных у мага-таможенника и протянул Райме. — Держи их всегда при себе, и если почувствуешь, что тебе нужны силы, просто сожми любой в кулаке. Вот так, — показал я, как это делается.
— И тогда эти силы появятся?
— Да. Но только учти. Это на крайний случай. Только если и вправду у тебя не останется выхода. Поняла?
— Да, дядя Краум. Я поняла, — серьёзно ответила девочка, потом покосилась назад и тихонько спросила. — А она тебе кто?
— Тебе она не понравилась? — усмехнулся я, посмотрев на стоящую возле двери Алину.
— Нет, почему? Понравилась, — смутилась найдёнка. — Просто… просто вы чем-то похожи. Как родственники.
— Как родственники? Да, пожалуй,
Мастерскую сапожника мы покинули спустя полчаса.
А когда удалились от дома на пару кварталов, Алина внезапно заметила:
— Ты даже не представляешь, какая у неё классная кукла! Эх, мне бы такую в детстве…
[1] Фраза из кинофильма «Кавказская пленница».
Глава 11
Собор, посвящённый Рейне и мне… ну, в смысле, «святой светлейшей и великому исцелителю», выглядел на пару порядков круче, чем те часовни-молельни, что встречались нам раньше.
Во-первых, из-за высоты. Метров под сорок, не меньше. Настолько высоких зданий я в этом мире ещё не видел. Даже дворец в Арладаре был ниже.
Второе: материалы. Прочный белёный камень вместо привычных брёвен, и купол из меди, а не из глиняной черепицы или, вообще, из дранки.
И, наконец, самое главное. То, что хранилось внутри…
Мы ещё не успели дойти до собора, как оттуда на площадь выплеснулась толпа горожан. Возглавляли её несколько тёток, которые вели под руки рыдающую девицу и костерили кого-то на все лады. За ними, уже вперемешку, шли «джентльмены и леди», тоже не особенно радостные, но и не слишком расстроенные. Как будто они посетили не храм, а театр. Вот только с пьесой, которую там сегодня играли, их, сто пудов, обманули. Вместо весёлой комедии, на какую рассчитывали, показали не самую лучшую мелодраму, да ещё и без хэппиэнда.
Хотя кое-кому из этой толпы «пьеса», похоже, понравилась.
Довольно высокий парень, одетый по-праздничному, но идущий одним из последних, недовольным отнюдь не казался. Скорее, наоборот. Сквозь натянутое на лицо выражение скуки и пофигизма, нет-нет, да и проглядывала ухмылка. Мол, я вас предупреждал, вы не верили и, значит, сами теперь и расхлёбывайте всю ту кашу, которую заварили.
Несколько окружающих парня дружков почти во всём повторяли приятеля. То бишь, изо всех сил старались казаться невозмутимыми, но то, что им больше всего сейчас хочется не скорбеть, а наоборот, веселиться, не заметил бы, наверное, только слепой.
— Что у них тут происходит? Чего все такие кислые? — поинтересовался я у вышедшего на крыльцо служителя культа… Моего, между прочим, культа…
— Не прокатило, — хмыкнул религиозный деятель, облачённый в серо-зелёную рясу, обутый в простые сандалии и подпоясанный обыкновенной верёвкой.
— Не прокатило? Что именно? — изобразил я непонимание.
— Приезжие, что ли?
— Из Драарана.
— Из Драарана? — протянул с уважением поп. — Родина Рушпуна-пророка? Эх, жалко, святые традиции ушли из неё вместе с ним. Но ничего. Традиции — дело наживное. Когда-нибудь, я уверен, они и до вас дойдут. Вернутся, так сказать, к своему источнику… А что до этих… — указал он на удаляющуюся процессию. — Свадьбу они хотели сыграть по святому обряду. Хотя я и предупреждал их, проверку на символах веры молодые могут и не пройти.