Пагубная страсть
Шрифт:
– А почему нет? – Романов осторожно вытянул из цепких пальцев Блогова поздравление. – Автомобиль оформите в салоне. Там же его и продадите. Вот визитка дилера «Тойоты». Вас ждут по указанному адресу на следующей неделе. Не забудьте взять паспорт.
После того как Блогов отчалил с футбольным экипажем на борту, Кривцов зашел в дом и долго сидел у окна, блуждая бессмысленным взглядом по цветущей зелени в палисаднике. Перед ним в белоснежных соцветиях алычи жужжали пчелы. Жирная муха трепыхалась в клейких
Федор выдвинул верхний ящик комода, порылся в мятом закисшем белье и отыскал свою форму. Бутсы валялись в шкафу вперемешку с обувью Лиды. Кривцов еще раз глянул на мяч. Он был картинно красив. На полированной этажерке, среди женских романов в гибкой обложке, Кривцов нашел сложенный вдвое плотный листок.
– Регистрация участников до 15 июня, – прочел он вслух концовку объявления. – Время еще есть.
Вечером Кривцов одолжил у Скарбалюса газонокосилку. Футбольное поле сгинувшего колхоза давно служило пастбищем для левобережных коров. В центральном круге из-под куч строительного мусора пер молодой сорняк, фланги обороняла колония непроходимых борщевиков.
Кривцов убрался в штрафной площади, в полиэтиленовый пакет собрал пустые бутылки, у скамеек сложил пирамидку из битых кирпичей и бутылочного стекла. Пропиленовыми хомутами он притянул к каркасу ворот сетку. О том, что невостребованные запасы снастей оскудели на тридцать пять квадратных метров, Кривцов решил Скарбалюсу не говорить.
Поле вышло далеко не идеальным. Кочки, местами проплешины голой, еще прохладной земли, невыразительная растительность под ногами – все это обрело относительно сносные очертания после усердий Кривцова, но для полноценных тренировок прибранная поляна едва ли годилась.
Более всего Кривцова тревожило иное обстоятельство. Шнуруя растоптанные бутсы, он сомневался в собственном мастерстве. Прошло столько лет…. Что спустя годы стало с его филигранной техникой и отработанными до автоматизма ударами с обеих ног? И если он задумал построить команду из проблемных, не всегда трезвых личностей, сможет ли осмелевший туземец стать удачливым тренером, администратором и укротителем человеческих слабостей? В недалеком прошлом Кривцов и сам вечерами с трудом держался на ногах, а тут замахнулся на невозможное.
Первый удар пришелся по центру ворот. Следом мяч прошелестел по траве и, взлетев на кочке в районе вратарской, вонзился в нижний угол ворот. Потом пошли перекладины и штанги, начались остервенелые поиски мяча в зарослях облепихи и шиповника. Кривцов вспоминал разные футбольные хитрости: мудреную обводку, жонглирование мячом стоя и в движении, вышибал им дурь из головы. Бил по воротам с дальней дистанции.
После одного такого удара, потрясшего перекладину, Кривцова окликнул сухой, окутанный длинными спутанными волосами дедок. Стоял он под раскидистым вязом и держал за руль велосипед. В округе его звали Иван-чаем. Жил он за Рыбацким на дальнем заброшенном хуторе. Вел скромное придомовое хозяйство, по книгам практиковал у-шу, считал Ошо духовным наставником. Прозвище свое он получил за оседлое существование на лоне природы и пристрастие к лечебным травам, которыми в сушеном виде торговал на Залесском рынке. Поговаривали, что сын Иван-чая сколотил состояние в 90-х на продаже подержанных иномарок и благополучно застрял в Германии, куда не раз пытался вытащить и отца. После заповедных казахских степей, в которых Иван-чай больше двадцати лет прослужил егерем, его пленила природа южной Балтики, он влюбился в степенные воды Куршского залива. Променять вольготную среду существования на стерильные тротуары немецких городов Иван-чай не согласился.
– Знаешь, чья на тебе футболка? – со знанием дела полюбопытствовал собиратель трав у Кривцова.
– Моя, – ответил тот, не отвлекаясь от работы с мячом.
– Понятно, что не Блохина, – лукаво усмехнулся дед. – Раздобыл где?
Кривцов не ответил. С левой ноги он вколотил мяч в ворота. Все было при нем: и удар, и ожившие технические приемы.
– Под этой восьмеркой играл Федор Кривцов, – сказал Иван-чай и закинул на плечи армейский вещевой мешок. – Таких игроков сейчас нет. Мне повезло: видел, как он плел кружева на поле. – Иван-чай проворно залез на бывалого друга. – Болелы его обожали. До сих пор помню, какую бабочку он с углового «Прогрессу» отвесил. – И добавил, крутанув педали: – А мячик тебя слушается!
Утром Кривцов поехал в город. После деревенской глухомани разросшийся областной центр впечатлял кубическими торговыми центрами, обилием стеклянных строений и хаотично разбросанными во дворах высотными домами. Жизнь ушла далеко вперед, сдавила горожан в урбанистических джунглях, пока Кривцов безвылазно сидел в Рыбацком. Новый стадион, который Федор провожал завистливым взглядом из окна летящего по скоростной эстакаде автобуса, поразил безупречным архитектурным стилем и гигантскими масштабами. Вот что действительно ему понравилось! На таких аренах он не играл. Его лучшие годы прошли на старой утоптанной «Балтике». То поле, все его кочки и рытвины, он знал наизусть.
Конец ознакомительного фрагмента.