Pain

кефирка

Он не дожидается моего ответа.

– Не твое дело, - зло отвечает парень, выдыхая клубы темного дыма.

Мне уже порядком надоело его отношение ко мне, поэтому я ничего не отвечаю. Наряду с этим, я его просто боюсь. Боюсь, что ему что-то придет в голову, и Эрик в следующий раз сломает мне руку. Ему ничего не стоит убить меня. Хотя я преувеличиваю. В так называемых «правилах» Бесстрашных убийство человека приравнивается к смертной казни. В принципе, как и почти у всех фракций.

– Что это было? – неожиданно парень обращается ко мне.

–

Что? – я открыто отвечаю ему.

– Не придуривайся, что тогда было, когда я тебя запихнул на ринг? Перед этим, если быть точнее, - с неподдельным интересом спрашивает парень.

– Я не могу тебе рассказать, извини, это личное, - выдавливаю из себя я, но мне приятно, что он заботится обо мне.

– Ты можешь довериться мне, - отвечает парень.

Я вижу по его глазам, что ему неприятно спрашивать это. Я не могу рассказать, это слишком интимное. В смысле, личное. Парень усмехается. Но он заслуживает правды.

– Это случилось давно… - прерывисто дыша, говорю я.

– Что «это»? – прерывает меня парень.

Я сверлю его глазами, мол, не перебивай, если уж спросил, и он сразу замолкает.

– Мне было четырнадцать, когда… - и я затихаю.

Несколько минут мы сидим молча.

– Когда я заболела. Это неизвестная городу болезнь и, получается, неизлечимая, - я не могу больше говорить и утыкаюсь носом в подушку, слезы невольно катятся с глаз.

Парень выдыхает еще немного дыма и тушит окурок в стакане с водой. Подсаживается ко мне и шепчет:

– Если не хочешь говорить об этом – не говори, я пойму, - успокаивающе говорит Эрик.

– Н-нет. Все в порядке… - всхлипываю я.

Сердце бешено колотится, но я утираю слезы тыльной стороной ладони и сажусь на кровати, поджимая ноги к груди.

– Эта болезнь связана со спиной. Это похоже на самоуничтожение изнутри. Наши врачи толком ничего не знают об этой болезни, но говорят, что мне осталось очень мало времени… - я не выдержала и расплакалась.

Эрик берет стакан с водой – не тот, в который бросил окурок – и протягивает мне его.

Я послушно беру его, извиваясь в судорогах, всхлипывая на каждом вдохе и выдохе. Делаю вдох и выпиваю немного. Мне не становится легче, а только начинает сосать под ложечкой. В глубине души с меня свалился огромный груз, я смогла поделиться своей тайной.

– Очень мало времени, - повторяю я.

Эрик вздыхает, а потом говорит:

– Извини, не надо было тебя спрашивать об этом.

– Нет, ничего, мне стало даже лучше, спасибо, - утирая слезы руками, бормочу я, - Когда меня выпишут?

Эрик немного заминается, а потом говорит:

– Сегодня вечером. За тобой придет Дэвид, он сам напросился, - ухмыляется Эрик, - Я пойду, ладно?

– Ага, - улыбаюсь я, потирая глаза.

Он поднимается и уходит. Боже, лучше бы я не говорила с ним об этом. Теперь я уж точно не смогу пройти инициацию. Он просто возьмет и не допустит меня до второго этапа. Что же я наделала?

Я ложусь на бок. Лучше посплю.

Все равно никто обо мне не беспокоится. Кроме Дэвида. Мне кажется, что мы с ним подружимся. Он очень терпеливый и чуткий. Он хороший друг, думаю. Я ворочаюсь, но не могу заснуть. Смотрю на часы над белой деревянной дверью. Сейчас четыре часа. Я не знаю, когда придет мой друг. Думаю, я могу его называть другом.

Едкий запах лекарств щекочет мне нос. Я не выдерживаю и чихаю. Без Эрика здесь становится слишком пусто. Боже, я только что призналась, что мне его не хватает. Мне кажется, что я привязана к нему. От одного его взгляда у меня мурашки по всему телу. Его улыбка вызывает у меня дрожь, а его присутствие делает меня спокойнее. Но он ненавидит меня, и этот разговор – не исключение.

И я думаю, не надо торопить события…

Комментарий к Глава 4

Нежданчик?

Отзывов мне!

========== Глава 4.1 ==========

Прошло недели две-три, но мне казалось, что прошла целая вечность. Спина меня больше не беспокоит, но врачи говорят, что мне осталось жить полгода. Может меньше. Точно никто не знает. Но то, что я умру, очевидно. Знаете, что такое боль? Я не про физическую, я про моральную.

От меня все отвернулись. Все, кроме Дэвида. Почему я заслужила такое обращение к себе? Чем я хуже их? Ах, да. Тем, что я — полумертвая соплячка, которая хочет быть Бесстрашной — умру? Знаете, мне так плохо. Мне очень плохо. Мои глаза всегда красные. От слез… Я умираю. Черт возьми, да эта болезнь съедает меня изнутри! Почему нельзя в последние полгода моей жизни просто быть рядом?

Да, я никчемна. Да, я не могу драться, я не такая, как они, я не умею стрелять, но я же человек. И я заслуживаю сострадания. Хотя, я не заслуживаю ничего. Я могла бы прямо сейчас броситься в пропасть, не делая никаких проблем. Но… Я хочу жить. Хочу доказать, что все люди равны, что каждый заслуживает любви.

Черт. Слезы льются по моим щекам. Я сижу на холодных перилах у пропасти. Рядом никого. Завтра ко мне придет мама. Может быть, ведь я не заслуживаю ее. Она была примером для подражания: мягкосердечная, кроткая, живая. Я сползаю вниз на пол. Обхватываю руками колени и прижимаю к груди.

Как же я хочу ее увидеть. Ее прекрасные голубые глаза, наверное, полны слез. Как хочется потрогать ее мягкие каштановые волосы, поцеловать в впалую щечку.

Я подползаю к краю и свешиваю ноги. Давай, сделай это. Ты никому не нужна…Сейчас или никогда. Я хватаюсь одной рукой за край и пытаюсь оттолкнуться. Я не могу. Я не могу. Не могу…

За все это время я поняла, что люди — паршивцы. А еще я понимаю то, почему сейчас не прыгнула. Стыдно признаваться самой себе, но я влюбилась. В Эрика. Идиотка, скажете вы. Он не ответит взаимностью. Он пошлет куда подальше, я понимаю это. И то, что я умру, он знает. Он просто ответит “нет”, а я совершу суицид. Я уже все продумала. Только не знаю, что выбрать — таблетки или пропасть? Я не могу так. Я боюсь.