Палач 1. Попаданец
Шрифт:
– ...Verdammte henker! ...Verdammte henker!
– несколько раз прозвучало даже не в ушах, а в разуме.
Что же это? Меня и в аду будет преследовать голос чьей-то прекрасной дочки рассчитавшейся за смерть отца? Хоть бы сказала, за кого именно она меня кухонным ножом по горлу ширкнула. Нет понятно, что я убил отца, раз она его упоминала, но для порядка могла сказать имя жертвы.
Так! Не понял! А я что мыслю?! Мыслю стопроцентно мертвый?!
Похоже, жизнь после смерти действительно существует. Сейчас черти разогреют сковороду подходящего размера или вскипятят котел, а может и вертел притащат. Нет уж только не вертел. Хотя кто меня спросит. Разогреют
Разбушевавшееся воображение было остановлено какими-то радостными вскриками, на непонятном мне языке. Это не был ни один из четырёх хорошо известных мне языков. Этим языком я не владел даже фрагментарно. Скорее всего, я его вообще никогда и нигде не слышал, но тут вот так сразу стопроцентную гарантию было дать достаточно сложно.
Может особый язык чертей в аду?
Предположил и это вызвало невольную ироничную улыбку. Обычно я контролируют такие моменты, но сейчас почувствовал, как губы искривляет лёгкая ухмылочка. Моя улыбка вызвала новый приступ радости у окружающих и, судя по количеству шума, их было совсем не мало. Я с трудом разлепил налитые свинцовой тяжестью веки, что бы посмотреть на тех, кто меня окружал.
Вокруг действительно были не черти, а люди, но какие это были люди. Я не мог отнести их ни к одной известной мне расе и на полукровок они не походили. По крайней мере, те из них кто не прятал лица под капюшонами. Кожа относительно светлая, но имеет какой-то красноватый оттенок. Волосы светлых тонов. Уши прижаты, имеют совсем маленькие мочки и кончики, несколько сдвинутые назад к затылку. Лица с ярко выраженными скулами. Достаточно высокие лбы. Довершали облик глаза не азиатской и не европейской формы. Описать разрез их глаз не берусь, но только он выглядел на этих лицах естественно и делал их по-своему красивыми. Красивыми какой-то экзотической красотой. Этих экзотических красавцев было точно не меньше десятка. Наверное, даже десятка полтора бы набралось, но я не пересчитывал их по головам.
– Вы кто? Инопланетяне?
– спросил я, совершенно точно понимая, что никакие они не пришельцы из космоса и ощущая с каким трудом мне даются слова на вполне привычном французском. Говорить на языке Гюго и Рембо, что несколько лет заменял мне родной, было так сложно, словно мышцы управлявшие языком вовсе не были к нему приспособлены. Знание-то никуда не делось, а вот многолетняя тренировка будто бы пропала.
Услышав мои слова люди снова загомонили. Кто-то бесцеремонно указал на меня пальцем. Все притихли, и заговорил этот с указующим перстом в чем-то до боли напоминавшем армейскую форму времен первой мировой войны. Китель синего цвета, а кепи и штаны желтые. Коричневые сапоги. Широкий ремень с массивной квадратной бляхой на поясе. На бляхе изображен какой-то мифический зверь, но какой понять не могу. На воротнике большие красные петлицы с какими-то знаками, на плечах эполеты, на груди аксельбант. Вдобавок какие-то нашивки на рукавах, но никакого намека на оружия.
Судя по украшениям, на форме это был кто-то высокопоставленный, может даже местный генерал. Естественно, что говорил потенциальный генерал, я совершенно не понял.
– Не понимаю, - сказал по-французски и отрицательно закачал головой. Качание кстати вышло так себе. Тело не болело и слушалось, но слушались как-то не очень. Словно неродное.
Мужик в богатой форме снова заговорил и, судя по тональности и манере речи, сменил язык.
– Не понимаю, - я тоже сменил язык. В этот раз был немецкий, но отрицательное качание головой осталось тем же.
Собеседник развел руками во вполне понятном жесте. Его место занял кто-то
– Не понимаю, - в этот раз попробовал английский.
На смену врачу пришла женщина, или скорей уж совсем юная девушка. Надо сказать, что, несмотря на специфическую внешность и крайнюю молодость довольно красивая девушка. Эта особа была облачена в нечто более всего напоминавшее красный дождевой плащ с рукавами и откинутым назад капюшоном.
– Может, по-русски волочете?
– в этот раз я заговорил первым.
Девушка смутилась, но все же попробовала говорить ещё на одном столь же неизвестном мне языке.
– Не понимаю, - я ругнулся по-русски, по-немецки, по-английски, по-французски и ещё на паре языков, что знал гораздо хуже. Ожидание того что кто-то узнает резкие и совершенно не печатные слова к великому сожалению нисколько не оправдалось.
Попытался сесть, но самостоятельно не смог. Мне помогли. Пара мужиков в чёрных балахонах не без усилий усадила меня, и я понял, что значительно выше всех окружающих. Посмотрел на свои руки и понял, что то были не мои руки. Этими конечностями можно было смело сваи забивать, причём без какого-либо инструмента. Разумеется, грудь и живот тоже были не мои. Лицо я рассмотреть не смог из-за отсутствия зеркала, а ноги и пах скрывала сползшая, но не упавшая простыня.
Как-то сразу вспомнился Господь наш всемогущий, захотелось перекреститься и прошептать молитву, хотя бы совсем короткую. Раньше как-то не замечал за собой особой набожности. С моей прежней профессией и пониманием бренности жизни легко было удариться в религию, но я не ударился. Даже в церкви, ни в православной, ни в католической, лет 20 с лишним не был вовсе. Да и до этого завсегдатаем культовых зданий не являлся. Наверное, многочисленные и тяжелые грехи не пускали. А тут, смотри ж ты, Бога вспомнил.
Пальцы задрожали, но я удержал себя в руках. Нельзя позволить себе лишних нервов и уж тем более паники. Паника может привести к летальному исходу даже в привычной обстановке и уж тем более это может стоить жизни в подобной ситуации. Кто знает, что на уме у этих странных людей.
– Как же с вами объясняться?
– подумал я вслух по-французски. Вот и теперь продолжал шифроваться хоть и понимал что это наверняка ни к чему. Эти люди просто не могли быть какой-то подставой.
Подумав об этом, стал прокручивать в голове происшедшее. Вдруг все же может? А вдруг всё-таки подстава? Точно ли мне вспороли горло? Эти могут быть и в гриме, а руки мои, которые не мои вместе с телом? Наверное, и их можно подделать. Все можно подделать, даже ощущения смерти, но в совокупности это все такой бред, что непонятно для чего он нужен. Я не великий секретоноситель, ни гениальный аналитик и светило науки. Я был хорош в свое время и в своем деле, но и только. Тем более я несколько лет на относительном покое. Кому интересен палач на покое? Разве только мстителям, но такая постановка ради мести сомнительна.
Взмахнул рукой, но только мысленно. Будь что будет.
– Я Владимир, - придя к решению идти на контакт, заговорил на языке родных осин и положил ладонь себе на грудь.
Девушка пристально смотрела мне в лицо и молчала.
– Я Владимир, а ты?
– протянул ладонь к ней, но вовремя остановился, не дотянувшись до ее лица нескольких сантиметров.
Она даже дышать бросила. Остальные тоже замерли и соблюдали такую тишину, что будь в помещении мухи, то можно было бы услышать, как они жужжат. Наконец, кто-то что-то прошептал и юная дама в красном балахоне отмерла.