Палач Иллюзии. Книга 1
Шрифт:
– Имеешь представление, сколько часов лететь отсюда до Нью-Йорка?
Катя, глубоко задумавшись, с недоверием покосилась куда-то мимо меня, скорее сквозь, и опустила голову.
Я тоже оглянулся. Никого за дверью не стояло.
Мы оба замолчали.
Катя смотрела в пол, продолжая сопоставлять образ атласа в своей голове и рассчитывать примерное расстояние от точки А до точки Б.
Я же не сводил глаз с нее.
Все ждал от Кати извинений.
И поцелуя с ответным пожеланием доброго утра.
Хотя, какое оно уже доброе, утро это…
Непочтительность к своей персоне я сносить не мог
Катя, как мне помнится, ощутила на себе, насколько сильно я люблю унижать тех, кто ведет себя неподобающим образом. Особенно от шлюх меня вымораживало бесконтрольно, от их гонора, раздутого себялюбия, надменности и вздернутого до слоев космоса тщеславия. Всякий раз, когда какая-то пиз** смела попытаться нагрубить, поперечить и даже посмотреть на меня без разрешения, я наказывал строго и порой бесчеловечно. Шлюх этих, то есть элементов общественного достояния Амирхана, обделённого материнской заботой в детстве – гаремных рабынь и прочих других, для дорогих друзей-мафиози оставленных, и тех, которые пускались в расход нашими бандюками, и «на экспорт идущих», и многих других – особенно новеньких, неграмотных, непродвинутых и пока не униженных, одним махом осадить такая жгучая охота во мне пробуждалась, что желание дать им в лицо с ноги за дерзость оказывалось в разы сильнее желания трахнуть их новое и незапятнанное тельце.
Были времена.
Безнаказанные времена, вольные, безграничные и крайне жестокие.
Я тогда бесчинствовал, а «Иллюзия» процветала.
Выживших не оставлял никогда.
Надо было всех подряд стерилизовать, и проблем было бы в разы меньше.
Но тогда Катя неминуемо бы вошла в их число, чего бы я себе не простил.
С ней предельно ласков был.
Деликатен был относительно, так как Катя мне понравилась сразу. Шрамы на всю жизнь у нее остались после моей деликатности, да. Но…
Другим куда больше не повезло, чем Кате. И это чистая правда.
Глава 3. Фархад
Минута молчания пошла, вторая, третья…
Вот и реклама кончилась, и снова в ушах застряла ненавистная мелодия заставки новостей. По новой транслировались те же самые вести о наших с Катей знакомых и о том, с чего началась наша с ней история и какие препятствия были преодолены ради того, чтобы сейчас мы жили, как живём.
– Одно и то же мусолят! Да как им не надоело! Чертов зомбоящик! Будь он проклят! Да простит меня Аллах, но это невыносимо! Умом двинуться недолго! Еб твою налево!.. – выругался я вслух, затем ринулся за пультом.
Выключил телек, но этого мне показалось недостаточно.
Сорвал его со стены и с силой грохнул об пол.
Вот тогда мне действительно полегчало.
Ибо достал. Одни убытки от него и склоки.
Тут с катушек бы не слететь реально. Хоть на телеке сорвусь, раз иного не вправе себе позволить.
Хотел про себя позлобствовать, в мыслях, чтобы не нагнетать обстановку и не сквернословить вслух, но сказанное буквально выпало изо рта. И еще бы выпало, и то было бы уже отборным матом с неудержимым потоком
С большим запозданием и уже натворив дел, я переключил внимание на более насущное и позабытое так кстати.
Сейчас самое время заняться важным.
Взяв с нижнего ящика прикроватной тумбы листок бумаги, из-под самого низа стопки выудил самый ненужный, я наклонился и принялся собирать с пола осколки чашки.
Катя, все еще находясь в состоянии шока после моей выходки, спустя минуту подключилась помогать мне с уборкой, но сделала это достаточно креативно. Достала из ящика комода свои трусики и, бросив на пол, взялась перемещать их по кругу ногой.
Очень милое зрелище развернулось моему взору и даже вызвало улыбку. Хоть и бестолковое это занятие по факту, но очень позабавило и задобрило.
Таким незатейливым движением Катя, не наклоняясь, затирала лужу трусиками, пока я искал осколки и складывал их на договор с «Высшими братками» о сотрудничестве.
Размазала гущу, в итоге повсюду остались кофейные разводы.
Уловив, что мне смешно, Катя тоже рассмеялась и смекнула, что так дело не пойдет. Тогда она опустилась на корточки и принялась водить трусиками по полу теперь уже при помощи рук. Сгребала в кучку мелкие осколки, которые я не заметил, и высыпала их на листок, при этом задорно хихикала, красная как рак.
Уборкой тут не пахло, конечно, и уже не запахнет. Но не суть.
Катин поступок воодушевил меня действовать. Понятное дело, что ей лень идти за тряпкой, как и мне, но… Трусиками вытирать полы?..
Ах, какая же она шкодная, моя Катя…
– У тебя найдется минут пять, Солнце? – вовсе не кокетливо, как хотелось бы воспроизвести в теории, но совсем чуточку свирепо выдал я, а затем выпрямился и встал перед Катей во весь рост.
Глядя ей в глаза с улыбкой, я запустил руку под резинку своих шорт, оттянув ее край большим пальцем.
Прямолинейно и несколько топорно намекнул Кате, что хочу испытать в эту самую минуту.
Катя, как никогда, близко ко мне расположена, на коленях стоит; взгляд ее, в котором улавливается вопрошающее недоумение, не выражает особого протеста.
Значит ли это, что я могу продолжать?
Ух, я бы ее сейчас…
Только вот силком заставлять нельзя. Надо быть красиво терпеливым и морально устойчивым. Ведь у нее, в отличие от любых остальных женщин, особые привилегии.
Лишь бы Катя не посчитала мои ненавязчивые поползновения зачатком насильственных действий против воли ради моей выгоды в укор ее желаниям.
Вот что стопорило меня, но руки сильно чесались ухватить Катю за волосы и поскорее подтащить поближе, чтобы за дело принялась.
Но…
Я же обещал, что ее мнение всегда учитывать буду и насильно не стану склонять к любому виду секса, как бы мне того не хотелось. Дабы впредь не навредить Катиному здоровью никоим образом. Коли требуется от меня воздерживаться от проникновения на всю длину возможностей, раз обстоятельства вынуждают принимать это ограничение как обязательное и необсуждаемое, то и на половинку вставлять готов. Я-то переживу, потерплю сколько нужно, а вот повторения выкидыша и каких-то еще проблем с женским здоровьем нам больше не надо.