Палач времен
Шрифт:
– Святые генералы! – пробормотал обескураженный Гаранин. – Вот это солнышко!
– Я видел еще больше, – заверил Ромашин. – Диаметр звезды эпсилон Возничего больше диаметра орбиты Сатурна.
Остальные промолчали, продолжая осматриваться.
Океан здесь имел густо-синий цвет и блестел как зеркало – так была неподвижна вода. Лишь изредка на ней кое-где возникали серебристые морщинки. Атмосфера планеты была очень толстой, судя по отсутствию малейшего ветерка, и небо, имевшее консистенцию густого тумана, тоже имело синий, с оттенком фиолетового цвет. К горизонту оно темнело, так что
– Интересная планетка, – подал голос Паша. – Температура здесь ниже двадцати, а вода не замерзает.
– Вода бывает разная, – рассеянно заметил Железовский, спускаясь к подножию айсберга. – У нас обычная вода состоит из четырех мономерных фракций, а здесь она – смесь полимеров.
Он ковырнул лед пальцем, повертел в руках бело-голубую звездчатую сосульку, сунул в патрубок химанализатора на поясе своего скафандра, затем склонился над водой и погрузил в нее руку. Было видно, что вода расступилась не сразу, ее пленка оказалась чрезвычайно упругой и продавилась, лишь когда давление руки превысило поверхностное натяжение.
Все с любопытством наблюдали за манипуляциями Аристарха, даже Ромашин, ожидая, что он скажет. Паша Строев тоже спустился ниже, встал ногами на воду и начал уменьшать поле антиграва, удерживающее его в воздухе. Вода прогнулась чуть ли не на полметра, образовав сферическую впадину, и только потом с отчетливым тугим хлопком продавилась.
– Да по ней ходить можно аки Христу! – удивился Паша, с некоторым трудом взлетая вверх. Пленка воды тянулась за ним чуть ли не на два метра, словно это был клей, и не спешила осыпаться с костюма дождем.
– Да, это полимерная вода, – закончил свои исследования Железовский, поднимаясь в воздух. – Ее молекулы объединены в тетраэдры и октаэдры, а те, в свою очередь, образуют устойчивые конгломераты. По сути – это не лед, – он кивнул на айсберг, – а та же вода, только в кластерном состоянии.
– Господа эстеты, – сказал Гаранин, – предлагаю вернуться к лифту и отправиться на поиски нашего парня. Если мы будем останавливаться в каждой Ветви для экскурсий, мы никогда не доберемся до цели.
– Местный Стас вряд ли будет знать, где остановился Ивор Жданов, – сказал Ромашин. – Однако, поскольку я несу ответственность за то, что произошло, мне придется теперь заняться его поисками вместе с вами. Только он способен вернуть патриарха в его Ветвь. Подождите меня здесь, я попытаюсь расспросить Стаса, может, он все-таки что-то знает.
Ромашин скрылся в темной дыре тамбура.
Здание хронобура в этом мире представляло собой серо-синюю круглую башню, покрытую пятнами изморози, и никак не вписывалось в снежно-водно-ледяной ландшафт.
– Кажется, я понял, в чем дело… – проговорил Железовский с сомнением. – Здесь есть жизнь.
– Где?! – в один голос воскликнули Гена Маркин и Паша.
Турели с оружием на их плечах заерзали во все стороны.
– Приготовьтесь к сюрпризам на всякий случай.
Аристарх поднялся на сто метров выше и устремился в сторону купола светила, на которое можно было смотреть без фильтров. Примерно в километре от Ствола из воды торчал айсберг, чем-то напоминающий корабль с плоской палубой. Железовский облетел его кругом и завис над «кормой корабля».
– Что вы там обнаружили? – окликнул его Олег Борисович. – Стоит ли так рисковать?
Железовский не ответил.
– Командир, можно мы его подстрахуем? – спросил Маркин.
Руслан после недолгих колебаний махнул рукой.
– Пошли все. Я не вижу никакой опасности.
Растянувшись цепочкой, они понеслись к ледяному «кораблю» и остановились за спиной Железовского, разглядывающего какое-то необычное образование на «палубе» айсберга.
Больше всего оно напоминало стометровой длины ажурный скелет мохнатой многоножки, слепленный из льда и снега, вцепившийся всеми суставчатыми лапами в плоскую вершину айсберга. Внутри этого «скелета» виднелся пучок перламутровых труб, пронизывающих все тело многоножки, которые вызывали странное ощущение живых внутренностей.
– Что это? – прошептала Надежда.
– Скорее кто, а не что, – тихо ответил Руслан.
– Вы правы, – очнулся неподвижно висящий Железовский. – Когда-то эта «гусеница» была живым существом. Она и сейчас еще не совсем мертва, судя по пульсации биополя, однако находится в состоянии летаргии. К сожалению, на мои оклики она не реагирует.
– Но если мы нашли полутруп, значит, где-то могут водиться и живые «гусеницы»? – заметил Гаранин.
Внезапно в эфир ворвался голос Ромашина:
– Тревога! На меня напали!
«Хронодесантники» оглянулись и увидели блестящую фасолину «кокоса», вырвавшуюся из дыры тамбура вместе с клубом пыли. Фасолина метнула зеленую молнию внутрь отверстия, и из него вырвалась струя огня и дыма.
Вслед за Ромашиным из этого столба вылетели четыре бурые фигуры неопределенных очертаний, бросились было в погоню, но навстречу им уже мчались остальные члены отряда, ударили залпом из всех стволов по преследователям Игната. Два из них расплылись дымными облачками, в воду полетели обрывки костюмов и клочки тел. Оставшиеся в живых повернули обратно, скрылись в пещере тамбура на сотом этаже.
Ромашин остановился. «Хронодесантники» окружили его, вглядываясь в колонну Ствола, готовые дать отпор любому агрессору.
– Откуда они взялись? – мрачно спросил Гаранин. – Говорил же я вам, чтобы мы здесь не задерживались. Теперь вот придется прорываться с боем.
– Они не люди, – сказал Ромашин, – скорее гигантские ящерицы в спецкостюмах. Я беседовал со Стасом, и в это время хронолифт высадил их в зал. Шесть «ящериц». Реакция у них была, естественно, негативная, пришлось отстреливаться и бежать.
– Как вы думаете, это случайность или нет? – спросил Руслан. – Нас могли каким-то образом запеленговать при выходе?
– Возможно, такие методы пеленгации и существуют, но я их не знаю. Почему вы удалились от Ствола?
– Здесь есть жизнь. Аристарх обнаружил скелет какого-то существа.
– Я чую живое, – добавил Железовский. – Биосфера планеты практически вымерла, однако сохранились долголетние организмы, причем, я подозреваю, разумные. Давайте-ка, парни, последуем совету Олега… э-э… Борисовича и вернемся к зданию. У меня очень нехорошее предчувствие. Хорошо бы еще… – Аристарх не договорил.