Палач
Шрифт:
– В общем так, Сергей. Дима мне сказал, что вчерашние «туристы» от вас сбежали. И ты их требуешь вернуть тебе. Сам понимаешь, если я их отдам, меня мой… гхм… электорат не правильно поймет. Что я им скажу? Да еще и ты сам уйдешь…
Да уж, проблемка у людей…
– В общем, без обид и все такое… Я Филина уважаю, и дело у меня к нему есть, коль уж он так рядом пасется… Ну, да вам, ребятишки, это не интересно. Короче, Серега! Отдам я тебе «туриста», но только одного, понял?
Я не стал спорить. В принципе, на парня мне как-то начхать с высокой колокольни. Если не сказать больше, в
– Кого заберешь? – спросил Дрын.
– Девушку.
– Понятно… Стас! – крикнул он в сторону двери.
За мной вырос один из мужиков, сидящих на кухне.
– Отдашь девку парню. И проводи до знака, понял? Потом скажешь Ивану, пусть ко мне зайдет…
Охотник тронул меня за рукав, и я, кивнув на прощание Дрыну, вместе с Дмитрием вышел обратно на улицу. Держали пленников недалеко – в соседнем доме, в нежилом, судя по виду, подъезде. На первом этаже сидел на ступеньках еще один охотник с автоматом. При нашем появлении он вскочил на ноги и потянулся к «стволу», прислоненному тут же к стене.
Охотник, которого Дрын назвал Стасом, успокаивающе поднял руку:
– Я это. Открывай, девку Дрын сказал вот этому отдать, – кивнул он на меня.
– Стой здесь, – спокойно сказал охранник, – я сам у него спрошу.
Стас кивнул, и я понял, что это у них обычная практика. Не знаю, как с остальным, но дисциплину этот их Иван Андреевич вместе с Дрыном установили что надо.
Тюремщик загрохотал ботинками по бетону пола и выскочил из подъезда.
– Сейчас, пару минут подождите, – сказал Стас и прислонился к стене, вроде как потеряв к нам интерес, но то и дело поглядывая в нашу сторону. Мне даже показалось, что Дмитрий его интересует намного больше, чем я. Поразмыслив, я понял, что это имеет смысл – меня он больше не увидит, а с местным посредником завязать хорошие отношения не помешает. Я уверен, что в Лисинске жители так же ошибаются насчет Дмитрия, как и в Уральске – на мой.
Пока Стас рассматривал меня, я разглядывал этаж, превращенный в тюрьму. Все четыре квартиры явно были предназначены для содержания заключенных. Еще на улице я заметил, что окна забраны толстыми, сделанными из подручных материалов, решетками. Двери четырех квартир на площадке были металлическими и, что удивительно, все целыми, без следов взлома. У нас в Уральске это редкость, так как после Первой Кары, пока не было налажено снабжение продуктами сначала властями, а потом ребятами Филина, квартиры просто взламывались в поисках съестного. Думаю, тут было то же самое. Значит, дверные полотна принесли из другого места и установили уже позже. Непонятно только, зачем им столько места для тюрем? Но после нескольких секунд раздумий я понял – скорее всего, это остатки былой роскоши – тюрьма сделана в первые годы после Второй Кары, когда «туристы» валом шли в города вроде Лисинска или нашего Уральска.
Дома были типовые, я знал планировку квартир этой серии. Четыре квартиры на этаже. Крайние – «трешки», в центре – две «однушки». Скорее всего, Ира в одной из «однушек». Думать о том, посадили их и в тюрьму вместе или нет, не хотелось.
Тюремщик и вправду вернулся очень быстро. Скрипнула дверь подъезда, и он, бросив на ходу Стасу:
– Все в порядке, –
Достал из кармана связку гремящих ключей, привязанных к ремню толстой стальной цепочкой, и открыл два замка. Ключи проворачивались легко, замки смазаны – наверное, все же часто используются.
Тюремщик сделал нам с Дмитрием знак оставаться на месте и кивнул Стасу. Они вдвоем зашли в квартиру. Я заглянул внутрь – ничего особенного, даже всю мебель от старых владельцев, похоже, оставили.
– Вставай, пойдем! – услышал я голос тюремщика через оставленную открытой дверь.
– Куда? – от звука хриплого Ириного голоса у меня сжалось сердце.
– Куда вы ее забираете? А я? Что со мной? – незнакомый мужской голос, наверное, это тот парень с синими глазами. Несмотря на страх, в голосе слышна и радость, непонятная для меня. Забрать из тюрьмы могут только в одно место…
В квартире послышалась возня и негромкие приказы тюремщика:
– Повернись… Сюда… Руки назад… Все, Стас, забирай.
Ира не сопротивлялась. Видимо, как только их заперли, она все поняла. В конце концов, в Уральске все то же самое.
Я выпрямился, ожидая ее появления. Черт, вдруг взмок, а сердце запрыгало, как сумасшедшее…
Ира вышла из комнаты и направилась ко мне, опустив голову. Грязные волосы с запутавшимися в них елочными иголками падали на лицо. Она была одета в спортивный непромокаемый костюм и аккуратные армейские берцы тридцать шестого размера – мой подарок. На плечи накинута черная куртка. Тюремщик связал ей заведенные за спину руки.
Она уже почти подошла ко мне, когда я попросил Стаса:
– Развяжите ее.
Ира вскинула голову:
– Ты?!
Не знаю, что я ждал от нашей встречи. Но точно не этого. В ее словах было все что угодно – удивление, растерянность, страх, ненависть, надежда… Все, кроме любви. Даже раскаяния не было. Жалости. Хоть чего-то, чтобы мне стало легче…
Ничего. Я и это переживу. Нормально. Все еще наладится. Я справлюсь.
– Привет, – только когда отзвучал последний звук, я понял, что это мои слова.
– Зачем ты здесь?
– За тобой.
– Я не пойду.
– Ира, не дури. Мы возвращаемся в Уральск.
– Нет.
Ира поднимает голову, и мы несколько секунд, а может, минут смотрим друг другу в глаза. Первым не выдерживаю я:
– Ты понимаешь, что тебя тут ждет?
– Конечно. Мы с тобой уже говорили на эту тему. У тебя свой долг. У меня – свой.
– Какой долг? Что ты несешь?
– Ира! – это истошный крик из квартиры. – Кто там? Ира!
– Это Палач, – громко бросает Ира через плечо. – Я тебе рассказывала. Палач из Уральска.
Она кривит в ухмылке губы, а мне в первый раз хочется ударить женщину. И не просто женщину, а – Иру. Мою Иру… Господи, да что же это?!
Прийти в себя помогает мой соперник.
– Ира! Не бросай меня здесь одного! Ира, ты слышишь?! Девочка моя, я тебя люблю! Не бросай меня, вытащи меня отсюда!
Тюремщик странно смотрит на меня и захлопывает дверь. Крики становятся глуше, и я перестаю обращать на них внимание.
– Ты слышал? – Ира опять в упор смотрит на меня, но мне кажется, что мимо. Или сквозь.