Палачи и жертвы
Шрифт:
– Послушай, нашли мне этого солдата? Ну, которого я просил вчера найти и привести его сюда, ко мне.
– А, этого азербайджанца?
– Ну да.
– Да, он ждет вашего приказа в землянке, недалеко отсюда.
– А че он так, оборзел что ли, перед всеми на меня рыпаться начал. А?
– Вообще то, Георгий Константинович, я Вам скажу одну вещь. Эти азербайджанцы немного с приветом. У некоторых из них не все дома, так сказать...
– А откуда тебе это известно?
– А я работал до войны в Баку. В морском порту, врачом.
– Да я бы его не тронул. Просто он ответил мне, когда я обозвал весь взвод щенками.
–
– Сказал (понизил голос), сам такой. Но ничего, я его щас проучу. Посмотрим, кто из нас щенок. Я, Жуков, а он, обычный солдафон. А ты знаешь Толян, почему он мне нужен?
– Никак нет, товарищ генерал.
– Ну, пошевели, пошевели мозгами то своими. Ты же психолог в конце-то концов.
– Право, Георгий Константинович, я даже не знаю, зачем он Вам мог бы...
– Вот видишь, никто меня не понимает, и ты тоже, Горохов.
– Ну а все-таки, скажите, товарищ генерал, зачем он Вам, а?
– Я то скажу, но ты подумай, ну, угадай наконец.
– Нет, не знаю даже...
– Эх, бал-бес ты Горохов, вот ты кто. Ну скажи, часто ли ты видел таких храбрецов на фронте, которые на командующего фронтом рыпались, а?
– Никогда не видел.
– Ну так вот,...вот и я хочу прочитать его мозги, его извилины, мол, чем он руководствовался, когда он борзанул на меня, на Жукова. Мне теперь Горохов, со смелостью разобраться надо. Зачем одни смелые, а другие нет. С чем это связано? С воспитанием, с кровью в жилах, или с чем-то еще, не знаю.
– ?...
– А (махнул рукой), ... а ну, позови мне его суда.
Горохов вышел исполнять приказ генерала, а Жуков еще раз налил себе граммов 100, и принял на грудь. Он готовился к беседе с этим азербайджанским солдатом. Его вчера взбесило то, что при одном его виде, в его присутствии, полковники дрожат как зайцы, а он, какой-то черножопый, какая - то тусклая шелупонь послал его на три буквы. Нет, безусловно он труп, это само собой (Жуков усмехнулся). Будет еще кто-то здесь на него выпендриваться. Просто он хочет узнать степень его смелости, поближе познакомиться с его храбростью, а может даже с сумасшествием. Завтра он его уже не увидит, он исчерпал себя, сгорел. Храбрость сжигает время. Но время еще есть, поэтому надо как можно скорее из него выжать этот эликсир отваги. ''Сегодня же я его пошлю в разведку, или в дозор. Оттуда живыми не возвращаются. Какая наглость! На меня попер, еб твою мать!', злился про себя Жуков. Он позвонил в дежурку: ''как там с кабелью, готово, или нет? Быстрее, мать вашу, мне с товарищем Сталиным говорить надо!'' Бросив трубку, он опять потянулся к водке. Налил себе в стакан, и с размаха выпил. А в этот момент Курбанов в сопровождении Горохова шел по шумному коридору этого домика, или временного штаба. Курбанов услышал, как за его спиной сказали: ''Это он!'' Горохов вошел в кабинет Жукова доложить о нем.
– Товарищ Жуков, рядовой Курбанов по вашему приказу доставлен.
– А ну, давай его сюда. И оставь нас наедине.
В кабинет Жукова вошел худощавый черненький паренек, лет 20-ти, не больше. Он был немного кучерявый, с ярким взглядом. Вот все, что запомнил Жуков. В комнате они были вдвоем, и генерал начал на него наезжать:
– Как фамилия, солдат?
– Курбанов.
– И что?
– А что?
– Да ты как со мной разговариваешь, падла?!
– Сам ты падла, старый козел.
– Что!!!
Жуков встал, подошел к нему и ударил, т.е. нанес ему удар, но Курбанов отвернулся от удара, и нанес ему ответный удар головой прямо под глаз. Удар пришелся в нос. Жуков рухнул на грязный пол как мешок цемента, обхватив руками разбитый нос. В глазах стало темно. Из под пальцев, которыми он поддерживал нос, текла кровь. Жуков приподнявшись, хотел нанести Курбанову еще один удар, но тот, схватив его за воротник, приблизил свое лицо к его ушам и грозно зашипел: ''я же тебя зарежу сейчас, как барана, понял?'' После этих слов Курбанов сильно оттолкнул Жукова в сторону, и тот опять потеряв равновесие, упал. Он был просто пьян, к тому же он действительно испугался. Человек вообще воюет с себе подобными, но неподобных он избегает, боясь неизвестную силу. В комнату на шум вошел Горохов. Перед его глазами предстала дикая картина: на полу, весь в крови и грязи, полностью пьяный, сидел на своей заднице генерал Армии Жуков. Напротив, в боевом положении, стоял рядовой Курбанов. Горохов опомнившись, начал вопить:
– Что здесь происходит! Что вы тут себе позволяете, рядовой Курбанов?
Жуков, чуть очухавшись, поднял голову в сторону Горохова, и замычал:
– Да это не он, мать твою! Это я сам, упал бля! Разве нет?
Повернувшись к Курбанову, он хотел, чтобы тот подтвердил его слова, а тот отрицательно покачал головой. Жуков крикнул:
– Горохов, оставь нас! Оставь!
Обалдевший Горохов вышел из кабинета. Жуков привстал, вытряхнул кое-как липкую грязь, прилипшую к его кителю, и заново сел за стол:
– Ты че, не нормальный или впрямь такой храбрец? Я же первым прикажу, чтобы тебя послали на передовую. Теперь я уже вынужден это сделать. Чего ты добиваешься, а?
– Я не боюсь смерти. Для меня не важно, сколько прожить, главное как прожить.
– Ну хорошо, это ясно. Здесь уже никто не боится смерти. А зачем ты старшего то по званию не уважаешь? А? Ты где воспитывался?
– Когда нечем крыть, я крою матом.
– Слышь, Курбанов, а че это ты мне тыкаешь? Я же старше тебя во на сколько лет.
– Обращение вы надо заслужить генерал. Пока ты этого не заслужил.
– Ну а ты, я вижу, жить не заслужил. Ты скоро умрешь, солдат.
– Кто скоро, кто не скоро. Все мы умрем. Аллах милостив, генерал.
– Н-да...Выпьешь со мной, Курбанов?
– Нет, я не пью.
– Как? Ха-ха (смеется). Ты отказываешься пить с Жуковым?
– Да мне плевать ты кто. Я вообще не пью. Я никогда не пил.
– А зачем? Что, болеешь чем-то?
– Я из семейства пророков, по нашему это называется сеид. Нам нельзя, понимаешь?
– Эх,...понимаю, понимаю...А откуда ты родом, а, Курбанов?
– Из Баку.
– А, Баку, нефть, Каспий. Эх, плохой ты солдат, Курбанов. Не хочешь ты стать генералом. Надо стремиться наверх, к лучшему. А ты, тьфу (плюнул на пол), так и умрешь, грязным солдатом.
– Мне не нужна власть. Власть хотят и любят рабы. Только раб хочет власти, чтобы иметь рядом своих рабов. А я не раб, поэтому и не хочу власти.
– Выходит так, что я раб? Ха-ха! Курбанов, это же смешно!
– Ты раб, самый настоящий раб, который имеет хозяина, и который тоже имеет своих рабов. Сознание у вас у всех одинаковое, т.е. рабское. Когда выдают черное за белое, то гуляет серость. И чем больше этой серости, тем она коричневая. Тебе дали власть, вот ты и властвуешь, имея рядом с собой и рабов и хозяев. Все вы рабы.