Паладин из прошлого тысячелетия
Шрифт:
— Что? — удивление в моём голосе неподдельно.
— Он стоял у истоков нашей семьи, — поясняет глава рода, как само собой разумеющееся. — А ты не знал? Много документов потеряно после смуты, да и не стали мы ворошить прошлого, мало кто сейчас помнит, но когда-то он имел скверную репутацию. Поэтому мы не стали вносить тёмного в генеалогическое древо.
Бл…ть! В горле пересохло… Что он только что сказал? Слова ещё эхом проносились в голове, где стояла звенящая пустота.
— Как так получилось? — спрашиваю, возвращая себе каплю спокойствия.
—
— У него была всего одна дочь, но она погибла, — мой голос становится тихим.
— Это хорошо, что ты знаешь историю, — кивает патриарх, сияя глазами, будто он влил в них мир. — Но это не так, Екатерина выжила, а затем родила на свет Глеба, у Глеба было два сына. Но мы появились позже, через несколько поколений родилась Варвара, мать Матвея, потеряла мужа и снова обрела спутника, Александра Романова, Матвей стал основоположником рода Митрофановых и моим отцом. А Маша, как ты знаешь, дочь Александра. Мы единоутробные брат и сестра. Мария в свою очередь вышла замуж за Арсения, а после его смерти снова приняла фамилию Митрофанова.
Если бы я знал.
Но я уже не слушал, витал в прострации, медленно пережевывая пищу.
В голове вертелся только один вопрос. Это моя семья? Не просто аристо в чьём теле я переродился, а настоящая семья, кровь и плоть от моей.
— Поэтому мы с твоим отцом не удивились, когда хранилище признало тебя. Да и никто не удивился, должна была в ком-то из Митрофановых проснуться кровь предков. Видимо поэтому инициация затянулась, ты не сразу принял дар. Слышал, что тёмный тоже столкнулся с проблемой, у него дар появился слишком рано… — продолжал патриарх.
— Мне нужно в уборную, извините, — поднявшись, отправился куда глаза глядят, сначала вышел в холл, а уже потом нашёл санузел.
Смотря на себя в зеркало, видел, как катятся слёзы.
Я считал, что Катя погибла, всё это время считал свою дочь мёртвой. Господи, за что ты так со мной?
А может, ты послал меня не просто так, а в награду. Показал мне, что моё наследие живо и процветает.
Процветает ли? В голову тут же влетели все разговоры о Митрофановых, их утерянном положении и куче недругов. Губы сами собой растянулись в улыбке, если Митрофановы моя семья, никому в этом мире не познать столько страданий и отчаяния, какое познают виновные. Есть старая поговорка, кто придёт ко мне домой с мечом, от меча и погибнет. А если кто-то решит испытать моё терпение, смерть от меча ему покажется райским наслаждением.
Но, сначала надо всё проверить, перебрать архивы и вытащить фото Кати. Её лица я не спутаю, после этого и стану действовать. Да и есть один способ проверить, моя ли это семья.
Тщательно умывшись, вернулся назад. Все присутствующие так или иначе мазнули по мне взглядом, кто-то задумчивым, кто-то любящим, а кто-то Марго.
Но теперь, я будто бы в полной мере переродился, эти люди, что сидели в столовой, не были мне чужими. По крайней мере, я в это верил.
—
— Спасибо, я остановился в гостинице, пожалуй, отменю, — поблагодарил я и написал Софье, чтобы занялась вопросом.
— Побудешь дома перед академией, — тепло сказала мама и снова обняла меня.
Ночью я не сомкнул глаз, всё думая о прошлом. Образы выплывали из тумана, вставали перед глазами и снова терялись.
Встал ранним утром, разбитый до предела. Дворецкий по имени Феликс распорядился о завтраке, а я прошёл в столовую, где встретил незнакомых мне ранее людей, но слава богу известных по фотографиям на стене бабушкиного дома.
Андрей, Ксения и их сын с дочерью, Елисей и Влада. Почти все русые, видимо передалось от матери, а вот глава их семейства темноволосый, что не укладывалось. Сидят так, будто что-то упирается им в зад, совсем не та атмосфера, что была вчера, более официальная, что ли.
— Доброе утро, — поприветствовал всех я и сел.
Только когда поднял глаза на родственников, понял, что сейчас что-то будет.
— Младший в династии не может позволить себе садится, пока ему не разрешили, — холодно произнёс Андрей. — Совсем запамятовал, прозябая у старой клячи.
— Что? — я был в такой стадии ошеломл…охреневания, что не сразу нашёлся с ответом.
— Встань, когда разговариваешь со старшим в роду, — тихо произнесла Ксения их дети, которые впрочем были старше меня и уже совсем не дети, даже не повернулись в мою сторону, только вздрогнули от голоса отца. Она умоляюще посмотрела на Андрея, но тот только нахмурился. — Дорогой…
Я замер, думая, как поступить.
— Кажется, тебе было сказано… — намекнул Андрея, намазывая масло на ароматный кусок хлеба.
Хочешь весело начать денёк, дядюшка? Хорошо. Если ты и мой родственник, то явно не лучший из семейства.
«— Знаешь что, ты бы сбавил тон, дядюшка, пока этот нож не оказался в одном очень интересном месте, куда редко попадает солнце, — прямо сказал я. — И ещё хоть раз назовёшь мою бабушку клячей, отхожу так, что еду будешь не есть, а пить. Угу?»
Хотелось ответить мне, но я сдержался. Мозг усиленно работал, над решением задачи. Но грубить я не стал.
— Прошу прощения, — поднимаюсь из-за стола, пряча усмешку. — Я бы хотел поговорить с вами дядя, как только вы закончите с завтраком. Это возможно?
— Да, жди меня в кабинете, — произнёс он, повелительно махнув рукой.
Разворачиваюсь и выхожу.
Быстро миную холл и влетаю на кухню, где беру сковородку и сжимаю в руках, оставляя согнутую посудину толщиною в мой палец.
Поварята в испуге замирают. Дворецкий невозмутимо поднимает бровь.
— Завтрак, в кабинет Андрея, — приказываю я. — И проводи меня пожалуйста. И ещё, это я заберу.
— Будет сделано, — даже и не думает спрашивать или спорить Феликс, наоборот, его глаза загораются лёгким огоньком предвкушения.