Паладин развивает территорию. Том II
Шрифт:
Хотя ничего общего с деревом из скандинавской мифологии оно не имело, но она просто не знала других имён деревьев.
Иггдрасиль был также определён как мальчик за свой характер, хотя никакого пола у него не было. Луна решила так, потому что тот был дерзким и непослушным. Любил спорить и никогда её не слушался, что отчасти ей даже нравилось.
Она ощущала его как своего ребёнка и каждый раз, приходя в гости, чувствовала, что тот готов выпрыгнуть из земли и прижаться к ней, настолько он был счастлив.
Девушка, естественно, была в курсе того, что Виктору для
Изначально, как только родился Иггдрасиль, а затем и озеро, она так и планировала сделать, но с информацией, полученной от других деревьев, для неё встала дилемма.
Пока дерево не вырастет полностью, нельзя трогать воду, чтобы заложить прочный фундамент в его развитии. Даже капля потерянной воды станет серьёзным ударом для Иггдрасиля. А когда она начала относиться к нему как к своему ребёнку, самочувствие Виктора стало для неё не столь важным.
Ему не грозила смерть в ближайшее время, поэтому и вопрос между жизнью и смертью не стоял, так что выбор для Луны стал очевидным — жизнь сына важнее любой другой.
Трудно объяснить людям, что человек любит дерево больше других, но для неё это не дерево, а её ребёнок, и нет ничего важнее его благополучия.
* * *
Вотчина Виктора хоть и жила полной жизнью, но атмосфера всё равно выдавала, что что-то не так. Люди словно делали всё механически, без эмоций.
Вся их хорошая жизнь крутилась вокруг лорда, который гарантировал всё это. Пропаганда Виктора уже начала давать свои плоды, так как в газетах регулярно писали о том, что в каком-то из наделов опять был казнён нерадивый житель Балтес, нарушивший указ местного лорда.
Хотя аристократия, читая такие новости, гордилась своим превосходством, потому как преподносилось это в газетах не как вина аристократа, а как вина простолюдина, но последние это воспринимали совершенно иначе.
Когда сами газеты только появились, они стали невероятным открытием для людей. Теперь новости можно было получать не только с торговцами и беженцами, а, учитывая, что всё контролировалось особняком лорда, несложно догадаться, что толпой манипулируют, правда, никто этого до конца не понимал.
Редакцией газет занималась Фрейя, так как в плане разведки ей не было равных, а также она получала все последние новости со всего континента. Хотя договор между Виктором и её отцом включал лишь три страны, никто не мог отказать дочери герцога Лисейн в получении информации.
Она тщательно отбирала информацию и всегда подавала её в выгодном для аристократов свете, во всяком случае, так это выглядело для них. На самом деле Фрейя изначально и сама так считала, так как являлась знатной особой, но когда Виктор объяснил ей, что простые люди смотрят на дворян иначе, она на многое посмотрела по-другому.
Дворяне привыкли, что на них смотрят либо с завистью, либо со страхом, однако жители Балтес не были похожи на всех остальных в этом мире.
В их понимании все должны быть похожи на их лорда, а если это не так, значит,
Теперь, когда появляются новости о том, что казнён очередной житель Балтес в других владениях, они проклинали дворянина за его жестокость, а не простолюдина за глупость, как делали это раньше.
Незаметно мышление людей начало меняться, и они больше злились, чем сочувствовали. Это было тем, что нужно Виктору. Ему не нужны овцы, послушно следующие за ним, лорду требовались люди, готовые пожертвовать собой ради него и защиты его семьи.
Такие игры с толпами довольно опасны, однако без этого его могла постигнуть участь графа Леситора, за которого не встал ни один простолюдин, побоявшись потерять свою никчёмную жизнь, даже при том, что сын графа являлся монстром, пытавшим и истязавшим людей.
Пелос, что, по сути, подтолкнул Мину к созданию организации «Свободу Лимее», а также направил её на путь искоренения всей знати континента, являлся сыном графа Леситора, что нынче занимал пост мэра Айронвуда.
Виктор, конечно, этого не знал и не мог знать, однако даже простое изгнание с собственных земель его бы не порадовало, поэтому люди в его вотчине должны были знать, что без него они ничто и никто. Стоит ему умереть или потерять своё место лорда, как их начнут казнить и убивать без причины, а хорошая жизнь закончится так же быстро, как и началась.
Поэтому люди, зная, что их лорд рискует жизнью на поле боя, ненавидели тех, кто его туда отправил, и каждый день приходили к храмовой площади, которая уже была близка к завершению.
Они посещали все шесть храмов, а также кланялись статуе Виктора, моля его вернуться живым в свои владения.
* * *
Гелдор находился в кузнице, когда туда заявился Свейн. В отсутствии Виктора ему начала надоедать Верховный маг, что казался дворфу ещё более неприятным, чем хозяин этих земель.
Лорд давал ему новые изобретения, которые они могли реализовать, а маг хотел испытать свои новинки. Сегодня проходили испытания новой руны, которую Ротмайер смог расшифровать.
В отсутствии ненавистного аристократа он не собирался ждать его возвращения, чтобы выяснить, как может пригодиться руна придания импульса движения.
Вместе с Лами, что вернулся из Хитмора, и дворфами они начертили новую руну на металлическом бруске весом один килограмм. Когда в него влили ману, тот в одно мгновение полетел в стену, чуть не убив находившегося на пути кузнеца.
Первое, о чём подумал в этот момент Свейн, — это использовать его в оружии, однако руну нельзя было настолько сильно уменьшить, так как она потребляла огромное количество маны, и её уже без того сократили насколько возможно.
Ещё большее уменьшение просто сожгло бы её, однако оставлять просто так тоже не хотелось, поэтому руну начертили на бруске металла весом в сто килограмм.
Когда вновь влили ману, брусок также полетел в стену, но с явно меньшей скоростью. Так Ротмайер понял, что масса влияет на скорость.