Паладин. Благословение
Шрифт:
– Молодец Мелриг, – радостно прошептал Люка, – прямо внутрь портал провел. Через забор прыгать не надо. Осталось только определить: за каким окошком наша Дульсинея вздыхает по своему рыцарю, и дело в шляпе.
– Да тише ты, – прошипел на него юноша. Он не знал кто такая Дульсинея, но догадался по контексту, что речь идет об Офелии, – неужто, не чуешь, что в саду кроме нас кто-то есть.
– Где? – заинтересовался бесенок.
– Там, в кустах. Тихо.
Тихий стук сверху заставил всех задрать головы. Одно из окон на восьмом этаже распахнулось, оттуда на мгновение высунулась белокурая головка Офелии, нырнула обратно в темноту оконного
– Ну, че, шеф? – азартно прошептал Люка, – берем девочек в оборот?
Рядом нетерпеливо переминались с ноги на ногу гномики и тролль, в ожидании команды. Рыцарь с ужасом затряс головой. Проблему за них решила герцогиня. Из окна ее кельи влетело что-то белое и понеслось вниз.
– Сорвалась! – заволновались монахини.
– Лови ее, лови, – заверещали святые сестры, потрясая сетями, – нам король голову за нее оторвет!
Монахини поймали. Мешок, плюхнулся в самый центр полотна, выгнул его дугой, отправив монашек в полет, навстречу друг к другу. Из треснувшего от удара об землю по шву мешка вылетели знаменитые монастырские карамельки. В оконном проеме вновь появилась голова Офелии, с садистским удовольствием полюбовалась на четыре распростертых под окном тела, и причитающими над ними святыми сестрами с сетями.
– А это лично вам!
Офелия швырнула вниз ночной горшок. Бросок был точен, и главное пришелся впору, плотно засев на ушах одной из монахинь с сетью.
– А-а-а!! – завопила последняя монашка, глядя на оседающую на землю товарку, – мать настоятельница, на помощь! Она уходит!
Цветочный горшок, запущенный в нее сверху оборвал вопли.
– А вот фик вам! Я отсюда только с рыцарем Кевином теперь уйду!
Окошко захлопнулось, заставив дернуться веревку, защемленную створками окна. Монастырь тут же загудел как растревоженный улей. В окнах замерцали огоньки свечей, загрохотали засовы входной двери, послышались встревоженные женские голоса.
– Да что же делать? – окончательно растерялся юноша. Кевин был близок к панике. Он привык работать мечом, научился работать магией, но применять и то, и другое против сестер Господень… Женщина это святое!
– Шеф, я беру первый удар на себя, а вы действуйте по обстановке. Отвлекающий маневр. Учитесь!
Люка быстро надрал с ближайшей клумбы букет цветов, и метнулся к входной двери, которая уже начала открываться. Его друзья из кустов наблюдали за действиями бесенка. То, что он на первых парах недооценил свои возможности, стало ясно, как только распахнулась дверь. На бедолагу тут же обрушился град ударов вениками, швабрами и вообще всем, что нашлось у святых сестер под рукой. Люка, кубарем откатился назад, выводя себя родного из зоны боевых действий, умудрился встать на ноги без помощи рук, (они были заняты цветочками и тортом, которые каким-то чудом при этом не пострадали), и с обидой воскликнул:
– Мать настоятельница, разве можно так встречать гостей?
Швабры и метелки на мгновение замерли в воздухе, а потом втянулись назад, вглубь монастыря.
– А-а-а… вы к кому? – послышался оттуда грудной, чувственный голос матери настоятельницы.
– А к кому вы посоветуете?
То, что началось после этого, не поддается описанию. Мать настоятельница, растопырив руки и ноги в дверном проеме, каким-то чудом сдержала свою рвущуюся наружу паству, завопив диким голосом:
– Да вы что!!? Это святой монастырь! Как вы смеете!!? Это дом Бога! Невесты Господни здесь блюдут себя! И вообще, кто вы такой!!?
То, что Люка, аферюга и артист, Кевин знал и до этого, но что он способен на такое, даже не подозревал. Скудного света ущербной луны не хватало, чтобы проследить за всеми метаморфозами бесенка, но даже в этой полутьме, юноша увидел, как гордо распрямилась грудь Люка, придавая ему строгий, неприступный вид. Из жаждущего любовных утех ловеласа он превратился в неподкупного ревизора. Сунув букет под мышку, бесенок жестом фокусника освободившейся рукой извлек из кармана корочки с надписью ГКЧП.
– Главная Королевская Чрезвычайная Проверка. Поздравляю. Вы выдержали испытание.
– Оу-у-у… – послышался из глубины монастыря дружный, многоголосый, разочарованный вздох.
Мать настоятельница с облегчением расслабила руки, прекратив работать живой пробкой, и вышла из стен монастыря. В руки ей тут же плюхнулся торт, поверх которого лег букет.
– Теперь проверим на целомудренность вашу паству, – строго сказал Люка, – всех послушниц на ближайший плац в том виде, в каком они находятся сейчас!
– Зачем? – опешила настоятельница.
– Хочу знать, чем они занимались, отходя ко сну. Сначала внешний осмотр личного состава, затем обыск келий на предмет запрещенной литературы. Нет ли свитков прославляющих Заблудшего, нет ли… короче, всех на плац!
– Но у нас нет плаца, – запаниковала мать настоятельница, – мы же не военная организация! И потом почему это надо делать ночью!!?
– Ночь время соблазна, греха и блуда. Время, когда Заблудший набирает силу искушая плоть. Быстро всех ваших невинных на плац, или что там у вас его может заменить. Я должен проверить все ли они достойны быть невестами Господа!
– И как вы это будете делать? – окончательно растерялась мать настоятельница.
– Есть способ. Желательно конечно отдельную кабинку, на этом плацу…
– Но у нас нет ни плаца, ни кабинок, – окончательно растерялась мать настоятельница.
– Жаль. Придется план проверки изменить. Все по кельям, и оттуда носа не высовывать! Ждете. Сегодня я навещу всех! – Судя по топоту множества ножек, девицы помчались выполнять приказание. – Мать настоятельница, где ваш кабинет? Надо обсудить план проверки.
Люка подхватил настоятельницу под локоток и увлек ее за собой внутрь монастыря. Двери за ними захлопнулась. Изнутри загремел засов.
– Фу-у-у… – облегченно выдохнул юноша, выскочил из кустов, подбежал к стене здания монастыря, перепрыгивая через лежащих в беспамятстве старых монахинь, подергал за веревку. – Вроде крепко держится. Я пошел.
– Слюшай, нэ надо, да? – заволновался Авоська, – я вспомныл, наш клан эта крэпость строил, по тайным ходам идти надо!
– Лючше па ним! – поддержал брата Небоська.