Паладины звездной империи. Ч. 1 - Оковы для медведя

Абердин Александр М.

В десять утра взоры всех славийских космолётчиков были прикованы к трёхмерным экранам. В центре сферы диаметром в пять миллионов километров, очерченной желтой линией, сверкал серебром гранёный наконечник копья. Красным цветом была очерчена граница открытия огня, возле которой сгрудились четыре линкора и два тяжелых крейсера военного космофлота Ардии. Система оптической маскировки была отключена на всех боевых звездолётах, а ардийцы ещё и сняли защитные экраны. Зато защитное поле крейсера «Слава» было выведено на максимальную мощность и потому голубовато светилось. Ровно в десять ноль-ноль ардийцы открыли огонь из всех плазменных турбопушек главного калибра.

Крейсер «Слава» ощетинился пушками малого и среднего

калибра. Он моментально завертелся, словно веретено и сделал ответный залп из сорока пушек. Снаряды вылетели из стволов электромагнитных пушек с разной скоростью, причём невысокой, отчего полетели вперёд, разлетаясь конусом, точно выдерживая дистанцию и через пару секунд взорвались, образовав на расстоянии в двадцать километров зонтик — выносной защитный силовой экран. Расчёт был предельно точен. Огненный смерч был отбит зонтиком и полетел в обратную сторону. Хорошо, что не точно в ардийские звездолёты и те сразу же включили свои защитные экраны. Зонтик, состоящий из восьми сотен силовых генераторов, устояла и «Брестская крепость» стояла за ней, как за щитом диаметром в пятнадцать километров. Более того, этот щит перемещался, словно зонтик.

Ардийцы, поняв, что стрелять по нему нужно очень осторожно, принялись, стреляя из турбопушек, маневрировать. Зонтик же словно стал частью корабля и ловко отбивал все заряды плазмы в течение целых четырёх часов. Ему даже не были страшны взрывы термоядерных ракет мощностью в пять мегатонн, которые к тому же с невероятной меткостью расстреливали из пушек малого калибра. Запас снарядов на крейсере был огромным, из-за чего в нём было довольно тесно. Все космолётчики, облачённые в тяжелые боескафандры, заняли места на боевых постах. Некоторые работали, некоторые сидели неподалёку в точно таких же боевых креслах и отдыхали. Пока что всё шло даже лучше, чем они себе это представляли. Обстановка обострилась, когда зонтик, наконец, был уничтожен.

Обрадовавшись, ардийские канониры, которые имели приказ вести огонь по готовности, немедленно увеличили его плотность втрое, надеясь покончить с крейсером «Слава» одним ударом. Игорь Туманов моментально убрал орудийный башни в корпус и крейсер, встав остриём к огненному смерчу, завертелся ещё быстрее. Плазма, отбитая силовыми экранами, разлетелась во все стороны гигантским огненным гало, но примерно половина, обогнув корпус, умчалась в космос всё расширяющимся конусом. На борту обороняющегося крейсера послышался громкий смех и возгласы:

— Врёшь! Этим нас не взять!

На борту «Славы» произошла смена вахты и отработавшие своё космолётчики, наскоро перекусив, уснули. На борту крейсера стояла почти полная тишина. Все космолётчики общались между собой либо телепатически, либо по пси-связи, то есть тоже практически телепатически. Аналитики крейсера вместе с главным искином-тактиком просчитывали каждый следующий шаг противника, а телепаты, обладавшие способностью к «дальнобойному» сканированию, читали мысли его штаба. Это оказывало весьма существенную помощь. Поскольку огонь вели компьютеры, они, даже будучи мощными телекинетиками не могли сбивать прицел. Зато крейсер стремительно маневрировал и потому, щадя силовые экраны, молниеносно уходил из-под огня. Штаб космос-адмирала Левейдара Дарен Танира анализировал каждую уловку славийцев и искал наиболее эффективные способы поражения. К исходу четвёртых суток, когда было сожжено уже три зонтика славийского крейсера и израсходована половина ракет с термоядерными боеголовками, они нашли таки способ, как увеличить эффективность огня.

Для этого нужно было произвести пуск сразу трёх термоядерных ракет с таким расчётом, чтобы те взорвались в пятидесяти километрах перед ним, после чего ударить в огненную сферу турбоплазмой. В таком случае огненному копью удавалось пробить внешний силовой экран. Разбившись на три пары, ардийцы стали вести огонь именно таким

образом. Обстановка на «Славе» сразу же осложнилась. Вот теперь на борту крейсера стало шумно. Это ревели генераторы силового поля, выходя на запредельную мощность, но никто не глох, так как уши космолётчиков надёжно защищали шлемы тяжелых боескафандров. Наконец-то случилось то, от чего никто не был застрахован. Одно турбокопьё, усиленное линзой термоядерного взрыва, пробило защитный экран и выжгло в борту как раз в поясе между тяжелыми и средними орудиями проплешину диаметром в два с половиной метра и глубиной в двенадцать сантиметров. Всеобщая мать экипажа крейсера «Слава», командир дивизиона живучести, приказала:

— Бригада ремонтников, срочно усилить широкий пояс борта номер три по максимуму. Второе попадание мы выдержим, а третье может стать смертельным. Пошевеливайтесь, мальчики!

Тотчас послышался крик космос-лейтенанта Новикова:

— Командир, я беру четырёх роботов, пластырь и иду наружу. Ставить усиление внутри — это мёртвому припарка. Нас если что и спасёт, то только пластырь снаружи.

— Алёша, ты сгоришь! Это же два часа работы, — крикнул командир крейсера — Марина, придумай что-нибудь другое.

— Игорь, я могу залить отсек шестнадцать-двадцать четыре полимером и заморозить его гелием, но тогда мы потеряем восемь генераторов силового поля, а это огромная дыра в обороне крейсера.

Космос-лейтенант Новиков вместе с четырьмя роботами наружного ремонта уже находился в отсеке шестнадцать-двадцать четыре. Все вместе они стояли на максимеровой плите толщиной в полметра и привязывались к ней мощными фалами. Когда всё было готово, Алексей размашисто перекрестился и приказал:

— Командир, закрой меня корпусом и не вертись, лучше прикрой крейсер зонтиком. Через полчаса я вернусь вместе с нашими железными парнями. Ты только не подпускай к нам ракеты, чтобы нас не сожгло световым потоком, а всё остальное это мелочи жизни.

— С Богом, Алёша, от ракет я закрою тебя вторым зонтиком.

Из-за того, что крейсер «Слава» выставил сразу два зонтика, один спереди, а второй сбоку и перестал вращаться вокруг своей оси, в штабе космос-адмирала Танира восприняли, как сигнал о какой-то аварии на борту крейсера и открыли по нему шквальный огонь ракетами и турбоплазмой. В ответ заговорили уже тяжелые пушки, которые выстреливали огромные скалярные снаряды на перехват ракет, летящих группами по пять, семь штук. ЭМ-импульс сжигал их электронику, а осколки корпусов наносили ракетам повреждения и сбивали их с курса. Лишь некоторые успевали взрываться, но слишком далеко от крейсера, примерно в сотне километров. Тем не менее этого хватало, чтобы доставлять Алексею Новикову, парню даже выше ростом, чем его отец, много неприятностей. Он уже трижды колол себе карингфорс, чтобы не справиться с довольно внушительными дозами радиации. Роботы, прекрасно зная, как хрупок человек, работали втрое быстрее, приваривая пластырь к корпусу, но в то же время делали всё очень качественно, ведь атаки не прекращались.

Через двадцать три минуты космос-лейтенант телепортировался вместе с теми частями роботов, в которых находился их мозг, внутрь крейсера и тут же потерял сознание. По сути он был почти при смерти и его тотчас внесли в медицинский отсек, где уже была подготовлена «бочка», возле которой стояло шестеро целителей. Только это и спасло жизнь Алексею Новикову. Он пришел в сознание через полтора часа и сразу же принялся помогать целителям. Оборона «Брестской крепости» тем временем продолжалась. Вовремя поставленный пластырь восстановил целостность корпуса и крейсеру уже ничто не угрожало. Артиллеристы, которым было стыдно за пропущенный удар, яростно расстреливали все термоядерные ракеты и к исходу седьмых суток они у ардийцев закончились. Космос-адмирал Танир, который всё это время держался на одной боевой химии, прорычал: