Пальмовое сердце
Шрифт:
Выехав за пределы населённого пункта, Уильям практически моментально увидел и львов, и гиен, и носорогов. Множество разных животных. Казалось бы, что Африка довольно засушливая страна, но на самом деле молодой путешественник практически везде видел зелень.
– Красота…
Прошёл практически весь день. Уильям любовался проходящим временем и даже не думал о том, что ему когда-либо придётся вернуться назад.
Вдалеке показалась газель, которая довольно стремительно от кого-то скакала. Тут же, достав телефон, Уильям решил заснять этот процесс, но внезапно, газель остановилась и начала осматриваться.
– От кого бежала тогда? – удивился он. – Ладно…
Не прошло и двадцати секунд, как парень заметил шевеление в высокой, жёлтой траве. Его сердце застучало куда быстрее, чем до этого. Мозг подсказал, что следует бежать к машине, причём, как можно быстрее. Парень сорвался с места, и сиганул в сторону своего автомобиля, который уж точно должен был защитить его от опасности. Сзади послышался топот, и едва слышное рычание.
«Это определённо что-то хищное, даже не хочу оборачиваться».
Конечно, если бы он обернулся, то не увидел бы спасительный луч света, но в этот раз всё было куда хуже. На Уильяма кинулась львица, которая прервала свою охоту на газель, заприметив более лёгкую цель. Догнать беглеца не составляло труда, но Уильям уже был довольно близко к машине, поэтому не сбавлял темп. Дверь машины была прямо перед носом, и рука практически дотянулась до дверной ручки. Открыть машину ему не дала та самая львица, которая набросилась на парня, после чего начала терзать его беззащитное тело. Как назло, никаких средств защиты у Уильяма не было, поэтому началась «игра» с человеческим телом.
Зверь не стал ждать приглашения, чтобы начать трапезу, поэтому в следующую секунду львица мощными когтями разорвала мягкую плоть Уильяма, который тут же начал верещать и орать. Звук ора Уильяма давал понять, что это нечто крайне болезненное. Это был живот. Его вспоротое пузо сейчас терзает мысли, не давая расслабиться ни на секунду. В следующее мгновение животное начинает грызть его левую руку. Казалось бы, что спасения нет. Он совсем один, на его стороне сейчас никого нет. Его вездесущая жадность определила исход жизненного пути. Такая себе концовка, учитывая, что все свои грандиозные амбиции парень так и не смог осуществить.
Сейчас, лёжа на земле и крича от безумной боли, в голову приходила лишь одна мысль: «Почему именно я?». Уильям даже не знал, как назвать всё происходящее, ведь кроме как фатальным невезением это никак и не назовёшь. Наконец, когда левая рука была частично истерзана, а точнее, в клочья разодрано предплечье, львица решила закусить тем, что было в этом теле более массивным. Нога… Как бы не старался парень трясти ногами, пытаться брыкаться, это всё было настолько бесполезно. Сейчас было то самое время, чтобы осознать, насколько же жадность может быть губительной.
«Помогите…»
Теперь никаких раздумий. Только мольба. Бесконечная мольба. Адреналин настолько заполнил тело Уильяма, что он частично перестал чувствовать боль, но при этом он ощущал, как львица отрывает кусок его ноги. Как сейчас здоровенный кусок квадрицепса держится лишь за счёт кожи, которую зверь тщательно старается отгрызть. Почему-то в голове Уильяма представилась картина, как он любил в фастфуде взять себе «ведёрко» крылышек или же куриных ножек. О да, ножек. Именно на это сейчас было похоже поедание его собственной ноги. Плоть так же тянулась, как и сочное, нежное куриное мясо. Только вот Уильям всегда терпеть не мог, когда в курице попадался непрожареный кусочек с кровью. А сейчас-то как раз всё вокруг было в крови, начиная от львицы, и заканчивая машиной.
«Видимо, конец… отличная карьера была…как же много денег я заработал, как же далеко продвинулся в реализации своей мечты… За что мне это? Разве я в чём-то виноват?»
Даже сейчас он не мог в чём-либо раскаяться. Пройдясь по всем пунктам и моментам жизни, он не мог найти что-то постыдное для себя. Всё, что он делал, так и должно было быть. Все, кто попадались на его уловки или же имели дело с жадностью, циничностью и другими прелестями этого неповторимого характера, были сами виноваты и уж точно заслуживали каких-либо слов или поступков, совершаемых Уильямом.
Хотелось ли ему раскаяться перед родителями в последнее мгновение жизни? Нет. Определённо нет. Своим поведением они заслужили его отношение к себе, поэтому и «хлебали» всю ту грязь на протяжении его более-менее осознанной жизни.
«Возможно, если бы я учился в хороших заведениях, меня бы не занесло в эту проклятую саванну, где мной трапезничают…»
Его взгляд был устремлён в небо, где минуту назад не было ничего, кроме редко проплывающих облаков, но теперь же там кружили грифы. О да, птица, внимание которой заслужил Уильям. Всем известные падальщики.
«То есть, я падаль?»
Судя по отношению всех остальных к нему, определённо да. Хотя, скорее, здесь решает как раз не отношение других, а отношение самого Уильяма к другим. Совсем скоро грифы смогут помочь миру избавиться от очередного, маленького и никому ненужного кусочка падали.
«Не хочу…как же я не хочу умирать…Прошу. Кто-нибудь. Спасите меня, ради всего, что есть на этом свете. Спасите…»
Когда же очередной кусок ноги был благополучно оторван и съеден, львица, видимо, решила добить мучающуюся жертву, разорвав горло. Ей не хватило буквально двух, а может быть и трёх секунд, так как по мере продвижения, по периодически потряхивающемуся телу, львице в бок вонзилось копьё. Кажется, что даже Уильям услышал этот звук, пробивший грудную клетку зверя, при этом с хрустом, сломав одно или два ребра. Этой хищнице было уже не жить, но она как будто стремилась загрызть свою жертву, чтобы она точно сдохла.
Опустив глаза, Уильям смутно увидел, как огромная кошка со светлой шерстью направляется к его лицу. Намерения у неё явно были не самые добрые, мурчать и лосниться здесь явно никто не собирался. От неминуемой гибели его спасло следующее копьё, которое вонзилось в львицу. На сей раз копьё пробило шею, от чего животное взревело изо всех сил и попятилось назад, стараясь хоть как-то вытащить лапой то, что застряло у неё в шее. Избавиться от такого аксессуара было нереально, ведь копьё практически насквозь проткнуло шею.