Палома
Шрифт:
Мысли о море придали его глазам особый блеск. Паскуалю исполнилось двадцать лет, он уже был мужчиной. Самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. Хотя в то время я видела их не так уж много.
В воздухе аромат елей сменился запахом дрока. В небе над нашими головами медленно кружил стервятник.
– Надо идти, – бросил Паскуаль.
Мы снова двинулись в путь. Дорога была покрыта льдом, а чуть выше и вовсе исчезла под грудой снега. Я шла молча, прислушиваясь к разговорам старших, как вдруг моя хромая, плохо обутая нога заскользила по каменистому склону.
– Осторожней! Здесь опасно!
Тепло его руки ненадолго задержалось на моем рукаве. Я задрожала. Перед нами лежало ущелье. Широкую зияющую пропасть пересекал подвесной мост.
– Мост через преисподнюю… – пробормотала Альма, вцепившись в мою руку.
Ходили слухи, что в этом лесу живут эльфы. Абуэла рассказывала нам с сестрой всякие легенды, так что мы, задув свечу, еще долго не могли заснуть. В моем воображении промелькнула череда диковинных сказочных существ. Мне послышался вой, казалось, в кустах кто-то шевелится.
– Не смотри вниз, – шепнула мне Альма.
Я, конечно, тут же ее ослушалась. И закричала. Ущелье выглядело бездонным. Его пустота манила.
Какой-то звук вывел меня из ступора. На другой стороне моста появились несколько человек, кто-то из них держал в руке зажженный фонарь. Трое мужчин и сгорбленная женщина – крошечный силуэт на фоне лесной зелени. У нее была странная шаркающая походка. Когда она подошла ближе, я разглядела растрепанные волосы и неподвижную руку, которую она крепко прижимала к груди, словно ребенка.
Женщина остановилась и пристально оглядела каждую из нас. Вдруг ее рот перекосился в отвратительной гримасе, она указала на мою сестру и завизжала. Я вздрогнула, ласточки замерли в ужасе. Мы все сбились в кучку, мост закачался.
– Ну же! – крикнул Паскуаль с другой стороны.
Я в панике поспешила к нему. Эта ведьма была достойна всех сказок Абуэлы. По сей день я не могу забыть ее лицо.
Ночь мягко опускалась на горы. Мы шли и шли. Настанет ли когда-нибудь конец этому путешествию? Ни в чем уже не было уверенности. Путь до Молеона занимает два дня. Прошли ли мы уже хотя бы половину? Я едва стояла на ногах, руки болели. Ступни стерлись в кровь, я была не в силах идти дальше. И тут один из мужчин, шедших впереди, свистнул. На крыльце одинокой хижины блеснул свет. Горный приют. Наконец-то можно отдохнуть.
Мы провели в дороге почти двенадцать часов. Отцы и братья девушек повернули назад, забрав с собой мулов. Дальше они бы не прошли. Несколько слезинок, никаких объятий. Лишь рука на плече, кивок с пожеланием удачи. Граница была совсем рядом. Мы съели на ужин немного фасоли, после чего свернулись калачиком под шерстяными одеялами в ожидании рассвета.
С первыми лучами солнца мы были уже на ногах. Недостаток сна оставил свой отпечаток на наших лицах. Только Альма с ее жизнерадостной улыбкой не подавала признаков усталости.
– К вечеру мы будем в Молеоне, – прошептала она, беря меня за руку. – Абуэла будет нами гордиться!
Название этого города яркими буквами светилось в ее воображении. Энтузиазм Альмы оказался заразительным – я встала, горя желанием наконец-то оказаться в Молеоне.
Однако впереди нас ждала самая сложная часть пути. Об этом нас предупреждали те, кто уже бывал здесь. Пограничный переход в Белагуа охраняли жандармы гражданской гвардии. Чтобы избежать встречи с ними, нужно было пройти неприметным, но более опасным путем.
В полумраке осеннего утра вдоль ущелья образовалась длинная цепочка. Тропинка была узкой, и по ней друг за другом двигались маленькие, хрупкие фигурки ласточек, сгибаясь от ветра. Пытаясь защититься от его резких порывов, я пристроилась за Паскуалем. Пастух время от времени оборачивался, проверяя, не отстали ли мы. Я робко улыбнулась ему, дрожа под плащом. Моя нога весила целую тонну.
– На испанской стороне дорога плохая, – крикнула Кармен, – но на французской еще хуже!
Тяжелые узлы оттягивали руки; дорога, покрытая снегом, шла у самого обрыва. В тумане не удавалось разглядеть ничего дальше метра от края. Над нашими головами кружили орлы – так близко, что мы могли дотронуться до них.
Мы долго шли молча. Вереница ласточек напоминала нитку бус из черного жемчуга. Держась руками за скалу, а иногда друг за друга, мы упрямо и сосредоточенно продвигались вперед. Внезапно Паскуаль остановился, оглядываясь по сторонам. На вершинах сгущались черные тучи.
– Надо найти укрытие! – крикнул он, придерживая шляпу.
Я смотрела на горы сквозь завесу дождя, хлеставшего по деревьям. Отвесная скала, несколько одиноких елей. И темное небо, почти поглотившее нас.
– Где? – прокричала я.
Порыв ветра унес мой вопрос. Раздался раскат грома, эхом отозвавшийся в горах. Вспыхнула молния.
Паскуаль указал на что-то похожее на овчарню. Я обернулась к Альме, державшей меня за руку. Дождь усиливался. Мы побежали, держа узелки с поклажей над головами и стараясь не поскользнуться, косы развевались по ветру. Я злилась на свою ногу, сковывающую движения. Узкая дорога вела вниз по краю ущелья, скользкий гравий замедлял наш спуск.
Я остановилась, чтобы отдышаться. Стоявший внизу Паскуаль махал рукой, подгоняя нас. Торопясь добраться до него, я отпустила руку сестры. Внезапно небо рассекла молния, раздался адский грохот. От скалы откололся огромный кусок, с треском посыпались камни, подняв столб пыли. Перепуганные ласточки замерли как раз в тот момент, когда перед ними разверзлась бездна. Все, кроме одной. Альма вскрикнула, потеряв равновесие из-за своей поклажи. Ее рука тщетно искала опору.
И она исчезла, канув в пустоту.
4
– Ну, давай же, Роза! Двигайся, умоляю! – крикнул Паскуаль, крепко прижимая меня к себе.
Я превратилась в один бесконечный крик. Мое тело оцепенело. Застыло в ужасе, который больше никогда не покидал меня, из-за которого я до сих пор, много лет спустя, просыпаюсь по ночам от ветра, бьющегося в ставни.
Ласточки в оцепенении столпились на краю пропасти. Прижимаясь друг к другу, безутешно рыдая, они заглядывали вниз и выкрикивали ее имя: «Альма! Альма!» Ветер трепал их длинные юбки.