Паломничество на Землю
Шрифт:
Взяв повара в работу, Шейла с поистине железным терпением нанесла на его ленту рецепты жаркого, тушеного мяса, салата оливье, яблочного пирога и многое другое. Таким образом, в отношении питания на «Шансе» наметились крупные перемены к лучшему. Когда же Шейла начала заполнять вакуумные баллоны смиссовым джемом, Флэзвелла окончательно одолели сомнения.
Что ни говори, а рядом — на редкость практичная и деловитая особа; несмотря на расточительную внешность, она делает все, что требуется от пограничной жены. Плюс у нее еще и другие достоинства! Далась ему эта рэбеко-уордовская пограничная модель!
Поразмыслив на эту тему, Флэзвелл сказал своему старшему роботу:
— Ганга-Сэм, у меня с этим делом положительно ум за разум заходит!
— Чего изволите? — отозвался старший робот с каким-то особенно безразличным выражением на металлическом лице.
— Мне сейчас, как никогда, необходима ваша роботовская интуиция, — продолжал Флэзвелл. — Она себя совсем неплохо показала, верно, Ганга-Сэм?
— Человек-Женщина взяла на себя свою, положенную ей долю Бремени Человека.
— Да, так оно и есть. Вопрос, на сколько ее хватит? Сейчас она делает не меньше, чем делала образцовая пограничная жена, верно? Стряпает, заготавливает консервы…
— Рабочие ее любят, — сказал Ганга-Сэм с простодушным достоинством. — Вы и не знаете, сэр: когда на прошлой неделе у нас началась эпидемия ржавчины, мэм пользовала нас ночью и днем и утешала испуганных молодых рабочих.
— Возможно ли? — воскликнул потрясенный Флэзвелл. Девушка из хорошего дома, одно слово — модель «люкс»?..
— Неважно, она — Человек, и у нее хватило силы и благородства взвалить на себя Бремя Человека.
— А знаешь? — сказал Флэзвелл с запинкой. — Ты меня убедил. Я и в самом деле считаю, что она подходит нам. Не ее вина, что она не пограничная модель. Все зависит от отбора и ухода, тут уж ничего не попишешь. Пойду скажу ей, пусть остается. И аннулирую свой заказ Рэбеку.
В глазах робота вспыхнуло странное выражение — почти смех. Он низко поклонился и сказал:
— Все будет, как хозяин скажет.
Флэзвелл побежал искать Шейлу.
Он нашел ее на медпункте, устроенном в бывшем складе инструментов. Здесь с помощью роботехника Шейла лечила вывихи и ссадины, эти обычные хвори у существ с металлической кожей.
— Шейла, — сказал Флэзвелл, — мне надо с вами поговорить.
— Ладно, — отозвалась она рассеянно, — вот только закреплю болт. — Она искусно вставила болт на место и потрепала робота по плечу гаечным ключом.
— А теперь, Педро, испробуем твою ногу.
Робот осторожно ступил на больную ногу, а потом налег на нее всей тяжестью. Убедившись, что она его держит, он со смешными ужимками заплясал вокруг Человека-Женщины, приговаривая:
— Ай да мэм, вы замечательно ее исправили, босс-леди! Грациас, мэм!
Все так же смешно пританцовывая, он вышел на солнце, Флэзвелл и Шейла, посмеиваясь, смотрели ему вслед.
— Они совсем как дети! — сказал Флэзвелл.
— Их нельзя не любить, — подхватила Шейла. — Веселые, беззаботные…
— Но у них нет души, — напомнил Флэзвелл.
— Да, — отозвалась она, сразу посерьезнев. — Это правда. Так зачем же я вам понадобилась?
— Я хотел вам сказать… — Но тут Флэзвелл огляделся. Медпункт содержался в безукоризненной, стерильной чистоте. Повсюду на полках лежали гаечные ключи, болты, шурупы, ножовки, пневматические молотки и прочий хирургический инструментарий. Пожалуй, обстановка не благоприятствовала объяснению, к которому он готовился.
— Давайте уйдем отсюда, — сказал он.
Они вышли из больницы и цветущими зелеными садами направились к подножию любимых флэзвеллом величественных гор. Затененный отвесными утесами, тут поблескивал тихий, темный пруд, а над ним склонились гигантские деревья, выращенные Флэзвеллом при помощи стимуляторов роста.
Здесь они остановились.
— Вот что я хотел вам сказать, — начал Флэзвелл. — Вы, Шейла, меня удивили. Я думал вы из этих белоручек, не знающих, куда себя девать. Ваши привычки, ваше воспитание, да и ваша наружность — все указывало на это. Но я был не прав. Вы не убоялись трудностей нашей пограничной жизни, вы одержали верх и завоевали все сердца.
— Все ли? — вкрадчиво спросила Шейла.
— По-моему, я говорю от имени каждого робота на этом астероиде. Они вас боготворят. Я считаю, что вы наша и должны остаться здесь.
Наступила пауза, только хлопотун ветер шелестел в гигантских искусственно взращенных деревьях и рябил темную поверхность озера.
Наконец она сказала:
— Вы и в самом деле думаете, что мне нужно здесь остаться?
Флэзвелла захлестнуло ее пленительное очарование, он чувствовал, что тонет в топазовой глубине ее глаз. Сердце его учащенно забилось, он коснулся ее руки, и она чуть-чуть задержала его пальцы в своих.
— Шейла…
— Да, Эдвард?..
— Возлюбленные чада! — пролаял скрипучий металлический голос. — Мы собрались здесь, чтобы…
— Опять вы не вовремя, болван! — разгневалась Шейла.
Брачущий робот выступил из кустов и сказал недовольно:
— Уж я-то меньше всего люблю соваться в дела людей, но такова программа, записанная в моем запоминающем устройстве, и никуда от этого не денешься! Если вы меня спросите, так эти физические контакты вообще ни к чему. Чтобы убедиться на опыте, я и сам как-то попробовал обняться с роботом-швеей. И заработал здоровую ссадину. А раз я даже почувствовал во всем теле что-то вроде электрического тока или колотья и в глазах у меня замелькали какие-то геометрические фигуры. Гляжу, а это с провода сорвался изолятор. Ощущение было не из приятных…