Паломничество в Палестину
Шрифт:
Впрочем, в эти минуты я мало занимался исследованием чудесных свойств огня. Меня больше интересовало проявление сильного восторга у арабов. Они дают себе в этом случае полный простор для выражения своего энтузиазма. Что-то страшное, дикое, фанатическое было в их восторженных ликованиях. Они пели:
Иль Масих атана, Би даммо штарана. Унах на иль iом фараха, Уво ель яхуд хазана. Я яхуд! я яхуд! Идиком ид ель куруд, Идина ид ель Масих. В переводеЭту песню знает каждый православный араб, и происхождение её, вероятно, относится к древнейшим временам.
Здесь установлен обычай три раза зажигать свои свечи чудесным огнём. Большой пламень тридцати трёх свечей человеку трудно затушить дуновением своего рта, да, может быть, это считается и неблагоговейным поступком относительно «благодати». Для этого служат специально сшитые колпачки из одноцветной яркой материи с напечатанными на них священными изображениями и словами. Эти колпачки, около четверти аршина диаметром, набиваются ватой, которой собственно и тушат благодатный огонь три раза. Проделав всё это, я вышел из придела в коридор и медленно подвигался с народом к выходу. Жара стояла невыносимая, особенно в ротонде Гроба Господня. Шум, крики, общее ликование. Около меня две молодых женщины плачут.
Обратите внимание на ряды турецких воинов контролирующих подход к Кувуклии
— Что с вами случилось? — участливо спрашиваю их, полагая, что им помяли бока.
— Да, как же не плакать от такой радости, такого счастья. Господи, до чего я дожила! Чего я удостоилась видеть, грешная!
У всех лица возбуждённые, с выражением восторга, победы. Смеются, плачут, радуются, обнимаются, поют, кричат… Энтузиазм поразительный!
— Господи, — думал я про себя: — при всём нашем недостоинстве и греховности, ради такой детской игры, Ты не откажешь им в их желании и не постыдишь их надежды.
И, право, мне кажется, религиозному человеку, увидевшему в Иерусалиме картину получения огня, легче поверить, что Господь услышит и исполнит просьбу этого множества народа, чем допустит противное, т. е., что Милосердый Бог останется глух к мольбам верующих в Него.
Вся толпа из храма хлынула по улицам Иерусалима с пением и с огнями. Действительно, картина величественная. И никогда, может быть, человек не чувствует так сильно торжества своей веры, как среди такой толпы.
За обедом в русских постройках Палестинского общества собравшаяся публика с жаром передавала свои впечатления. Каждый спешил высказать, где он стоял, что видел и слышал, но вопрос о чудесном исхождении огня с неба всё-таки стоял открытым.
— А уж я-то как боялась, чтобы моё платье не вспыхнуло! Ведь подо мной было целое море огня! — заметила разряженная дама, побывавшая на подмостках, устроенных не очень высоко над головами народа.
— Так что же, господа, можно ли верить, что это огонь чудесный, а не от обыкновенной спички? — спрашивает один помещик.
— Я верю, — отозвался один почтенный протоиерей. — Я стоял в алтаре вместе с греческим и русским духовенством у северного бокового входа. Архиерей прошёл в алтарь со святым огнём из кувуклии не прямо через греческий храм Воскресения, а обходом через коридор в ту самую дверь, около которой я стоял с отцом N., и мы первые получили благодатный огонь непосредственно из рук архиерея. И, право, он не жёг, как нам казалось, и это мы заметили друг другу.
— Это вам казалось, что не жжётся огонь, потому что быстро по нему проводили рукой. Ведь свечи же ваши зажглись, однако! — возражает ему скептик.
— Ну, да ведь потому и зовётся этот огонь благодатным. По указанию свыше он одно жжёт, а другое — нет.
— Не то, господа, — вмешивается в спор новый оппонент. — Это объясняется очень просто: было жарко, руки и лица — потные; а ведь известно, что влажную руку некоторые рабочие опускают без вреда для себя даже в расплавленный металл.
— Я это объясняю возбуждением нервов.
— Ну, хорошо. А почему же волосы не вспыхнули? Тут тоже нервы?
Так спорили между собой обедавшие, желая разрешить истину происхождения огня: «с небес он или от человеков». Мне хотелось знать мнение «бедуина».
— Я замечу со своей стороны, — сказал он, — одно обстоятельство. Тайна происхождения огня лежит на совести архиерея. Но теперь подумайте: можно ли допустить, чтобы старый архипастырь позволил себе обмануть пред Богом, пред Гробом Христовым, толпы верующего народа, весь мир? К чему ему насиловать свою совесть и брать на свою душу такой грех? И, наконец, это ведь не один архиерей, а ряд их, с самых древних времён. Я согласен, в наше время трудно предполагать здесь чудо, но ещё труднее, мне кажется, допустить, чтобы архиерей добровольно взял на себя роль лжеца, обманщика в таком важном деле. Надо также иметь в виду и ту колоссальную веру, которую при этом проявляет простой народ. А по вере всё возможно. И, право, он блажен. Мне так кажется: если огонь благодатный, а человек не верит этому, то для него он только обыкновенный огонь. Обратно: если огонь обыкновенный, а человек верит в его «благодать», то он и будет для него благодатным. Проще: по вере вашей будет вам, как сказал Спаситель.
Тут вспомнили общеизвестную легенду, как огонь долго не сходил на гроб, а потом вдруг показался через колонну у входа в храм. Один турок, поразившись чудесным видением, стал кричать, что и он христианин. Его тотчас же зарубили мусульмане. И теперь показывают у входа в храм могильную плиту этого исповедника и чёрную широкую щель в колонне, из которой вышел огонь.
Выслушав от собеседников разные соображения и за, и против чудесного огня, я мысленно сказал Подателю света, как евангельский муж, которого Христос спросил: «Веруешь ли, что Я могу это сделать?» — «Верую, Господи! Помоги моему неверию».
ГЛАВА 37. Пасха в Иерусалиме.
Мы, христиане, многое заимствовали из ветхозаветных установлений, но почему-то мало обратили внимание на следующую заповедь: «Три раза в году должен являться весь мужской пол твой пред лицом Владыки, Господа Бога Израилева, ибо Я прогоню народы от лица твоего и распространю пределы твои, и никто не пожелает земли твоей, если ты будешь являться пред лицем Господа, Бога твоего, три раза в году». И известно, что родители Христа каждый год ходили в Иерусалим на праздник Пасхи. Наконец, сам Христос ежегодно приходил к Пасхе из Галилеи в Иерусалим. Посещать святые места, или «являться пред лице Владыки Господа Бога», вложено в самую природу человека, что мы можем видеть из многочисленных странствований нашего народа. Точно какая-то неведомая сила подымает весной и старых и молодых, и мужчин и женщин, и толкает их сходить куда-нибудь на богомолье.