Паломничество жонглера
Шрифт:
— …а за идею. И ты, уже когда мы прощались в Янтарном зале Свечи, знал, чем будешь заниматься.
— Знал, — легко согласился Купчина. — И очень удивился, когда выяснилось, что ты в этом не участвуешь, даже не в курсе, что к чему. Авантюру с Неарелмом в основном придумывал М'Осс… Пелена ведь, как ни верти, движется на юг, а королю, да и вообще всем, на это начхать и утереться.
— И решено было привлечь внимание.
— Ага. А заодно спасти тысячи ни в чем не повинных людей, которые здесь живут и которым попросту некуда деваться. За Сломанный Хребет им не попасть, через Тонрэй поодиночке не перебраться, а мимо застав семьями не пройти. То есть из трех десятков одному-двум счастливчикам, может, и удастся а как же остальные?
— Думаешь,
— Ошибаешься, Найдёныш. Бароны объединились, выбрали себе — представь! — предводителя, нарекли его графом Неарелмским и признали его главенство.
— Не зря люди говорят, что чародеям доступно невозможное.
— А вот язвишь ты зря, дружище! — Кирхатт взволнованно зашагал по палатке рассказывая о том, что снабжение вольноземельцев оружием — только первый шаг, и шаг необходимый. — Это даст им возможность защищать себя и свои семьи от зандробов. Ты же знаешь, тропари не справляются, да и никогда не справлялись, их слишком мало.
— Не думаю, что вольноземельцы удержат Пелену, — покачал головой Фриний. — В лучшем случае оружие для них — отсрочка, и ты это понимаешь. Потом они перейдут Тонрэй. С оружием же в руках.
— Других способов не существует, — твердо произнес Кирхатт. — Попросту не существует.
— А когда это случится, король наконец обратит внимание на Пелену и… И что? Что способен сделать с ней король, а, Кирхатт?
— Если бы мы знали, то давно уже сами это сделали бы. Но в одиночку чародеям не справиться, прочие же не желают нас слушать.
— А так вы заставите слушать вас. И ненавидеть чародеев.
— Чародеев ненавидели всегда… Ладно, Найдёныш, — махнул он рукой, — это пустые разговоры, давай-ка отправимся на боковую. Я распорядился, чтобы тебе выделили место в соседней палатке. А завтра я назначу провожатого, который отведет тебя к Тонрэю. Предложил бы составить нам компанию, но ты же, наверное, возвращаешься в Сна-Тонр, а я намерен двигать отсюда на запад. За проводника не беспокойся, он потом догонит нас.
— За него-то я как раз не беспокоюсь…
— Обо мне тоже не стоит, — хмыкнул Купчина. — Я не из тех, кто попадается. К тому же меня подстраховывает на границе кое-кто из людей М'Осса, заставам меня нипочем не выщипнуть. А вот ты, если честно, выглядишь не очень.
— Сразу после Пелены я был еще страшнее, — неохотно признался Фриний. — Можно подумать, ты сам выглядел лучше, когда получал пятую ступень.
— Я тогда едва не загнулся… — Кирхатт закатал левый рукав и показал длинный зигзагообразный шрам, протянувшийся от запястья до предплечья. — Браслет потек и вдруг превратился то ли в змею, то ли в червя какого-то. Короче, остались бы от меня рогожки с одёжки, но успел я эту тварь стряхнуть плевым одним заклинаньицем. Потом месяца два еще, наверное, снилась мне: кричал во сне, метался… Фриндзоля умучила расспросами, как да что. Ну, я тебе завтра расскажу подробнее, если захочешь, а сейчас, извини, лично я намерен хорошенько выспаться. Чего и тебе желаю — денек был не из легких, согласись.
Фриний, не кривя душой, согласился. Впрочем, по сравнению с тем, что поджидало его в снах каждую ночь, любой «денек» казался всего лишь забавным приключением.
«Месяца два, говоришь? Ну, столько-то я вытерплю… наверное».
— Условие очень простое, улыбнулся Аррбан Острэйс. — Однако, повторяю, необходимое. Самое слабое звено в цепи ваших умозаключений — Носители. Вы полагаете, что они существуют — не спорю. Однако отыскать их будет непросто: как зверобогам, так и нам. Может, для нас эта задача даже сложнее. Осканнарт Хэйр утверждал, что один из его людей обнаружил Носителя в Клыке — если это так, если завтра нам предоставят этого человека, Носителя, или хотя бы того,
— Почему? — спросил Тихоход у Острэйса, когда заседание Собора завершилось и иерархи покидали Зал. — Почему вы выдвинули именно это условие? Ведь с сегодняшнего дня любой из иерархов и так начнет поиск Носителей в своем эпимелитстве.
— Вы мудрый человек, Баллуш, — ответил вместо Острэйса Галлиард Огнелюбец. — Мудрый, но в то же время и наивный. Вы ходите на заседание Собора уже несколько десятков лет. Скажите, вы часто видели, чтобы все двадцать четыре иерарха в чем-либо были единодушны?
— Почти никогда.
— Почему же вы полагаете, что мы в этом уникальны? — с усмешкой спросил Огнелюбец и сотворил священный знак Сатьякала. — К тому же поймите: пойманный Носитель — это кусочек власти. Если бы Собор принял то, что вы предлагаете, всякий Носитель — и Аррбан сказал об этом — становился бы собственностью Собора. А так…
— И мы действительно не можем рисковать, — добавил Острэйс. — Поиски Носителей — почти безнадежное занятие. Особенно если не знать, кого ищешь, а сами Носители уже инициированы относительно друг друга и не вызывают волнений пространственно-временной ткани. Вот если этот брат Хуккрэн поможет нам…
— Завтра вы будете иметь возможность говорить с ним, — твердо произнес Баллуш. — Завтра вы увидите брата Хуккрэна, живого и невредимого, я не сомневаюсь в этом.
Тихоход был искренен в своих словах. Он еще ничего не знал о резне в Клыке.
Покинув свои прежние угодья, стая волков направилась на запад. В этот сезон, когда на дорогах и возле человеческого жилья стало неспокойно, а охотники всё чаще и чаще выбирались в лес с псами и луками, найти новый, незанятый участок волкам было трудно. Раз за разом они сталкивались с местными стаями, которые оказывались сильнее и многочисленнее и приходилось уходить, бежать дальше и дальше.
Вскоре волчица убедилась, что выгоднее держаться рядом с дорогой, но не показываться на глаза людям… до определенного момента. Многие из паломников, спешивших к Храму, были готовы к тому, чтобы защитить свои жизни от людей, — и совершенно забывали о зверях. И не все могли заплатить за ночлег, даже на конюшне или в хлеву постоялого двора. Презрев осенние заморозки, такие храбрецы («глупцы», сказала бы волчица, умей она разговаривать) устраивались где-нибудь на поляне или в кустах. Самые умные — сбивались в группы по пять-шесть человек и поочередно дежурили у ночного костра; остальные, боясь, что ограбят, предпочитали спать поодиночке. Стае вполне хватало таких — но на сей раз еще издалека волчица учуяла: те, что лежат возле костра, сопротивляться не станут. Мертвые не кусаются.