Шрифт:
В день святого Николы со мною произошло то, что могло произойти только со мною. В этот день я ходил из дома в дом и поздравлял всех с праздником, точно придерживаясь списка, который жена составила и положила в правый карман моего зимнего пальто.
И вот, выйдя из одного дома, сунул я руку в карман, чтоб еще раз заглянуть в список, но вместо него нашел там целый ворох каких-то бумаг и бумажек.
Рассматривая в недоумении эти бумажки, я к своему великому изумлению обнаружил, что на мне пальто народного депутата. Я тотчас же побежал обратно, чтоб найти его, но он надел мое пальто
Можете себе представить, как мы оба выглядели, я, Бен-Акиба, в пальто народного депутата, и он, народный депутат, в пальто фельетониста.
Во мне сразу же проснулась потребность куда-то спешить, и я вообразил, что мои карманы доверху набиты депутатским жалованьем.
А народный депутат в это время еле-еле тащился по улице, пристально вглядываясь в окружающих, как и всякий бедный фельетонист, которому заработка едва хватает только на то, чтоб не умереть с голоду.
У меня зачесались руки и появилось желание перетряхнуть депутатские карманы, но не для того, конечно, чтобы найти в них депутатское жалованье, так как я прекрасно знал, что свое жалованье депутаты обычно оставляют на книжке, а просто для того, чтобы хоть краем глаза заглянуть в те бумажки, в тот архив, который каждый депутат носит в своем кармане и в котором нашли свое выражение самые сокровенные желания народа.
Раз руки у меня зачесались, я, естественно, должен был их почесать. Разумеется, при этом я подумал и о своих дорогих читателях. Нет сомнения, что здесь и для них кое-что найдется.
На первой бумажке, которая попала мне в руки, была речь, заготовленная господином депутатом для предстоящих дебатов по вопросу о бюджете.
Речь была довольно длинная, и составлена она была из трех различных рукописей, которые несли на себе следы бесчисленных поправок и исправлений. Бумага измялась и поистерлась. Видно, немало мук пришлось ей претерпеть в руках почтенного господина депутата, который, по всей вероятности, пытался выучить ее наизусть.
Ах, господи боже, вы только представьте себе, какое я испытывал наслаждение! Господин депутат, если уже объявлено о его выступлении, ждет своей очереди, а его речь лежит в кармане моего пальто, вернее сказать в кармане его пальто, которое в данный момент находится на мне.
И ведь в этом кармане не только речь, но и множество писем от народа. Содержатель гостиницы умоляет господина депутата перевести окружного писаря в другой округ, ибо этот писарь настоящий «деспот», весь народ от него страдает, о чем, по мнению автора письма, свидетельствует тот факт, что писарь наложил на него штраф за грязь во дворе гостиницы.
В другом письме избиратель просит, чтобы депутат постарался убедить Скупщину издать специальный указ, по которому сына этого избирателя объявили бы непригодным к военной службе.
В третьем письме избиратель советует своему депутату предпринять необходимые шаги для упразднения лесников, поскольку они не приносят пользы народу.
Еще одно письмо – человек женит сына и просит депутата сделать так, чтоб Скупщина освободила его на пять лет от уплаты налогов на том основании, что женить сына, выдавать дочь и строит новый дом – это одно и то же.
А следующий корреспондент пишет так: «С детских лет я мечтал стать кметом, и вот теперь, достигнув совершеннолетия и проголосовав за депутата, я имел все основания полагать, что народ выберет меня на эту должность, но он не хочет меня выбирать. Прошу тебя, устрой ты как-нибудь это дело и прикажи народу выбрать меня кметом».
И такими просьбами, пожеланиями и предложениями полны карманы.
Какая-то женщина просит, чтоб ее мужу приказали не уходить от нее; сельский писарь хочет поступить в университет и обращается к депутату за помощью. Председатель общины настаивает, чтоб начальство приказало окружному начальнику оставить его в покое и не преследовать за то, что он проел деньги, собранные с членов общины в качестве налога, и так далее и тому подобное.
Разве может кто-нибудь выполнить все эти народные просьбы? Я, например, не могу, и не столько потому, что у меня нет права на это, сколько потому, что у меня нет права на это пальто.
А к тому же я и сам хочу прибавить ко всем этим просьбам народа и свое желание, свое искреннее желание как можно скорее оказаться в своем собственном зимнем пальто. Ведь я купил его в этом году и не успел еще даже расплатиться за него.
Руководствуясь этим желанием, я не мог придумать ничего другого, как отправиться в Народную скупщину, что я и сделал на следующий же день.
Я был уверен, что узнаю своего депутата. И я не ошибся.
В Скупщине обсуждали вопрос о бюджете. Я скромно сидел в одном из углов галереи и внимательно следил за выступавшими. Один за другим поднимались на трибуну ораторы, о выступлениях которых было объявлено еще три дня назад. Наконец, дошла очередь и до депутата, который встал и начал рыться в своих карманах. Сначала сует руку в правый карман, потом в левый и чем дольше ищет, тем растеряннее становится его лицо.
Наконец, он извлекает из кармана бумажку и начинает читать. С первых же слов я узнал черновик моего фельетона. Можете себе представить, как заигрaлo мое сердце от радости. Это он! Это он! Это он! Депутат прочел несколько строчек и, увидев, что мой фельетон ничуть не похож на его речь, окончательно растерялся. Но прежде чем замолчать, он произнес фразу, которая давно уже стала классической: ‹ Вот все, что я хотел сказать!»
Однако депутаты Скупщины даже не заметили, что им читался какой-то смешной фельетон, не имевший ни малейшего отношения к обсуждаемому вопросу. Произошло это потому, что последнее время многие депутаты Скупщины очень часто выступают с веселыми шутками и очень редко говорят по существу обсуждаемых вопросов.
Так я нашел свое зимнее пальто. А когда я встретился с ним, чтоб вернуть ему его собственное пальто, он сказал мне:
– Слышали, как я говорил? Вы заставили меня смутиться, но я все же сумел выкрутиться.
– И вы заставили меня смутиться, господин депутат.
– Да, конечно, вам было очень неудобно, ведь рукопись вашего фельетона была у меня. Хотел бы я знать, что вы сегодня поместили бы в газете, если бы не нашли меня?
– А я бы поместил в газете вашу речь о бюджете, господин депутат. Она вполне могла сойти за веселый фельетон.