Палящий зной Араксы
Шрифт:
Прошло еще не менее часа, как уже подступившие вплотную к дороге и даже нависающие над ней деревья вдруг расступились и она уперлась в ещё одну дорогу, такую же черную, но более широкую и более блестящую, будто лощеную, по которой в обе стороны проносились причудливых форм механизмы.
Мет остановил стелт неподалёку от блестящей дороги, поднялся и выйдя, принялся рассматривать дорогу перед собой: она была достаточно широкой и имела по две полосы движения в обе стороны, причем полосы движения были расположены достаточно странно, они просто-напросто чередовались. Скорее всего, это была какая-то магистраль. Хотя на полотне магистрали не было видно никакой разметки, механизмы двигались уверенно, будто заключенные в невидимые ограничители,
Откуда и куда вела эта транспортная магистраль было совершенно непонятно, так как её концы терялись среди густой зелени растущих вдоль неё деревьев. К тому же, Мет был в некотором замешательстве: стоит ему вливаться в этот механический поток, чтобы начать движение в какую-то сторону, либо двигаться рядом с магистралью, по неширокой серой обочине, будто специально отделенной от дороги зелёной полосой высокой травы. К тому же та дорога, на которой он сейчас стоял, определенно, не имела выхода на магистраль, так как на перекрестке полоса травы отделяющая обочину от магистрали не имела никаких изъянов, будто никогда не пересекалась, хотя, насколько он видел: по другую сторону магистрали росла такая же полоса травы, за которой будто бы просматривалась такая же чёрная дорога, как и та, по какой он подошёл к магистрали, но куда она вела тоже было непонятно, потому что она быстро терялась из вида.
Постояв ещё какое-то время, он, наконец, решился начать движение по обочине, навстречу ближнему потоку механизмов, так как решил, что двигаясь навстречу потоку, он будет хотя бы как-то контролировать обстановку на дороге и прилегающей территории и в случае опасности успеет отвернуть стелт в сторону.
Прошло наверное не менее получаса пути, а дорога не заканчивалась, петляя и петляя между невысоких холмов. Хотя была середина дня, но Мет вёл стелт очень низко и потому от растущих вдоль обочины деревьев была сносная тень и поэтому территория вдоль дороги просматривалась вполне нормально. На скользящий рядом с магистралью летательный аппарат совершенно никто не обращал внимания и Мету казалось, что он соприкоснулся с каким-то виртуальным пространством, существующим самим по себе, вне реальностей этой планеты.
Однако придорожный ландшафт постепенно менялся: становилось заметно меньше деревьев, да и травы тоже; исчезли и стоящие на холмах строения. А когда дорога, сделав очередной поворот, нырнула вниз, перед Метом открылся, совершенно, новый пейзаж, заставивший его остановить стелт и подавшись к лобовому стеклу, замереть в его немом созерцании: впереди была огромная серая долина, вдали примыкающая к синему морю, на берегу которого раскинулось огромное нечто, похожее на промышленный город и даже, наверное, с космодромом.
Что это был космодром, Мет был почти уверен, так как ни чему другому такое величественное сооружение, распростёртое над частью города и покоящееся на бесчисленных огромных опорах, принадлежать не могло.
Мет с замершим сердцем рассматривал город в чужой цивилизации. Что это был промышленный город, говорило и то, что здания города не были овальными и островерхими, которые он видел до сих пор в информационных полях местных жителей, а большей частью имели круглые приплюснутые формы с торчащими во все стороны трубопроводами и ещё какими-то отростками. Далеко, на самом горизонте, в море вдавалось какое-то протяжённое сооружение или огромный механизм, из второго конца которого, находящегося на берегу, к нескольким сооружениям города тянулись трубопроводы. Механизмы с магистрали, входя в промышленный город, совершенно незримо растворялись в нём и лишь на некоторых улицах были видны их несколько. Точно так же, будто ниоткуда, они материализовывались, почти у самой магистрали и уносились прочь от города. Людей же на улицах города, совершенно, не было видно и складывалось впечатление, что эти прибывающие механизмы и управляли производственным процессом города. К тому же этот город был не похож на город с порталом из информационного поля атлета и выходило, что ему предстоят новые поиски.
Никаких, могущих нести угрозу, полей вокруг не ощущалось и Мет решился воспользоваться своим полем, чтобы попытаться оценить обстановку в городе. Он открыл дверь стелта, освободил поле и осторожно двинул его в сторону города.
К его удивлению со стороны города совершенно не чувствовалось никаких энергополей. Мет послал своё поле дальше и вновь ничего. Тогда он выбросил своё поле вперед настолько, насколько хватило мощности его разума, но впереди так ничего и не ощутилось, лишь где-то на самой границе его восприятия он почувствовал знакомый фон, который исходил от синего песка рядом с кузницей и скорее всего, это синее море было ничем иным, как всё той же песчаной пустыней, рядом с которой жил и работал кузнец и он же ведун Тарр.
Состроив гримасу недоумения, Мет вернул своё поле и бросил его в сторону магистрали. Его охватил невольный испуг — он совершенно не почувствовал, что мимо него стремительно проносятся механизмы.
Обеспокоенный странностью своего поля, Мет, поднявшись, вышел наружу и сканируя вокруг себя пространство, осторожно двинулся в сторону магистрали. По-прежнему ничего не происходило, он не чувствовал магистраль своим полем, будто её и не было, словно перед ним был какой-то мираж.
«Проклятье! Что за наваждение?»
Всплыла у него мысль, наполненная тревогой и он сделал несколько быстрых шагов к магистрали, но едва в очередной раз выбросил ногу в её сторону, как вдруг какая-то невидимая сила, мощно швырнула его назад. Удар был настолько силён, что мрак окутал разум землянина и он провалился в пустоту.
Очнувшись, Мет тут же почувствовал, как по лицу ползет какая-то липкая противная слизь. Он дернул головой, пытаясь стряхнуть её и увидел перед глазами шевелящийся розовый язык на кончике которого висела большая капля мутной жидкости. Тогда он дёрнулся всем телом, уворачиваясь от этого ужаса и увидел перед собой морду тупи, который, видимо, таким образом, решил привести его в чувство.
Перекатившись, Мет вскочил и закрутил головой, пытаясь определиться со своим местоположением: он стоял неподалёку от магистрали. Живот горел. Он опустил взгляд — кожа на нем была основательно содрана и выступившая кровь скатывалась вниз и смешиваясь с серой пылью, покрывавшей живот его тела, оставляла за собой грязные темно-красные дорожки.
Мелькнул розовый язык и коснулся живота. Мет вскрикнул и отпрыгнул назад, причиняя себе ещё большую боль. Подняв голову, он увидел довольную морду тупи, который высунув язык, вновь тянул его к животу.
— Да что…
Мет умолк, почувствовав, что боль из той часть живота, где прошелся язык животного, перестала ощущаться. Он опять опустил взгляд — на животе отчетливо выделялся блестящий след от языка тупи и рана в этом месте затягивалась прямо на глазах стремительно генерируемой в среде слизи новой розовой кожей. Язык тупи работал будто биосалфетка — больно и стремительно.
Мет механически провел руками по своему лицу и понял, что если не вся, то большая часть кожи на нём только что прошла регенерацию. Состроив гримасу досады, он отвернул голову в сторону. Язык тупи вновь коснулся его живота, вызвав приступ резкой боли.