Палые листья лета
Шрифт:
Сколько было уже таких неудачных попыток провести подругу? И вот еще одна не увенчалась успехом. Но есть более важные вопросы.
— Ушли? Но как же так? Он тоже ушел?
Вчера вместо того, чтобы передать начальнику базы предупреждение тетушки Лачи, пусть не совсем понятное, но может быть, Кордес бы его понял, она предалась собственным переживаниям. А сегодня уже поздно. Он ушел. Ушел туда, где поджидает смертельная опасность. Поджидает именно его!
— Фиер эд'Пинкрон повел отряд. Санни, что случилось?!
— Ушли. Ушел. Ему нельзя было уходить! Ты не понимаешь. Он не понимает. Все не понимают! — Санайя беспорядочно заметалась из угла в угол. — Денни, его нужно вернуть! Только не он!
— Так, остановись! — магичка поймала подругу за руку и уселась с ней на свою кровать. — Рассказывай четко, ясно и по существу.
— Он не должен быть там, Денни, — отчаянно повторила Санайя, глядя в окно, туда, куда по ее мнению ушел отряд. — Я должна была предупредить. И проспала. Зачем ты меня усыпила?
— Думаешь, легко слышать рыдания подруги? Спящей! Это было жутко, Сань. Ты что-то увидела, да? Потому и плакала? Саньк, он же маг. Очень сильный маг. И ушли с ним самые сильные. Еще и артефактами обвешались, как витрина побрякушками на ярмарке. Это их работа. Они справятся! Это я тебе, как специалист говорю!
— И что, на заданиях маги никогда не… гибли? Не пропадали?
— Саньк, сама подумай, разве твои предостережения услышали бы? Даже если бы ты была официально признанным Оракулом, дело должно быть выполнено, проход, или что там появилось, закрыт. Потусторонние твари уничтожены. А потери, — Дениз запнулась, но продолжила, — потери — это неизбежная часть нашей работы. Даже имея предупреждение, они бы все равно пошли. Пойдем завтракать?
Надо же, дотошная Дениз не вытащила из нее причину ночных рыданий. Забыла? Или сочла, что Санайя плакала из-за предчувствий? Это она выяснять не будет. Не готова пока рассказывать про то, что случилось вечером. И что ее сердце почти умерло. Пусть даже так, пусть привязка односторонняя, главное, чтобы никто в отправившемся в неизвестность отряде не пострадал. И пусть Кордес до конца жизни ненавидит всех ведуний, только бы он был жив.
***
В доме стояла непривычная тишина. Как быстро привыкли к тому, что здесь полно народа. Не слышно шуточек Валдора, не доносятся азартные крики с полигона, не бренчит кухонная посуда.
— Сколько нас здесь осталось? — поинтересовалась Санайя.
— Боевики ушли все. Кроме меня и эд’Квинти, — Дениз почти удалось скрыть обиду. — Нам велено поддерживать периметр. Мало ли что. Исследователи — четырнадцать душ — тоже остались, они только мешать будут в походе. Ну, и вы с Молотом.
— Эд’Квинти как?
— Злится, как еще. Но понимает, что еще слаб, чтобы быть полноценной боевой единицей. Базу тоже нельзя совсем без охраны оставлять, так что мы с ним смирились с нашим назначением, — магичка криво улыбнулась.
Можно было уничижительно пройтись по своей беспомощности, ведь охранять требуется именно таких вот неумех, но зачем? Вызывать лишнюю жалость? Все все понимают.
Завтрак утолил голод и настроил на позитивный лад. Окружающим нет никакого дела до страданий Санайи, а потому следует припрятать свои переживания подальше и не усугублять кислым видом и так нерадостное настроение тех, кто остался.
Договорившись, что они с Дениз готовят сегодня ужин, Санайя ушла в кабинет. Мало ли что случилось, ее ждет работа. Заодно и отвлечься получится.
Получилось ли? Руки и часть головы, определенно, занять удалось. Тоска же никуда не делась. Глухая и голодная. Она выгрызала душу, и убеждала, что все, в том числе и сама жизнь бессмысленны. Но стоило вспомнить вчерашний поцелуй, их безумные — а как же еще — объятия, и серая хмарь отступала. Не уходила, нет, но соглашалась принять главенство разума. Кордес жив. Возможно, по-своему счастлив. Это главное. А ей нужно работать! Хватит жалеть себя. Для большего воодушевления Санайя даже завернула рукава.
Взгляд упал на злополучный браслет. Что это? Рисунок размылся? Или на веточках набухли почки? Как такое может быть? Работа была забыта. Каждая точка и черточка рисунка были внимательно рассмотрены у окна. Нет, они ни в коем случае не размыты. Почки на голых до того веточках стали крупнее. Даже и сомневаться не нужно, это от вчерашнего поцелуя. Значит, даже одинокий браслет может развиваться? Наверное. При следующей встрече с тетушкой Лачи нужно будет узнать. Может, вопросы стоит записывать, а то даже не успевает Санни сообразить, как гоблинша опять исчезает.
— Молот, Молот! — осененная еще одной догадкой, Санайя выбежала из кабинета.
— Да здесь я, здесь, — встревоженный гоблин появился из-за поворота. — Санни, солнышко, что случилось?
— Молот, внук — это ты, да?
— Эм-м, кхм-м, — Молот растерянно почесал за ухом. — Чей внук?
— Тетушки Лачи.
— Бабули? Она здесь? — темные глазки беспокойно забегали по сторонам.
—Нет, тетушка Лачи в Лесу. И она сказала, что ты совсем не такой, каким пытаешься казаться. И что на тебя можно положиться. Ты справишься.
— Бабуля так сказала? — кажется, Молот удивился больше Санайи. — Нет, ну, если она так сказала, значит, так и есть. Я справлюсь. А какая нужна помощь?
— Пока не знаю. Но, если понадобится, я буду знать, к кому обратиться.
— Обращайся, — маленький гоблин даже стал выше ростом. Еще бы, в него тоже поверили. Как нам всем нужно, чтобы кто-то в нас верил.
***
Три последующих дня прошли в молчаливом ожидании. От ушедшего в неизвестность отряда приходила короткая весточка, что пока все в порядке, и на этом все. Оставшиеся обитатели базы расходились, чтобы занять себя делами в ожидании следующего сообщения.