Палые листья лета

Лесникова Рина

Важно поскрипывая снастями, корабль покинул гостеприимный остров. Надолго ли останутся в памяти моряков его любвеобильные дамы? Кто знает. Но Леандр дин Тиаграсса с какой-то затаённой нежностью думал о маленькой белозубой островитянке, когда почти через четыре года его корабль вновь бросил якорь в той же лагуне. Судьба? Воля повелителя воды Ирдена? Кто же его знает. Ведь воля богов и есть судьба, и свершается она независимо от того, веришь ты в богов или нет. А какой же мореход не верит в Ирдена? Такой надолго в море не задержится. Или сбежит на сушу, или отправится в гости к божеству, так сказать, знакомиться.

Тот

же остров, те же искренние улыбки на лицах его жителей. Приветственные крики узнавания, та же звонкоголосая юркая детвора под ногами. Уна. Уже не та наивная девчонка, а уверенная в себе женщина. И маленькая сероглазая девочка со смешными каштановыми кудряшками, крепко прижимающаяся к её ноге. Может быть такое, что девочка вовсе и не дочь капитана дин Тиаграсса? Может. Но отчего так беспокойно застучало сердце? Отчего солёные капли жгут глаза, встретившиеся с доверчивыми серыми глазами? Точно такими же, которые он наблюдал в зеркале при бритье.

Островитяне не лгут. Тем, кто счастлив, незачем лгать.

– Это твоя дочь, – просто сказала Уна и тепло улыбнулась.

– Папа? – как малышка старательно выговаривает новое для неё слово.

– Да, я твой папа.

Решение созрело мгновенно. Он не может бросить их здесь.

– Уна, поедем со мной! Там, на большой земле, ты ни в чём не будешь испытывать нужды! Я накуплю тебе шёлковых платьев и украшений. Я буду носить на руках тебя и нашу девочку! Ты там будешь счастлива!

Островитянка беспечно рассмеялась.

– Платья у меня есть, целых два! – она гордо дёрнула подол дешёвого ситцевого одеяния. – Украшения я сделаю сама, – Леандру было продемонстрировано ожерелье из обломков перламутровых раковин. – А счастлива я только здесь, – при последних глазах её взгляд стал необычайно серьёзен. – Ат-Уаки не любит, когда её дочери покидают её без надобности, – и Уна судорожно прижала к себе дочь.

Если бы не этот её жест, капитан дин Тиаграсса и не додумался бы до того, что впоследствии совершил. Уна испугалась, что он украдёт девочку? Какая странная идея…

Мог ли Леандр Тиаграсса оставить дочь здесь? Чтобы через десяток с небольшим лет она так же, как и её подруги, доверчиво спешила навстречу уже другим морякам, решившим бросить якорь в этом благословенном месте. Его дочь достойна большего.

Уже на следующий вечер «Трезубец Ирдена» покидал уютную гавань. В каюте капитана на узкой кровати сидела маленькая девочка и широко раскрытыми глазами рассматривала незнакомую обстановку. На берегу, в старческих, но крепких объятиях местной уурду* Ильгры билась в слезах молодая женщина.

– Поплачь, Уна, поплачь. Пусть слёзы унесут твою боль, – приговаривала старая Ильгра. – Богине Ат-Уаки было угодно, чтобы твоя девочка ушла в большой мир. Кто мы такие, чтобы противиться её воле? Ты поплачь, а потом благослови. Нет ничего сильнее искреннего благословения матери. И отцу её не шли проклятий. Нет ничего страшнее проклятия обманутой женщины. Эх, Уна, Уна, стара я уже стала, менять меня пора, а уурду можно стать только через боль. Жестоко? Но кто мы такие, чтобы спорить с Ат-Уаки? – печально повторила она.

Глава 1

– Не морщись, не морщись! И комплиментов не жди, не дождёшься! – Санайя строго погрозила пальцем зеркалу, вернее, отражающейся в нём сероглазой пухлощёкой шатенке. – Да, я знаю, все психически нормальные девушки склонны считать себя привлекательными. И ты будь добра считать так же! Так и считаешь? То-то, – пока никто не видит, отражению был показан язык. Да, неприлично, но самой себе – можно. – И вообще, это только с первого взгляда мужчины западают на внешность. А потом… нет, могут, конечно, и на кошелёк, но у нас явно не тот случай. У Риченда и своих денег достаточно. А значит, нас с тобой любят за внешний вид и милый характер, дорогая иерина дин Тиаграсса. Да, именно так, за милый характер! И не спорь.

Отражение в зеркале и не думало спорить. Да и с кем спорить? С самой собой? Бессмысленно и неконструктивно.

Санайя поднялась с пуфика перед зеркалом, где она приводила себя в порядок после сна, и сладко потянулась. Сегодня замечательный день. Не то, чтобы её прочие дни были плохи, но сегодняшний день был особенным. Сегодня ей исполнилось восемнадцать. Совершеннолетие. Это ведь что-то особенное, правда? Пусть зеркало и не отразило изменений, но они были. Новые возможности, новые права. Да всё новое! Сегодня в её честь папа и Эмильена устраивают приём. Будет не меньше полутора сотен гостей. Здесь Санни поморщилась. Гости – большей частью деловые партнёры её отца, и этот приём мало чем будет отличаться от множества таких же приёмов, где встречаются деловые люди мира сего: коммерсанты, банкиры и промышленники. Разве что придут они с разряженными в пух и прах жёнами и дочерями, и обсуждать свои скучные дела примутся не сразу, а предварительно сказав несколько высокопарных слов виновнице торжества и вручив безумно дорогой подарок вроде акций жутко перспективной горнорудной компании. Дельцы – они и есть дельцы. Ну да и ладно, она уже давно не обижалась на папу. Бизнес прежде всего, это в их семье знали все.

И всё же, кое-чем этот приём будет отличаться от других. Сегодня Рич попросит у папы её руки и его отцовского благословения. Санни мечтательно повторила несколько па из паратена – танца, в котором они закружатся после того, как жених наденет на её пальчик помолвочное кольцо.

– Ри-Рич, и-ич, па-да-дам, Ри-Рич, – будущая невеста раскинула руки, сделала глубокий реверанс и счастливо засмеялась. Как же прекрасна жизнь.

Но хватит предаваться мечтам, пора торопиться на завтрак. Сегодня ещё столько нужно сделать.

– ЭмилИ, Лео, доброе утро, – Санни, выслушав поздравления, приложилась щекой к щеке мачехи, изображая поцелуй, и чмокнула в макушку младшего братца. – Папа уже ушёл?

– Как всегда, дорогая, как всегда, – Эмильена дин Тиаграсса привычно вздохнула. – А то ты не знаешь нашего папу.

– Знаю, и нисколько не удивляюсь, – именинница заняла место за столом и принялась за завтрак. – Что у нас на сегодня осталось?

– Кухню я уже проверила, там всё в порядке, от цветочного магазина прибудут к двум часам, зал осталось оформить только цветами, – поведала мачеха. – К двум же прибудет и иерина Прани, сделает причёску сначала мне, потом тебе. Оркестранты приглашены к семи. Всё готово, милая, тебе не о чем волноваться, – успокаивающе улыбнулась она. – Хотя, ах, где мои восемнадцать, я бы на твоём месте тоже волновалась.