Память (Книга 2)
Шрифт:
32
Рассвело совсем, но туман вокруг Козельска не рассеивался, ждал солнца. Мы поехали на север. Проселочная дорога, как в глубокой древности, змеилась по увалистым взгоркам, где было повыше и посуше. Моя добрая старая "Волга", видавшая всякие виды, нет-нет да буксовала на подъемах и юзила на спусках, потому что дорогу досыта напоили дожди и туманы, разъездили-расшлепали тяжелые машины с урожаем. Водораздел сплошь распахан, по окрестным далям синеют леса, и впереди та же манящая синева, за которой наша необычная цель.– Не проедем,- сказал мой козельский поводырь Василий Николаевич Сорокин.- Как пить дать не проедем.– Попробуем!– Сядем - не вылезем.– А цепи на колеса?– Бесполезно. На кардан сядем. У меня же не только местный, но и фронтовой опыт... Извилистая полоса тумана потянулась в глубокой низине.– Река, - обронил Сорокин, - Серена.– Это значит "туманная"?– спросил я наудачу о том, чего, кажется, не знает в точности никто. Несомненно, название реки вятичское, но что оно воистину означает? Князь Игорь не принял участия в зимнем походе 1185 года, потому что "бяше серен велик, яко же вон не можахут зреима перейти днем до вечера". В. Н.Татищев пояснял это неясное слово другим неясным словом "въялнца", В. И. Даль называл "сереном" наст, наледь на снегу, Б. А. Рыбаков считает серен "туманом", О. В. Творогов переводит это слово как "распутица"; поди разберись...– Приличная река, - говорит Василий Николаевич.- Еще сейчас больше ста верст от истока, и в старину по ней, наверное, ходили к Жиздре и Оке большие торговые ладьи. Но нет, не проедем к тому месту, откуда они ходили... В самом деле не проехали. Даже двухдверный "козел-вездеход" едва ли прободался бы через эти леса такой дорогой. Досадно, конечно, что не добрались до святого места, о котором надлежит всем нам знать, ну да ладно, в другой раз. И Сорокин, взглянув на меня сбоку, будто услышал мои мысли.– Ну да ладно, - сказал он.– В другой раз. Среди лета. А в Козельске я вам один московский телефон дам, не пожалеете... По рекомендации Сорокина разыскал я в Москве Татьяну Николаевну Никольскую, чтобы вместе с ней хотя бы мысленно побывать там, куда мы не смогли добраться изза осенней распутицы.– Даже летом не проехать!– решительно заявила она.– Легче со стороны Калуги - оттуда ближе подходят сносные дороги... Т. Н. Никольская-представительница одной из самых "тихих" на земле профессий. Песен не поют о ее коллегах, к перевыполнению планов не призывают, отчеты об их трудах публикуются мизерными тиражами в узкоспециальных изданиях, а материально ощутимые результаты скромно ложатся на полки музеев или в запасники. Однако без усилий этих подвижников науки все человечество легко бы превратилось, по русской присказке, в Иванов, не помнящих родства. Т. Н. Никольская - археолог. Археология восстанавливает, возрождает, оживляет память земли, то скупо, сухо и невнятно, то подробно, живописно и ясно рассказывая о том, как начинался на ней человек, как перемещались по лику планеты, добывая себе пропитание, племена ее и народы, где возникали ремесла, искусства, города и государства, какая и когда развивалась этика, философия, религия, политика, дипломатия. Наконец, археология сотворила величайшее чудо - через надписи на камнях, глиняных табличках, папирусе, пергаменте, бересте и бумаге предоставила слово давно ушедшим в небытие поколениям; слава археологии, вечной спутнице и верной помощнице Истории!.. Татьяна Николаевна Никольская много лет занимается раскопками на бывшей земле вятичей. Это подвижное и большое племя, некогда заселявшее крайний северо-восток Русской земли, как известно, дольше других восточных славян держалось язычества и сохраняло свое племенное имя. Но что оно означает? Откуда они пришли сюда? Где бы это узнать? Река Вятка, текущая так далеко от земли вятичей, никак не могла дать свое имя этому племени, однако и топонимическая случайность маловероятна. Можно предположить другое. Вятичи, это сильное и мобильное племя, в котором вначале мирно растворилась, полностью ассимилировалась балтоязычная голядь, что обитала в бассейне Угры, пошли дальше на северо-восток, в леса, слабо заселенные угро-финскими племенами. Новоселы, продвигаясь по рекам от русл к истокам, прочно оседали на пустых землях и давали окружающему свои названия. Наверное, это северяне, поднимаясь вверх по Днепру, назвали левый его приток Десной, то есть "Правой", бужичане, они же дулебы иволыняне, дали имя Десны тоже левому притоку Южного Буга и уж несомненно вятичи, заселяя и распахивая свободные земли в бассейне Москвы-реки, поименовали точно так же один из левых притоков Пахры. Первый москвич, чье имя нам известно - Степан Кучка, жил на крутяке над речкой Неглинкой, наверное, задолго до Кучки получившей свое новое имя вместе с бесчисленными Серебрянками да Березовками среднерусской полосы. В районе теперешней Москвы вятичи встретились с крайними восточными поселениями другого большого славянского племени - кривичей, западный ареал расселения коего подходил аж к Неману, а на востоке охватывал Верхнюю Волгу. Уверен, что речка Сетунь, текущая ныне в черте столицы, названа именно кривичами - это они оставили на древней своей родине коренные славянские топонимы: Стырь, Птичь, Свислочь, Случь, Горынь, Струмень. Так что Сетунь, как, наверное, и Вятка, - не топонимическая случайность или фонетическое совпадение. И еще раз - слава археологии! Недавно у истоков Сетуни, в районе Одинцова, московские археологи обнаружили рядом типично кривичские и типично вятичские захоронения... Десять лет я прожил в Кунцеве, можно сказать, на берегу Сетуни, небольшой петлястой речонки, в которой текла черная, всегда теплая и дурно пахнущая от промышленных стоков - вода, точнее, химический раствор, который в последние годы стал вроде бы немного попрохладней и почище. Что означает слово "сетунь"? Еще в XVII веке, при Алексее Тишайшем, в Москве-реке и ее притоках водились стерлядь, судак, налим и так много иной рыбы, что ниже русла Сетуни стояла государева деревня Мневники, где жили мневннки, то есть рыбаки, поставлявшие рыбу для царской "мнёвой" (налимьей) ухи. Так что "Сетунь"- это, наверное, от слова "сеть", а что может значить "Вятка" и, главное, "вятичи"? В 907 году вятичи приняли участие в походе Олега на Царьград. Позже, как мы уже знаем, их два года покорял сам Владимир Красное Солнышко, потом дважды ходил на вятнчского Ходоту и его сына Владимир Мономах. При Мономахе же вятичи-язычники убили киевского миссионера Кукшу, о чем мы тоже упоминали. Не исключено, что вятичские первопроходцы, не желавшие принимать христианства, некогда ушли подальше от киевских князей, ориентируясь по летнему, восходящему на северо-востоке солнцу, где-то переправились через Волгу и первую большую реку за ней - на крайнем пределе проникновения назвали в честь своего древнего племенного имени: Вятка. Новгородские ушкуйники впервые появились на реке Вятке в 1174 году, застали там укрепленные городки, в том числе и самый большой, названный ими Болванским, где было главное капище местного населения, быть может полностью растворившего в себе вятичей, первых русских пришельцев, чьи верования в божественные силы природы и олицетворявших эти силы идолов были им все-таки ближе... Во всяком случае, в этом очень далеком от столичного вятичского Козельска краю течет множество рек и речек с непонятными русскому человеку названиями - Пижма, Нылга, Какмаш, Идык, Кильмез, Унваи, Шуда, Кемда, Уржум и так далее, и лишь одна материнская, в имени которой зафиксирован явно славянский корень и русская флексия! Корень "Вят"? Но что он может значить? И нельзя ли добраться через него до родового корня, происхождения вятичей? Мне это было бы очень интересно, потому как отношу себя к потомкам вятичей, несмотря на то что родился в Сибири. Мои предки по отцовской и материнской линии жили на Рязанщине в бассейне реки Пронн, охваченной в средневековье вятичским расселением, что пеопровержимо доказали в наши дни археологи, а задолго до них недвусмысленно засвидетельствовал летописец:
"...и прозвашася вятичи, иже есть рязанци".
Летописи пытаются также объяснить, откуда пошло название этого племени. Вятичей будто бы привел в незапамятные времена откуда-то с запада, "от ляхов", их вождь по имени Вятко, что может быть, однако, просто удобной легендой и к тому же совсем не проясняет смысла племенного персонима. Радимичей ведь тоже якобы привел Радим... Однако постойте-ка - уже на исторической памяти Руси геройски погиб в Юрьеве князь Вячко, защищая этот русско-эстонский город от немецких псов-рыцарей! Как емкую краткую повесть о славном и тяжком прошлом, перечитываю татищевские строки, описывающие события того года, когда с юго-востока на русскую землю впервые пришел Субудай, а на северо-западе лилась кровь латышей, эстов, литовцев и русских, отражавших натиск европейской орды: "6731 (1223). Того же году немцы, пришед к Юрьеву, облегли и крепко добывали. Но князь Вячек, яко мудрый и на рати смелый, храбре охраня град, часто выпадая, многий вред немцом причини. С ним же бяху добрии бояре новгородци и псковичи, помогаху ему храбре..." Между прочим, когда были напечатаны первые главы "Памяти", ко мне пошло много писем, и я с радостью отмечал в них жгучий интерес к родной истории. И вот в одном из писем - несколько нежданное для меня: "Вы часто ссылаетесь на Татищева. А кто это такой?"
Василий Никитич Татищев (1686-1750) - достойный сподвижник Петра и Ломоносова, великий труженик, исполинская историческая личность. Экономист, математик, историк, горный инженер, географ, лингвист, естествоиспытатель, этнограф, страстный собиратель старинных русских рукописных сокровищ, археолог, публицист, землеустроитель; можно сказать, палеонтолог, так как первым в мировой науке написал о мамонтах, философ, политик, просветитель, общественный и государственный деятель, дипломат, администратор, ученый-юрист и реформатор - автор примечательного проекта изменений в правлении Россией... "Практичность во всем, - писала "Русская старина" почти сто лет назад,- и в делах, и в воззрениях, полное отсутствие идеализма, мечтательности и глубокое понимание сущности вещей, находчивость, умение всегда ко всему приноровиться, необыкновенно здравое и меткое суждение обо всем и тонкая здравая логика-вот отличительные черты интеллектуального и нравственного облика Татищева". Чтобы порельефней представить эту могучую фигуру, приведу некоторые факты, связанные, с его деятельностью, обстоятельствами жизни и смерти. Знаток трудов Бэкона, Декарта, Лейбница, Гоббса, Локка, он участвовал как воин-артиллерист в штурме Нарвы, Полтавской битве и прутской кампании; этот специалист горнорудного дела открыл и по достоинству оценил немало редких манускриптов, и в их числе ценнейшую Русскую Правду Ярослава Мудрого-первый законодательный сборник нашего средневековья, а также "Судебник" Ивана Грозного, побывал с различными важными государственными поручениями в Германии, Польше, Дании, Швеции, вывез оттуда множество книг; основал теперешний Свердловск, открыл уникальную железную гору, назвав ее Благодатью, - она два с половиной века снабжала сырьем уральские заводы; этот бывший астраханский губернатор тридцать лет трудился над своей "Историей Российской", беловой экземпляр которой погиб в пожаре, а часть уцелевших черновиков впервые увидела свет спустя восемнадцать лет после смерчи автора; варианты этого феноменального труда с обширными комментариями были напечатаны еще через сто лет, я только революция сделала общим достоянием частные архивы, где хранилось немало рукописей В. Н. Татищева; после войны вышло первое подлинно научное издание его "Истории Российской". Отдав все силы служению родине, В. Н. Татищев, преследуемый всесильным Бироном и прочими недоброжелателями, значительную часть жизни прожил подследственным, подсудным и опальным, даже сидел в Петропавловской крепости, а последние двадцать пять лет, отстраненный от всех должностей, провел в деревне под Москвой... И вот, согласно семейному преданию, настал час, когда он заказал себе гроб, поприсутствовал при рытье могилы и попросил священника, чтоб завтра тот приехал приобщить его. Курьеру, прискакавшему в тот день из Петербурга с указом о прощении и орденом Александра Невского, вернул орден за ненадобностью. Назавтра он дал последние наставления детям и внукам, принял священника и скончался... Ежемесячный исторический журнал "Русская старина" летом 1887 года с горечью писал, что могила столь достойного сына отечества находится в крайне запущенном состоянии. Об этом же сообщил еженедельник "Литературная Россия" летом 1980 года... Стыдоба-то какая на весь белый свет! А ведь там, в десятке километров от Солнечногорска, и не требуется многого. Неужто всем за последнее столетие стало так уж некогда? Только я не верю, что среди нынешних московских студентов-историков, например, совсем не осталось настоящих русских парней...
Снова к вятичам, эпониму Вятко и подлинному историческому лицу Вячко. Полное имя Вячко или Вячека - Вячеслав. Однако что оно значит? Понятны современные, скажем, сербские имена Мирослав и Драгослав или русские Святослав, Владислав, Ярослав, Станислав; Ростислав и Всеслав из "Слова о полку Игореве" и даже прозвище, хотя и спорное по смыслу, "Гориславлич". Но что означает русское имя Вячеслав и его корень "вяч" или, например, чешское Vaceslav и его корень "vac"? А корни "вят" и "вяч", несомненно, близкие, но по каким законам они изменяют окончание и как это влияет на смысл при словообразованиях? Вопросы совсем любительские, почти праздные, и я подосадовал, что необходимость и даже возможность создания словаря корней отрицал величайший любитель и знаток русского слова Владимир Даль. Заглянув в его словарь, я нашел "вятку" - этим словом называли лошадь местной породы, выведенную в бассейне реки Вятки. А как этот замечательный знаток и толкователь русских слов, собравший их в своем бесценном словаре более 280 тысяч, в том числе и малоупотребительных, диалектных, местных, забыл слово "вятичи"? Поразительно, даже не верится! "Вятичей" в "Толковом словаре живаго великорускаго языка" действительно нет, хотя Даль его употреблял в своих художественных произведениях, например в "Оборотне": "Вятичи нередко сильно тоскуют по своей родине..." И совсем уж огорчило и почти обезнадежило меня высказывание В. И. Даля насчет словаря корней: "Корнеслов... это труд неблагодарный и часто бесполезный, выводы таких розысканий бывают более плодом увлечения, чем открытых истин; каким образом одно слово вырастало из другого, а тем более на первоначальном корне своем, этого никто не покажет". Ладно, и я не покажу, но корни эти почему-то застряли в моей памяти и прорастали воспоминаниями. Однажды вспомнилось, как в детстве подселились к нам на тайгинскую улицу вятские - здоровые мастеровые мужики, быстро поставившие на задах наших огородов крепкие дома. С ребятишками-новоселами мы сразу подружились, охотно играли в новые игры, привезенные ими, целыми днями вместе пропадали в лесу и на речке Березовке. В детских ссорах мы дразнили их "вятскими", они нас "чалдонами", и я еще вспоминаю, как древний старик, разнимая драчунов, добродушно приговаривал: - Мы, вячкие, робята хвачкие - семеро одного не боимся! Но, может, я за давностью лет забыл, что именно так в народной речи звучало это слово - "вятские"? Звоню московскому писателю Андрею Блинову; зная, что родом он из вятских краев.– Да, да! Именно так, - подтвердил он.– Только в нашей деревне говорили по-другому: "Мы, вячкие, робята хвачкие: семеро на одного - не боимся никого, а один на один - все котомки отдадим!" - Крепкий народ, если умеет так шутить над собой.– И еще. Плывут на плотах, а с берега им кричат: "Эй, что за люди на плотах?" - "Мы не люди, мы - вячкие!" - Вот это хватанули... А какая река течет у твоей деревни?– Лудяна, и в нее тут же впадает Березовица. А что?– Да так, знаешь, любопытствую... Спасибо. Потом звонил всем знакомым Вячеславам, в том числе трем писателям. К сожалению, никто из них не знал смысла первого корня этого составного имени. Один предположил, что, может, он идет от "веча" или "вещать", потому что по словарю имей значится и "Вечеслав"; другой - от "вещий", "ведать"; третий, сославшись на свой разговор с покойным Алексеем Юговым, уверял, что зовут его "Вечнославным",- только все это было слишком приблизительно и фонетически малооправданно, однако счастливо-случайно дало толчок новому любительскому поиску! Мне вдруг припомнилось, что существовало в старорусском языке слово "вящий", употребляемое иногда и сейчас. Беру того же Даля и смотрю подробное толкование. "Вящий... больший, величайший, наибольший, высший по силе, величине, власти... Вящие люди... большие, передние, знатные, сановитые, богатые, с весом". Стоп. Ведь у меня на полке стоит еще "Успенский сборник", ценнейший ранний памятник старорусского языка и литературы! Этот, как сообщается в предисловии, "самый древний памятник восточнославянской письменности", состоящий из оригинальных произведений средневековой русской и южнославянской художественной литературы, единственный рукописный экземпляр которого был обнаружен в книгохранилище кремлевского Успенского собора в середине прошлого века, представлял собою тяжелый фолиант, взятый в переплет из досок, обтянутых кожей. Полное типографическое его воплощение, содержащее более восьмидесяти печатных листов - почти восемьсот страниц убористого шрифта!– вышло в 1971 году, и я сразу же схватил его в "Академкниге". "Успенский сборник" интересен для меня особенно тем, что он ровесник "Слова о полку Игореве", то есть составлен и написан, как это определил скрупулезный научный палеографический, исторический и филологический анализ, на рубеже XII-XIII веков, и он помогает мне кое-что понять в волшебной словесной вязи "Слова"... На первых же страницах "Успенского сборника" значится имя Вячеслава, а по всей книге множество "вящих" слов, таких, как "вящьши", "вящий", "вящьшаго" и т. д., только на месте "я" во всех этих словах значится давным-давно исчезнувшая тридцать шестая буква старославянского алфавита - так называемый "юс малый", означающий тоже давно утраченный в русском языке, но сохранившийся в польском, гласный звук "е" носовое... Вспомнилось вдруг, что в какой-то летописи читал я о возмущении непосильным золотоордынским гнетом новгородских "черных" людей, а вятшии люди во главе с князем усмирили их. Отсюда уже стало совсем недалеко до вятичей, некогда, как мне вдруг подумалось, превосходивших родственные племена "по силе, величине, власти"! Наверное, все это слишком неинтересно далекому от филологии читателю? И я в попутных своих поисках натолкнулся на огорчительное для меня высказывание Н. Г. Чернышевского: "Человеку, который не намерен делаться филологом, санскритский язык не принесет ни малейшей пользы. Еще менее пользы приобретает он, научившись различать большой юс от малого". Однако мы скоро увидим, что наш малый юс принесет нам большую пользу, поможет вскрыть одну изумительную, великую историческую истину! В этимологическом словаре русского языка, выпущенном перед революцией другим замечательным словолюбом А. Преображенским, преподавателем 4-й Московской гимназии, не только приведены соответствия слову "вящий" в старославянском, словенском, болгарском, сербском, чешском, польском, верхне- и нижнелужицком, исчезнувшем полабском языках, но и нашлось совсем нежданное - этот общеславянский корень, оказывается, полуобразует старославянское имя Вяштеславъ, где вместо "я" тоже значится "юс малый", и русское Вячеслав, что значит, очевидно, "великославный", "многославный", "достославный", "славнейший", современным книжным словам "вящий" и "вяще" (больший, больше) в старорусском соответствовали, в частности, "вятшии", "вячьшии" и "вяче". А сходному чешскому имени Vaceslav соответствует польско-чешское Wactav и латинское Venceslaus с его первокорнем "Venc"... Однако все это было, по Далю же, всего лишь "плодом увлечения", а мне хотелось найти авторитетное научное объяснение, "каким образом одно слово вырастало из другого, а тем более на первоначальном корне своем". Не нашел даже подтверждения догадке, но почему-то никогда не забывал о ней, досадливо сетуя при бессоннице на свою филологическую беспомощность, но вдруг один счастливый случай нежданно вернул меня к этим корням-мучителям "вят", "вяч" и "вящ". И главная, вящая находка пришла, как это ни странно, через мой давнишний интерес к "Слову о полку Игореве"! В бессмертной этой поэме я, как и другие любители, помню чуть ли не каждое слово и разные значения многих одинаковых; слово "старый", например, употребляется четырежды, и всякий раз в новом смысле! В тексте нет "вятичей", зато есть замечательное словообразование "русичи", нет слова "вящий", есть "вещий", только мне помогли не эти и вообще даже не исходнославянские слова поэмы. Первопричиной находки стали заимствованные слова восточного происхождения. Много лет я собираю издания "Слова", какие могу найти, ищу любую книгу и публикацию о нем-покупаю, вымениваю, с сердечной дрожью принимаю в подарок, досаждаю авторам, выпрашиваю редкости во временное пользование и не дошел еще разве только до воровства и сквалыжного зажиливания. Когда я взял в руки книгу Менгеса "Восточные элементы в "Слове о полку Игореве"" (М., 1979), то никак не предполагал найти в ней то, что так давно искал. Немецкий филолог Карл Генрих Менгес, родившийся в 1908 году, - большой знаток "Слова о полку Игореве", русского и превеликого множества других языков. Он учился в трех немецких университетах и МГУ, жил в Чехословакии, Турции, Америке, много раз бывал в нашей стране, изучая средневековые русские рукописи, культуру и языки восточных народов. В его книге использованы лексические пласты языков, в сущности, всей Евразии - от ирландского до японского, от нганасанского до тамильского. Почти невообразимый языковой космос величайшего из материков открывается в его работе! Предполагаю, что многие читатели даже никогда не слышали о самом существовании некоторых языков, которыми оперирует ученый. Перечислю, к примеру, только языки, которые привлекает Менгес в своем сравнительном филологическом анализе, чтобы разобраться в происхождении такого обыкновенного слова, как "телега": протомонгольский, древнемонгольский, письменно-монгольский, современный монгольский, халхасский, ордосский, монгорскнй, китайский, древнерусский, сербохорватский, словацкий, древневолгобулгарский, арабский, венгерский, румынский, туркменский, якутский, орхоно-енисейский, древнеуйгурский, кашгарский диалект уйгурского, чувашский, восточноболгарский, чагатайский, куманский, аккадский, шумерский, караимский, бурятский, турецкий, болгарский, чешский, армянский, персидский, сибнрскотюркский, тувинский, маньчжурский, тунгусский, эвенкийский, эвенский, нанайский, ульчский, негидальский, аварский, орочский, тамильский, общесемитский, корейский, алтайский, русский, малаялам и каннада... И вот в авторском очерке ранней истории славян, открывающем книгу, я впервые увидел рядом корни "вят" и "вящ", напечатанные старославянским шрифтом. Близкие по своему древнему происхождению, принадлежности к одной языковой европейской семье и географическому району, написанию и звучанию, они сближались авторитетнейшим филологом-этимологом и по смыслу. Давно я так не радовался! Однако в этом же большом абзаце специального историко-филологического текста со ссылками на древнегреческие, санскритские, осетинские, арабские, персидские и т. д. слова содержалось еще нечто совершенно сенсационное, чем я спешу поделиться с читателем, если он не устал от путешествия по дебрям корнесловия. Заглянем перед этим на минутку в Древнюю Грецию и Рим, где образовалась начальная европейская письменность и наука. Знаменитый древнегреческий историк и путешественник Геродот, живший в V веке до н. э., первым из ученых мужей Средиземноморья побывал на юге нашей страны и писал о скифах, в том числе и оседлых, земледельческих. "Скифы-пахари Геродота, - считает К. Г. Менгес, - могли быть славянами, поскольку скифы в согласии с типичными чертами, какие им приписываются, были настоящие кочевники степей, а не оседлые земледельцы". Обширной и убедительной аргументацией недавно подкрепил этот вывод ведущий советский археолог и историк Б. А. Рыбаков в своей работе "Геродотова Скифия" (М., 1979). Прошло пятьсот лет. Естествоиспытатель-энциклопедист Плиний Старший, задохнувшийся в 79 году новой эры ядовитым дымом Везувия, оставил людям феноменальный тридцатисемитомный труд "Historia naturalis", где впервые упоминается о венедах, бесспорных предках славян. Через двадцать лет после смерти Плиния написал о венетах другой великий римский ученый Публий-Корнелий Тацит, а в следующем, II веке-александрийский астроном, географ и математик Клавдий Птолемей в своем трактате "География". И еще мы вправе попутно вспомнить римского императора и философа Марка Аврелия, который вел затяжные войны с разными народами на северных границах империи-квадами, маркоманами, сарматами и, как сказано в БСЭ, "др.". Среди других были, очевидно, и предки славян. И тут я должен вернуть читателя к уже известному нам Гржиму. Дело в том, что у меня в руках оказалось интересное письмо ленинградского ученого-ботаника Алексея Григорьевича Грумм-Гржимайло, сына знаменитого путешественника, отправленное 30 января 1966 года своему двоюродному брату московскому ученому-металлургу Николаю Владимировичу Грум-Гржнмайло и возвратившее меня к истории их рода... А. Г. Грумм-Гржимайло был человеком точного, достоверного знания, и я, прочитав все его книги, снабженные, как правило, солидным справочнонаучным аппаратом, убедился, что ему можно верить. "Впервые Гржимали вышли на историческую сцену во II веке нашей эры. К северу от границ огромной Римской империи на территории Средне-Дунайской низменности находилась древняя Паннония, населенная тогда в основном вендами, т. е. славянами, относившимися к западной славянской ветви. В Паннонии на берегу Дуная стояла крепость Виндебож или Виндебон, как ее называли римляне. Под защитой толстых каменных стен этой крепости были сооружены древние храмы с идолами, которым поклонялись славяне этой области. Виндебож (впоследствии Вена) занимал господствующее положение на Дунае. Кто владел этой твердыней, тот и мог пользоваться бассейном Дуная для торговых и другого рода сношений. Римляне всячески старались завладеть этой крепостью и в 167-180 гг. н. э. вели упорные бои за Паннонию и ее главную цитадель. Командовал римской армией сам император Марк Аврелий. Ему удалось сдержать натиск "северных варваров", но овладеть Виндебожем он не смог и в 180 году умер под его стенами. Защищал эту крепость вендский вождь или рыцарь, получивший прозвище "Гржнмала". Гржим-это древнейший славянский корень, выражающий понятие "гром", а в переносном смысле - "сила", "победа". "Гржимала" прилагательное от слова "гржим" и было употреблено в смысле "победивший" и "разящий". На гербе, которым ты интересуешься, изображена крепость Виндебож, а не "гроб господень", как ты пишешь, и рыцарь, стоящий в воротах в шлеме, со щитом и мечом на ударе,- это и есть наш родоначальник Гржим или Гржимала"... А жившие среди других народов на Днепре, быть может, будущие поляне на заре нашей эры торговали с далекими народами и государствами, о чем предметно свидетельствуют многочисленные клады римских монет IIV веков, найденные при археологических раскопках киевских холмов. Приближался час основания средневековой столицы полян ее легендарными летописными героямибратьями Кием, Щеком и Хоривом, их сестрой Лыбедью, по имени которой будто бы названа речка Лыбедь, текущая в черте Киева.
Оставим пока легенды, мифы, археологические находки, топонимику; обратимся снова к науке, к венедам и вятичам. Сижу, пишу подряд слова: венеды - венеты - венды - винды - Виндебож Вена - Венеция - Венцеслаус - Вацлав - Вечеслав - Вячеслав - Вячко - Вятко - вятичи... Безусловно, между этими этнонимами, географическими названиями и именами есть семантическая общность, связующий смысл! И если в корневой основе всех перечисленных слов лежит понятие "большой", "великий", то венеды и вятичи точно вписываются в общую этнонпмическую и общественную историю народов Земли! У многих народов, отставших в общественном развитии, как считают этнографы, сегодняшние самоназвания означают поначалу, например, "женщина" (группа австралийских аборигенов "галинья"), затем "мужчина", "человек" (кеты, ненцы, нивхи), потом "люди" (саами), и, кстати, подобные понятия-этнонимы лежат в основе самоназвания немцев Deutsche (от древнего diot, diota) или тюрков. А союзы племен на границе перехода к классовому обществу и государству образуют новые этнонимические слова-понятия - франки ("свободные"), саксы ("товарищи по оружию"), алеманы (южные германцы, "все люди"), венеды, венеты, вятичи ("большие люди", "великое племя")... Следовательно, и у славян, как у других племен Европы, в позднеантичные времена шел процесс становления военной демократии, новой эпохи социального развития, и ни тогда, ни позже, в средневековье, они по своей общественной организации не стояли ниже или выше соседей. И как же я радовался, когда к моим любительским предположениям прибавилось точное знание, научное подтверждение догадки! Замечательный немецкий ученый К. Г. Менгес доказывает, что племенное название венеды (венеты) есть искусственная латинизация патронима, образованного от корня "вят" (читаемого, повторюсь, как "вэнт", только с носовой, гнусливой "н".- В. Ч.) и соответствующего латинскому vent, что означает "большой" в сравнительной степени! Наверное, стоило нам с вами, дорогой читатель, свершить это попутное филологическое путешествие, в котором мы узнали, что средневековые вятичи - потомки древних славян-венедов? И еще у нас есть "Слово о полку Игореве"!.. В бездонной глубине его смысла таится важное звенышко цепи нрсмен, поражающее фантастической прочностью народной исторической памяти. После поражения князя Игоря, кигда "на реке на Каяле тьма свет покрыла", "по Русской земле простерлись половцы, точно выводок гепардов" и "снесеся хула на хвалу", то есть "пал позор на славу",- "готские красные девы на берегу синего моря, звоня русским золотом, поют время Бусово...". Бус, по-гречески "бык", он же Бооз и Бож-царь и военачальник пламенных объединений славян (антов), казненный готами в IV веке вместе с семьюдесятью другими вождями родственных племен. Восемьсот лет жило воспоминание об этом трагическом событии у незлопамятных наших предков, полторы тысячи лет назад имевших какие-то зачатки государственного единения, созданного, очевидно, в связи с агрессией сильного врага. Автор "Слова", участник битвы на Каяле, не видел и не слышал, конечно, летом 1185 года тмутараканских готских девушек, это он напомнил о гибели Буса!.. Правда, есть ученые, которые крепко сомневаются в столь глубокой памяти наших предков и, несмотря на очевидность факта, соответствующим образом комментируют это место в "Слове о полку Игореве". Но ведь существуют аналогичные бесспорные факты! Еще сегодня живут на Земле народности и племена, пребывающие на родо-племенной стадии развития, которые помнят имена своих предков в двадцатом-тридцатом поколениях, даже не связывая их с громкими событиями, подобными казни Буса. Да и родная история дает нам еще один великолепный пример. Русская устная традиция, народная память девятьсот лет хранила имена Владимира Красное Солнышко и Добрыни. А около 550 года нашей эры раннесредневековый хронист Иордан Мезогот довольно подробно рассказывает о славянских племенах, которые "исходя из одного корня... произвели три имени, то есть венетов, антов, склавен", живущих на главных междуречьях юго-восточной Европы. "Внутри них (то есть между рек) находится Дакия, огражденная крутизною Альп наподобие венца, вдоль левой стороны которых, там, где они поворачивают на север, от истока Вистулы на безмерном пространстве расселился многолюдный народ венетов. Имена их могут ныне меняться в зависимости от родов и мест, однако в основном они называются склявены и ангы. Склавены обитают от города Новнетунум и озера, которое называется Мурснан, вплоть до Данастра (то есть Днестра) и на север до Вислы: там имеются болота и леса вместо городов. Но там, где изгибается Понтийское море, анты-самые могучие среди них-распространяются от Данастра до Данапра (то есть Днепра); эти реки отстоят друг от друга на много привалов (пути)". Итак, в подлинном историческом сочинении середины VI века н. э. снова упоминаются венеты в связи с их северо-западными соседями-готами, прагерманцами. Известно также, что славяне-венды (винды) жили в средневековье на Балтийском побережье и, согласно исландским сагам, на них ходил викинг Хакон... Еще одна важная для нашей темы работа! Опираясь на филологический анализ и труды средневековых авторов, советский исследователь Г. А. Хабургаев подбирает к этнониму "венеты" новые, так сказать, северные языковые ключики и... приходит к результату, идентичному выводам Менгеса! В своем научном труде "Этнонимия ,,Повести временных лет"" (М., 1979) он пишет: "Venetae Иордана, Wenden и Winclen немцев, Venat диалектное финское позволяет реконструировать для этого наименования исходный корень vent - vet, который у восточных славян мог дать только "вят", что и лежит в основе сближения позднеантичного и средневекового этнонима венеты с восточнославянским этнонимом вятичи". Миновало после Иордана Мезогота еще почти пять веков, и потомков древних венедов, вятичей, то есть "великих", "людей большого племени", христианизация догнала в бассейне Оки. Позже, углубляясь в историю вятичей, напал я на новый след. Вспоминаю еще один разговор с археологом Никольской.– Кто до вас раскапывал вятичские города и курганы?– Многие. Булычев, Спицын, Арциховский...– Вы знали Артемия Владимировича?– Он мой учитель. Это был великий археолог! Именно А. В. Арциховскнй нашел 26 июля 1951 года первую новгородскую берестяную грамоту. Его экспедиция начала работать в Новгороде в 1932 году, и вот через двадцать лет раскопок, находок важного и второстепенного, радостей, разочарований, едва теплящихся надежд-великое открытие! В тот сезон было найдено еще девять грамот, и А. В. Арциховскнй вскоре написал: "Чем больше будут раскопки, тем больше они дадут драгоценных свитков березовой коры, которые, смею думать, станут такими же источниками для истории Новгорода Великого, какими для истории эллинистического и римского Египта являются папирусы".– Скажите, Татьяна Николаевна,-задал я важный для меня вопрос.- Не слышали ли вы от покойного Артемия Владимировича, что вятичи-потомки венетов?– Он ничуть не сомневался в этом. И даже писал на эту тему. Посмотрите его "Курганы вятичей"... Книжка эта напечатана в 1930 году в Вологодской типографии тиражом всего в тысячу экземпляров, ни разу с тех пор не переиздавалась. Нашел, читаю: "Самое имя "вятичи", как блестяще доказано А. А. Шахматовым, происходит от древнего названия славян "Венто". Римляне сделали из этого названия, как известно, венедов, и Тацит так называет славян. Отсюда же происходит племенное имя вендов. Из "венто" приставкой обычного для славянских племен суффикса получается "вентичи". Носовой звук "еп" обозначается, как известно, в славянской транскрипции через юс малый и переходит с сохранением этой транскрипции в "я". Так "вентичи" превратились в ,,вятичей"". У Арциховского есть ссылка, в частности, на статью Шахматова, опубликованную в малоизвестных и малодоступных "Известиях Академии наук"VI серия, № 16 за 1907 год. Надо искать! В основном тексте ничего нет о венетах-вятичах, но вот примечание, набранное микроскопическим шрифтом: "Имя вятичей сопоставляется с Vento-основною формой, к которой восходят названия Венеты, Vindir и т. д.". И... следует ссылка на работу русского профессора-германиста Ф. А. Брауна, у которого я нашел ссылку на известного словацкого славяноведа Павла Шафарика... Дальше я не пошел, и без того лишний раз убедившись, что новое - это хорошо забытое старое...
Стою пред Козельским крестом, вытесанным из каменного языческого бога, и пытаюсь вообразить себе далекого предка, некогда так же стоявшего над этой жиздринской кручей... Вятичи дольше всех восточных славян сохраняли свое племенное имя. Поляне последний раз упоминаются в 944 году, древляне в 990-м, словене в 1018-м, кривичи в 1127-м, дреговичи в 1149-м, радимичи в 1169-м, северянеза два года до знаменитого похода князя Игоря, в 1183-м, но в Игоревом "Слове" они, как и другие племена - сородичи, уже не значатся. Вятичи, жившие без князей и дольше других самоуправлявшиеся древним народовластием и старейшинами, в последний раз названы летописцем по своему племенному имени в 1197 году. Заглянем на минуту в историю середины XII века. В 1146 году разразилась большая междоусобная войнакнязья черниговские, смоленские и киевские пошли на отца Игоря, северского князя Святослава Ольговича, которому в XII веке принадлежала земля вятичей. Черниговские Владимир и Изяслав Давыдовичи, придя с войском сюда, как пишет В. Н. Татищев, "созвали старейшин и говорили о Святославе, что он Вятич не любит и разоряет, яко не свою область, чтоб его они поймали или убили, а имение его все себе разделили. На что им старейшины Вятич отвечали: "Вы наши все государи и нам равны. Кто нами владеет, тому мы верны и покорны, не взирая на милость и немилость, рассуждая, что бог вас над нами определяет. И не без ума, по апостолу, меч в наказание винным, а отмсчение злым носите. А руку на господина своего поднять не можем, и никогда того в нас и в праотцех наших не бывало"". На полях своего сочинения замечательный историк отмечал конспективно самые важные летописные события. Против этого места значится: "Вятич умный ответ". А летом 1147 года отец князя Игоря приехал с сыном Олегом в гости к своему союзнику Юрию Долгорукому. Кровавое и страшное даже по нравам тех времен событие предшествовало этому гостеванию-Юрий убил своего тысяцкого Кучку в его селе, завладел вдовой-красавицей, а дочь убитого выдал за сына Андрея. Святослав погулял на свадьбе и отбыл домой под перестук топоров-тем летом Юрий на берегу Москвы-реки, "полюбя же вельми место то", начал строить город, которому суждено было сыграть особую роль в русской и мировой истории. Следующая половина тысячелетия была наполнена огромными событиями на всей планете, и соразмерно этому масштабу жила Москва. Нашествия с востока, севера, запада и юга на весь славянский мир породили великий многовековой подвиг потомков венедов и вятичей-москвичи, калужане, рязанцы, туляки, орловцы, тверяки, слюляне, владимирцы, костромичи, нижегородцы, ярославцы, вологодцы образовали этническое ядро великорусской нации, создавшей вокруг Москвы вместе с потомками других восточнославянских племен могучее государство. Они сбросили чужеземный гнет, неудержимо устремились на восток, к Великому океану, вышли к морям изумленной Европы...
33
Вернемся, однако, к лету 1147 года, когда Святослав Ольгович возвращался через землю вятичей на свою отчину, и вспомним некоторые подробности. Святослав, "перешед Оку, ста", потому что умер его "добрый старец Петр Ильин, иж был муж отца его, уже от старости на коне че може идги, бе бо лет за 90". Не от этого ли Петра Ильина-через отца, мать, старших братьев или такого же доброго старца-перешли к Игорю Святославичу "преданья старицы глубокой" и бывальщины о деде его Олеге Святославиче? Зачем было Святославу брать с собою в столь дальний и тяжкий путь человека, родившегося, быть может, еще при Ярославе Мудром, сыне Владимира Крестителя и Рогнеды, умудренного свидетеля стародавних событий и хранителя родовых тайн? Не для того ли, что.б он пел на свадьбе славу князьям "старым" и новым? А между Москвой и Окой, как сообщает В. Н. Татищев, Святослав Ольгович прошел через два города вятичей-Любек и Сыренск, во второй редакции "Истории Российской" названный почему-то Серенском... В. Н. Татищеву можно доверять, но иногда не мешает и проверять его по летописным подлинникам. Любек в Ипатьевской летописи назван Лобыньском, и такой город историки действительно числят на Протве, а Сыренском и Серенском ошибочно поименован, кажется, летописный Неренск.– Татьяна Николаевна!– говорю я археологу Никольской, раскопавшей древнее Дешевское городище и несколько средневековых вятичских городов. Неренск - это не...– Нет, нет! Этот город пока не найден. И его не стоит искать на Серене, где стоял Серенск, называемый летописцами также Шеренском. Наш город определен еще до революции, село рядом с городищем и сейчас называется этим именем, ну а раскопки окончательно все подтвердили... "Наш город"... Это сказано, наверное, потому, что мы с Татьяной Николаевной много о нем говорили. Но как археологические раскопки могут подтвердить название города, если не найдено на этот счет записи на камне или бересте? Современной науке известен археологический уникум Райковецкое городище. Этот пока единственный полностью раскопанный средневековый русский город,погибший от нашествия орды, условно назван учеными, работавшими там с 1929 года, по имени ближайшего села, что в Житомирской области, однако никто не знает, как он на самом деле назывался в XI-XIII вв.– ни летописи, ни былины, ни народная память, ни топонимика не сберегли его подлинного имени...– А наш город?– спрашиваю я о поселении, до останков которого не смог доехать осенним бездорожьем.– Он замечательно сохранился, конечно, с точки зрения археолога. Помню, как впервые мы пришли на этот речной мыс. Серена обтекает его, а с напольной стороны - представьте себе - до сего дня глубокий ров и вал... И я представляю, как археологи, оглядевшись, ставят палатки, заваривают чай, достают лопаты, ножи, пинцеты, щеточки-кисточки геодезические приборы, фотокамеры, планшеты, миллиметровку, намечают, с какого конца приступать, срезают первый двадцатисантиметровып слой и с волнением начинают перебирать его осторожными и чуткими пальцами. Это нелегкий, кропотливый и очень ответственный труд, потому что культурный слой, переработанный археологами, погибает навсегда, и никто в будущем его уже не восстановит, если даже придет сюда с самыми благими намерениями, совершеннейшими методами, орудиями и приборами, неограниченным запасом времени и средств. В своей фундаментальной книге "Земля вятичей", вышедшей в 1981 году, Т. Н. Никольская подвела итоги раскопок земли наших предков, и теперь мы довольно полно представляем их образ жизни, экономику, культурные и торговые, в том числе международные, связи, многое можем сказать об их верованиях, ремеслах, обычаях, художественном вкусе, жилищах, крепостях. На сегодняшний день обнаружено 1183 кургана и 1161 селище и городище вятичей, и почти все они, подчеркну, располагаются вдоль рек. Как бисер, нижутся поселения и захоронения наших предков по берегам Оки, Москвы-реки, Верхнего Дона, Десны, Болвы, Угры, Клязьмы, Вори, Нары, Лопасни, Прони, Протвы, Неручи, Осетра, Серены, Вытебети, Истры, Рузы, Упы, Навли, Зуши. На крайних восточных пределах расселения славян вятичи освоили чрезвычайно важный и выгодный географический район - из него шли удобные речные пути в бассейны. Волги, Днепра и Дона, что, возможно, в какой-то мере предопределило исторические судьбы потомков вятичей... Филологическое путешествие в прошлое можно повторить, археологическое никогда, по есть в этих науках и кое-что общее, например почти безграничный объем информации об истории и культуре навсегда ушедших в небытие эпох. В самом деле, если взять, скажем, русский язык XII века, то кроме сведений, что он нес, это целый мир! И как он различен в летописях, литературных произведениях, церковных книгах, проповедях, переводах, берестяных грамотах, оставаясь совершенно неизвестным в разговорной речи и диалектах! А насколько отличаются по языку великие памятники нашей средневековой словесности-"Слово о полку Игореве", "Поучение" Мономаха ц "Слово" Даниила Заточника! И археологический материал, добытый в различных местах, всякий раз по-новому рассказывает о быте, искусстве, образе жизни, верованиях, орудиях труда, жилищах, военной технике, ремеслах, торговых связях, событиях далеких времен и о многом-многом ином, имеющем, как в литературе, свои трудные тайны...– Как глубок серенский ров?-продолжаю я расспрашивать Татьяну Николаевну Никольскую.– Еще сейчас от заплывшего дна до гребня вала метров десять будет. Ничего. Хотя козельский был много глубже.– А о стенах ничего не скажете?– Стояли. В нескольких местах раскопали фундаменты. И вообще орешек этот был маленьким, но довольно крепким, с ядром.– Вы имеете в виду детинец?– Да. С преградьем и селищами. И вообще, там столько неожиданностей!– Например?– Даже не знаю, с чего и начать... В слоях - вся история средневекового Серенска. Сняли плотный слежавшийся слой, потом пошел рыхлый, серовато-бурый с включениями сожженной глины, мелких камней, золы, извести; мертвый прах над погибшим городом. А под ним главное - мощный черный сухой слой: уголь, зола, известь, обожженная глина, уголь и снова сплошной уголь. Город сгорел сразу весь и дотла! Ниже были кое-где еще следы пожара, которые можно связать с междоусобной войной 1232 года, отмеченной в Воскресенской летописи. Город, кстати, назван там Сереньском. А вскоре он был уничтожен полностью. Главное открытие при раскопках - тот самый сплошной слой всепожирающего пожара... Да, трагедия небольшого вятичского города обернулась подлинным археологическим открытием! Нежданное бедствие застало Серенск в пору его расцвета, и слой смерти, так же как, скажем, в Помпее или Старой Рязани, рассказал о нем и его жителях больше, чем может рассказать культурный слой какого-либо другого человеческого поселения, пришедшего в упадок постепенно. Татьяна Николаевна перечисляет находки. Предметы быта и орудия труда: ножи, топоры, ключи от цилиндрических замков, обломок косы-горбуши, спиральное сверло, гончарная керамика, дужки от ведер, сланцевое пряслице, обломки бронзовой чаши, пинцет, двусторонние костяные гребни, стремена, шпоры, удила, подковы, скребницы, замок от лошадиных пут, книжные застежки, писала... Женские украшения: бронзовые и серебряное колечки, подвески и браслеты, стеклянные, хрустальные и сердоликовые бусины, изделия из золота - два перстня, серьга, трехбусинное ажурное кольцо...– Золотые украшения вы числите на последнем месте?– В археологии раздробленная кость или обломок сосуда бывает куда дороже золота. Вы слышали, конечно, о глиняной корчаге из Гнездовского городища с надписью Х века "гороухша" или "горушна"? Да, горшку этому, предназначенному для горчицы, воистину нет цены. Он свидетельствует, что за сто лет до первой дошедшей до нас русской книги, великолепно исполненной каким-то дьяконом Григорием для известного новгородского посадника Остромира, и за два с половиной века до "Слова о полку Игореве" среди простых людей на Руси бытовала письменность! Значит, было и обучение письму и чтению, значит, были и книги, бесследно канувшие в Лету...– Серенские раскопки не дали ничего подобного старорязанским кладам или глубинной полноте Райковецкого городища,- продолжает Никольская,- но мы добыли свое, не менее ценное, позволяющее сделать очень важные выводы. Найдено около четырнадцати тысяч предметов! Правда, из них более половины стеклянные браслеты, а также металлические - пластинчатые, витые, плетеные.– Сколько же могло быть жителей в этом городке?– Общая площадь городища шесть гектаров, детинца - менее полугектара. Жителей в Козельске было четыре-пять тысяч, в Серенске от пятисот до тысячи человек, но за стенами и в детинце могли укрыться от врага подгородние.– И все равно, Татьяна Николаевна, в Серенске не могло собраться несколько тысяч женщин, украшенных браслетами.– Вот-вот. И с этим обстоятельством связано первое наше важное открытие! Археологи, оказывается, раскопали следы производства стеклянных украшений, браслетов и перстней, дом ювелира, гончарную печь, сыродутный горн, нашли шлаки цветных металлов, отходы и полуфабрикаты, медные матрицы, около пятидесяти литейных форм для браслетов, перстней, колец, крестиков... Это был город металлургов, гончаров, ювелиров!– Вперемежку - мастерские и жилища, жилища-мастерские, снова мастерские и жилища... Да, за лесами, в безопасной сторонке от больших водных и сухих путей, стоял этот замечательный городок средневековых русских мастеров, вырабатывавший на сбыт разнообразную промышленную продукцию! По Серене она сплавлялась к Жиздре и Оке, расходилась во все концы земли вятичей. Значит, это был также город торговцев?– Да, и с обширными связями,- подтверждает Татьяна Николаевна.– Одна из самых интереснейших находок - особые известняковые формочки для отливки браслетов. Я даже не поверила своим глазам, когда увидела на половинке первой из них едва различимые буквы. А в другой полевой Сезон - обломок той же формы и тоже с буквами. Сложила в целое. Это было почти невероятно! Не знаю, поймете ли вы мое состояние? Еще бы не понять! В 1936 году недалеко от древнейшей киевской Десятинной церкви, погибшей при штурме города ордой, была найдена литейная форма с несколькими непонятными буквами. В 1948 году обнаружилась в земле парная форма, и надпись прочли - это было литейное приспособление некоего мастера Максима. И вот археолог Никольская находит в вятичском городе ремесленников Серенске три литейные формочки с буквами, которые при совмещении дали то же имя! Кто это был - киевлянин или вятич? Работал он постоянно в древней столице Руси или Серенске? Изготовлял ли формы, так сказать, серийно, для продажи, или ездил туда-сюда ставить литейное дело? Где и когда он погиб? Мы ничего этого не знаем, но три редчайшие археологические находки дали нам имя средневекового русского мастера и засвидетельствовали связи между маленьким городком Серенском, затерянным в вятичских лесах, и самим стольным Киевом!– Серенские литейные формы дали еще несколько археологических сенсаций,говорит Татьяна Николаевна. Да, это так. Найдена форма с изображением человеческого лица-значит, серенские мастера отливали барельефы-портреты! Интересно, что на оборотной стороне каменной формы изображен княжеский знак - трезубец, сокол. Точно такой, как на плинфах знаменитого черниговского храма Параскевы Пятницы... И еще несколько слов об одной исключительно важной серенской находке, своеобразно, неоспоримо, материально подкрепляющей некоторые особенности "Слова" и, в частности, в какой-то мере его подлинность. Боже, сколько было истрачено слов, чтобы объяснить и оправдать языческое мировидение автора! Да одно это отличительное свойство, говорящее, по выражению Пушкина, "о духе древности" великого произведения, исключает позднейшую подделку! И вот для тех последних скептиков, кто еще стоит - качается на том, будто на переломе XII-XIII веков на Руси уже не должно бы вроде быть рецидивов язычества. и, следовательно, явления самого "Слова", я с удовольствием и удовлетворением сообщу о серенском открытии: Т. Н. Никольской в прахе погибшего города найдена литейная форма, изображающая сцену языческих русалий. Вспоминая, что в 1113 году именно у Серенска был убит язычниками киевский миссионер Кукша, рассматриваю снимок этого изделия XIII века. Динамичные контуры трех женщин, вырезанные уверенной рукой. Одна, запрокинув голову, пьет из кубка, другая играет на музыкальном инструменте, третья зашлась в бесовской пляске. Драгоценнейшая, редчайшая находка! Если у нас нет абсолютно никаких доказательств, что "Слово о полку Игореве" исполнялось или читалось при жизни его героев и автора, отчаянно смело и кощунственно возродившего в тогдашней литературе, а значит в сознании современников, память о языческих богах и верованиях, то сцена русалии, отлитая по этой серенской форме, тайно или явно распространялась по Руси уже после создания поэмы. Слава археологии!– Татьяна Николаевна,- продолжаю я разговор, до сути коего, чрезвычайно интересной и нужной мне, мы пока не добрались; подхожу со стороны и вроде бы издалека: - При том, гозоря по-современному, промышленном потенциале, что имел Серснск, и навыках его мастеров не делали ли там оружия?– По количеству, характеру, расположению и сочетанию находок можно с уверенностью утверждать, что Серенск также и город оружейников. Знаете, сбыт этого товара во все времена был гарантирован...– А что за находки?– Ну, прежде всего кузнечные горны, специальный инструмент - кувалды, наковальни, а также отходы и полуфабрикаты изделий. Во-вторых, огромное количество археологически сохранившегося, легко опознаваемого оружия и средств защиты воинов... При неполном раскопе Серенска найдено сто двадцать три каленых наконечника стрел, шесть наконечников копий, сабля, сабельные ножны, мечи, железные кистени, бронзовая булава, восемь обрывков кольчуг, пятьдесят девять пластин от брони.– Есть и вполне сенсационная находка,- говорит мне Татьяна Николаевна.– Что вы имеете в виду?– спрашиваю.– Железная личина, - торжественно произносит Никольская, и я вздрагиваю.– Кованая защитная маска, почти точно повторяющая черты лица воина. Вздрагиваю потому, что до этого разговора успел уже написать о "железных воинах" на козельских стенах, допустив, что если в далеком залесном Вщиже, раскопанном академиком Б. А. Рыбаковым, обнаружилась "личина", то в такой стратегически важной крепости, как Козельск, они тоже должны бы быть на вооружении! И вот оно, подтверждение,- в Серенске, ремесленной и оружейной мастерской Козельского удельного княжества, найдена железная маска! Их пока всего несколько экземпляров в распоряжении ученых, но надо учесть, какая еще лежит перед нами археологическая целина. Между прочим, на вооружении западных рыцарей "личин" в то время не было, они надевали на головы цилиндрические ведра с прорезями для глаз. "Ведра" эти были тяжелы, громоздки, сужали обзор... Подвожу разговор к наиболее важному для меня: - В вашей краткой специальной публикации о раскопках Серенска гибель города не датирована...– Это время нашествия орды, чему в археологическом материале нашлось бесспорное доказательство. Десятая часть наконечников стрел - по классификации знатоков средневекового оружия - монгольские так называемые "срезни". Они откованы грубо, наспех и даже несколько напоминают каракорумскне.– Необыкновенно интересно!– продолжил я тему.– Конечно, радиокарбонный метод не может уловить разницу в год-два, но нет ли других способов определить, когда погиб Серенск-в 1238 или 1239-1240 годах?– В летописях о взятии Серенска нет ничего - ни в наших, ни у Рашид-ад-Дина, ни в монгольских или китайских источниках. А для вас эта разница в один-два года имеет значение?– Да!– откликнулся я.– Очень важное.– Не знаю, как вам помочь. У меня были другие задачи.– Ну, а если представить общую картину гибели Серенска? Ров там не был слишком трудным препятствием, это не Козельск. И осадных орудий для низких стен, очевидно, не потребовалось. Да и тащить их через лесное бездорожье дело нереальное. И налет был достаточно внезапным, хотя вполне возможно, что сторожа и предупредили город за несколько часов до штурма. Професспональные воины, взявшие до этого столько сильно укрепленных городов, очевидно, по арканам и лестницам, сделанным на скорую руку, пошли на общий яростный штурм и, овладев в нескольких местах стеной, ворвались в город. Может, даже среди ночи...– При раскопках детинца мы, между прочим, обнаружили одну археологическую загадку.– Что именно?– Невероятное количество горелого зерна. Я онемел.– Понимаете, ну просто - сплошное зерно!– восклицает Татьяна Николаевна.– Толстый слой. Везде! Давали на исследование специалистам. Рожь, мягкая пшеница. Конечно, город ремесленников обменивал свои изделия на сельскохозяйственные продукты, выращенные на примыкающем распаханном водоразделе, но не ясно, почему перед гибелью Серенска столько зерна оказалось в его детинце,- аналогов этому нигде нет! Один найденный в детинце нож, облепленный горелыми зернами, я так и оставила... Она продолжала говорить, а я слушал и не мог произнести ни слова... Будто из-за стены голос: - Быть может, это был свежий осенний урожаи, но почему он оказался в детинце в таком количестве?– Нет, - прихожу я в себя.– Дело было весной.– Вы так думаете?– В апреле 1238 года, - уточняю я.– Когда часть орды стояла у Козельска. Степным воинам, прошедшим с боями тысячу километров по зимним дорогам, ничего не стоило в любое время года преодолеть водоразделом каких-то сорок верст - это два-три дневных перехода на истощенных конях, если выбирать сухие и малолесные места. Остаткам орды в тот момент позарез нужно было зерно! И еще три обстоятельства исключают гибель Серенска во время второго набега на Русь: 1. В 1239-1240 годах орда шла хлебородными и густонаселенными южными землями, не нуждаясь в фураже. 2. Даже Переяславль, Киев и Чернигов были попутными пунктами в далеком западном походе, не говоря о других небольших попутных городах. Было бы абсурдным отклоняться далеко на лесной север ради какого-то крохотного ремесленного Серенска, если полководцев орды не соблазнил ни Брянск, ни Любеч, ни даже древний богатый Смоленск, где только каменных церквей, наполненных драгоценной утварью, стояло к тому времени около двадцати. 3. Субудай и Бурундай, Бату и Кадан, некоторые сотники, тысяцкие и рядовые участники второго западного похода прекрасно помнили, что весь водораздел за Жиздрой с его двумя городами - Козельском и Серенском - они превратили в мертвую пустыню; там не было ни жилищ, ни скота, ни зерна, ни людей.– Да, вы знаете,- задумчиво произносит Никольская,- при раскопках Серенска мы на каждом шагу обнаруживали человеческие скелеты. Поврежденные огнем и совсем целые, женские и детские в том числе. Ох, много! В бывших погребах и подвалах жилищ, в мастерских, постройках детинца... Наверное, задохнулись дымом, погибли в пламени... Может, жители этого средневекового рабочего городка защищались до последней возможности и, поняв, что гибель неизбежна, сожгли себя вместе с зерном?
Любознательный Читатель. Ну, знаете, это уж, наверное, из области чистой фантастики!– Почему же? Те времена доподлинно знают также... Стоял в Азербайджане богатейший город Ганджа. Прорвавшаяся из Персии орда обложила в 1235 году этот город и взяла приступом. Армянский летописец Киракос пишет; "Тогда жители, видя город во власти неприятеля, частью сожгли себя вместе со своими жилищами, чтобы не попасть в руки неприятелей, частью сожгли все, что можно было сжечь, и остались только сами", но враги "перерезали всех жителей, не различая ни мужчин, ни женщин, ни детей". Возможно, так было и в Серенске. С нетерпением ждал я окончания летнего археологического сезона 1980 года: что нового найдет Т. Н. Никольская, продолжающая раскоп Серенска? Быть может, новые "срезни", меч или целую сохранившуюся в золе кольчугу, наполненную костями безвестного русского воина? Не каждый читатель, верно, знает, что это простое защитное средство было чудом средневекового мастерства. Полная кольчуга делалась из многих тысяч мелких колечек, и подобное стальное одеяние было найдено однажды на Куликовом поле. А для тех, кто пока совсем лишен уважительного интереса к родной старине, я кратко сообщу об одном ювелирном чуде - тверских колтах, сработанных на Руси задолго до нашествия восточных орд. Слово "колты" - старинное, и его трудно сыскать в современных словарях; означает оно ушные подвески, женские серьги. Представьте себе кольцо с полукружием внизу, к которому припаяно шесть миниатюрных серебряных конусов. На каждый конус напаяны колечки диаметром чуть поболе полумиллиметра из проволоки толщиной в две десятые миллиметра. И вот в каждом из тысяч этих кольцевых гнездышек сидит крохотное зернышко серебра диаметром в четыре сотых сантиметра! Размеры эти установлены специальной современной микрофотосъемкой, и я не понимаю, попросту отказываюсь понимать, каким образом мастер почти тысячу лет назад мог без микроскопа или хотя бы сильнейшей линзы проделать такую тончайшую, поражающую воображение работу!.. Звездчатые эти колты дивно искрили, переливались, сияли, играли при легчайшем повороте головы тверской модницы. Волшебное творение средневекового русского ювелира чудом дошло до наших дней - его сохранила земля, и им сегодня можно полюбоваться в ленинградском Русском музее. И другие изделия средневековых ювелиров поражают воображение-серебряные, например, так называемые лунницы с резнью. Представьте себе миниатюрную вещицу, на которую плотно, рядочками напаяно 2250 мельчайших серебряных зерен, каждое из которых в 5-6 раз меньше булавочной головки. А в Государственном Историческом музее в Москве хранится оправа с крестовидной прорезью, которую специалисты считают верхом совершенства средневековой русской ювелирной техники. Вот что о ней пишет Б. А. Рыбаков: "Между двенадцатью камнями, оправленными в золото, мастер устроил целый цветник из миниатюрных золотых цветов, посаженных на спиральные пружинки в 4-5 витков, припаянных только одним концом к пластинке. Спиральные стебельки были сделаны из рубчатой золотой проволоки. Цветы имеют по пять тщателыю сделанных лепестков, фигурно вырезанных и припаянные к пестику. На пространстве в 0,25 кв. см рязанский мастер ухитрился посадить от 7 до 10 золотых цветов, которые колыхались на своих спиральных стеблях на уровне лиловых самоцветов". Нет, не могу себе представить, как такое можно сделать без микроскопа! Не знаю, делали ли серенские мастера нечто подобное, - пока такого не найдено, но вполне возможно, что, кроме товаров, так сказать, широкого потребления, вятичские ювелиры мастерили изделия и высшего запроса.– В этом сезоне я ничего сверхнеобычного пе нашла, - говорит мне Татьяна Николаевна.– Однако есть кое-что новенькое, помогающее подсветить историю...– Что именно?– Бронзовый замочек так называемого херсонесского типа в виде лошадки, рукоять меча, три креста - энколпиона, то есть сделанные из двух половинок миниатюрные складни с полостью. А в глубоком подвале на краю детинца обнаружена серенская архаичная керамика, но вам это, наверное, неинтересно.– Каким временем определена?– Началом одиннадцатого.– Так это же для меня самое важное!– обрадовался я.– Ведь если в Серенске производилась гончарная керамика в начале XI века, то это дочернее поселение образовалось, вероятно, позже своей "метрополии", то есть Козельска.– Вполне возможно. Подтверждения, однако, надо искать в Козельске... И в подвале том, знаете, опять останки людей. И всюду - зерно! Скелеты буквально засыпаны зерном! Пшеница и рожь... Под конец беседы с Татьяной Николаевной Никольской попросил я подарить мне одно горелое зернышко из Серенска.– Зачем?– Положу в прозрачную коробочку и поставлю на стол. Через некоторое время я получил небольшую бандероль; в ней были обгоревшие зерна ржи из серенского раскопа № 6, пласт 2, кв. 18, произведенного летом 1980 года. Склеил я из этих зерен что-то отдаленно напоминающее семилопастные вятичские височные подвески, положил в овальную коробочку с эмалевой крышкой, на которой изображен Дмитрий Донской. Зерна урожая 1237 года видны сквозь решетчатый орнамент этого изделия, выпущенного к 600-летию Куликовской битвы.
34
Снова брожу над речными кручами Жиздры, по гребням оплывших валов, над глубоким, заросшим бурьяном рвом. С высшей точки мыса видна Оптина пустынь в золотом осеннем обрамлении, колоколенка Нижних Прысков, дорога на Серенск... Вглядываюсь мысленно в далекие дали времен, ратных и мирных. Возносится надо всем и все освящает семинедельная оборона города, слава и гордость русского средневековья! И совсем будто недавно побывали здесь Жуковский и Гоголь, Апухтин и Алексей Толстой, братья Киреевские и Тургенев, Аполлон Майков и Афанасий Фет, Федор Достоевский и Лев Толстой, а в наши, можно сказать, дни - воин и писатель Дмитрий Фурманов, писатель-поэт Михаил Пришвин, великий ваятель Сергей Коненков... Каждый из них жил своими страстями, служа своей эпохе, но, наверное, каждый думал в Козельске об истории, о тайне маленького великого городка, затаившейся в глуби веков. Может, частично именно потому, что время надежно сокрыло эту тайну, никто из них ни слова, ни строки нe написал о давнем подвиге предков? И все-таки в необъятной русской литературе, если хорошо поискать, можно найти поэтические и прозаические интерпретации необыкновенного ратного события 1238 года. Жил на свете такой поэт и прозаик Александр Степанов, отец знаменитого карикатуриста "Искры" Николая Степанова. Выпускник Благородного пансиона при Московском университете, офицер штаба Суворова и участник альпийского похода, позже написавший огромную-в двести с лишним страниц - патриотическую поэму "Суворов". Был первым красноярским губернатором, покровительствовал декабристам. Выпустил двухтомный научный труд о своей губернии, романы "Постоялый двор" и "Тайна", посвященный, однако, не тайне Козельской обороны. Доживал свои дни Александр Степанов неподалеку от Козельска, в селе Троицком, куда я тоже не смог проехать, хотя так хотелось побывать у его могилы, пока она не исчезла совсем. Храню много лет снимок ее, дошедший до меня кружным путем, из Сибири,- обитый со всех сторон кусок черного мрамора с буквами, по которым уже не узнать, кто упокоился под этим донельзя изуродованным надгробьем... Так вот, есть у Александра Степанова поэма, где описывается вече козельцев и их последнее сражение:
Природа думает спокойно Под черным пологом уснуть. Лишь осажденные сомкнуть Не думают очей и стройно Из града на врагов пошли;
Оставили тихонько гору, Приблизились без шума к бору, Батыя сонным обрели И ринулись к врагам, Как брошены каменья В покрыто поле саранчи. Ударил час сраженья!
Все было, однако, не так в реальности, но мужество и порыв земляков поэта угаданы верно. Много позже другой малоизвестный русский поэт Александр Навроцкий, умерший незадолго до революции, написал поэму "Злой город". Седой старик говорит на вече: