Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Интервьюер: А вот после того как вы вернулись уже, после войны, когда уже казалось, что начиналась мирная жизнь, не было ощущения, что готовится новая война? Как вот… у вас по ощущениям?

Информант: Нет. Люди просто приходили… у всех была такая надежда вот, что что-то вообще в жизни так изменится, что как было — даже вот этот страх, который был, аресты, там вот до войны же это все было, вот, 37-й год, 38-й.

Интервьюер: И у вас было?

Информант: И у нас было, да. Двух… маминого брата забрали и тети Лелиного мужа. И они вернулись уже как бы с амнистией, уже из Сибири, там, с Дальнего Востока, где-то… Один был, дядя Юра, он же ЛИИЖТ кончал, и он строил дороги там. Главным инженером он там работал. Вот. И жена его, тетя Таня, туда ездила, жила там с ним какое-то время. Вот. А второй был хозяйственный работник где-то в парторганизации здесь, ну, в общем, такой. И кто-то сказал, что вроде он анекдот какой-то рассказали. В компании. Ну там достаточно было словесного доноса и все. И их забрали. И бабушка от этого умерла, потому что она ходила как бы к ним на свидание, не разрешали свидание там все это, в общем. Она заболела и умерла тоже, перед войной как раз они… и умерла, наверное, в 39-м году. Вот. Хоронили ее. А они так вот вернулись уже в 50-х годах где-то, когда вот была вот эта снята, все, все это, в общем. Требовали от них признаний всяких. Они ничего не подписывали, вот. И так…

Интервьюер: Когда после войны или во время войны, открываться, стали открываться первые выставки о блокаде, музей в Соляном переулке?

Информант: В блокаду нет. Это же… музей блокадный открылся после, после войны же все это было.

Интервьюер: Экспозиция

в 44-м году, первая экспозиция. Потом здесь, в Соляном переулке в 45-м году

Информант: А, это уже да, нет, мы туда еще не ходили. Не ходили, не ходили. Хотя ведь я говорю, много было и вещей, таких вот.

Интервьюер: А ВЫ Сохраняли ИХ, ЧТО ЛИ?

Информант: Было, да. А потом вот уже переезды все эти. То один там капитальный ремонт, переехали, то в другое место переехали, то еще куда-то. Многое, в общем, терялось в процессе этого. Ой, Танечка, я интересно расскажу, когда мы жили напротив цирка, в этом вот, мансардах-то там, там же было как. Ну вот кто, значит, с капитального ремонта переезжал туда, переезжали, а там жили студенты. Вместо общежития, не было для всех и там очень много было комнат, наверное, комнаты четыре или пять, и там жили студенты. Ребята такие хорошие. И вот они же жили на стипендию, естественно, тоже кушать хотелось и все, а у нас квартир там как бы много было, у них когда кончались деньги, они открывали, значит, комнату, садились на пороге, играли на гитаре и пели. И мы им все что-то несли покушать. Вот это вот я помню. Вот. То есть вот жили мы дружно, несмотря на все эти самые, не было никаких подлостей, ничего вот в своей жизни я ничего этого не помню, не знаю, потому что все очень как-то старались помогать друг другу. Вот даже и все тяжело жили — и все равно. Все равно все помогали. Даже праздники у нас после войны, вот мы жили когда на Чехова, все справляли на кухне этой. Всей квартирой. Пекли. Кто что делал. Ну вот так как-то. Все дружно. И эта традиция сохранялась очень долго. И вообще, даже потом вот многие на пенсию уходили, пенсии были очень маленькие, там сто с чем-то… то есть, ну я не знаю даже, да, 130 рублей как-то там, 150 рублей. Очень маленькие. Заплати за квартиру там за все, оставалась… то есть люди жили впроголодь и на пенсии. Ну и мы старались тоже как-то помогать друг другу. Знаете, такого человека навещали, привозили там ему картошечки, селедочки, там еще чего-нибудь. Человек так вот, ну, в общем, я говорю, была такая взаимовыручка все-таки. И все время наши, вот оставшиеся в живых родственники, всегда помогали друг другу. Всегда. И были очень дружные мы, ребята, все вот. Я одна сестра была, все были братья. Вот. И обязательно, любой день рождения, все собирались. Все взрослые и дети. Ну вот. И потом уже взрослые как-то уже там старенькие стали, дети все собирались. Ну потом переженились, уже все как-то так вот все. Это уже немножечко стали ходить… но все равно собрались. Собрались. И вот этот Виталик, вот младший, художник [135] , вот. Ну о нем, его многие знают. Вот особенно, он даже, вот эта выставка на Охте была, семерых, что ли [136] … Семь художников там было таких, там, значит, Ватенин был, Егошин, Крестовский, (…) [137] еще женщина. В общем, театральный художник был, короче говоря. Вот эту выставку там ругали, ругали и ругали, и вот с этой выставки все началось. Вот там его акварели были, конечно, замечательные акварели у него. Потом посмотрите. И это… в общем, мы ходили вот, мы жили этим. Выставки, театр, в кино ходили. Тогда, чтобы попасть в кино, надо было попасть в «Октябрь» на Невском, или в «Колизей», или в «Аврору» вот. То есть надо было… или в «Титан», надо было отстоять такую очередь и зимой. Стояли люди. Вот. Так вот до Литейного по Невскому, потом по Литейному вот очередь была почти до Куйбышевской больницы. В несколько рядов. Все стояли, ничего. А билет покупали — все такие счастливые. Идешь, на следующий день могли даже купить билет. Потому что на этот-то, конечно, уже не было, кончались. Продавали на следующий. Вот. И когда идешь уже домой, к тебе: «Лишнего билетика нет? Лишнего билетика нет?» И в театр точно так же. То есть люди вот жили этим. Как там. Собирались. Покушать там соберешь что-то, а дети особенно, в школу я бегала после войны в этих — были такие туфельки парусиновые черненькие, лодочки. Вот, мы их называли прюнелевые или плюнелевые, что-то я уже не помню, ну в общем. И зимой, и в школу бегали так. Ничего. А потом как-то мне… Давали потому что ордера очень редко. Там, на обувь, на что-то. Один дадут на семью. А кто, что. Мне как-то достались от брата, ему не подошли это, ботинки мальчишеские. Я ходила в школу в мальчишеских ботинках и очень была счастлива. (Смеется.) (Нрзб.) Ну, в общем, я — ботинки.

135

Вырезана фамилия брата.

136

Исключено имя и фамилия брата информанта.

137

Информантка имеет в виду состоявшуюся в 1972 году выставку группы ленинградских художников «Одиннадцать», в которую входили живописцы Е. Антипова, 3. Аршакуни, В. Ватенин, Г. Егошин, Я. Крестовский, В. Рахина, В. Тетерин, Л. Ткаченко, В. Тюленев, Б. Шаманов и скульптор К. Симун.

Интервьюер: А вот заговорили о кино, а вы помните, много ли было фильмов о блокаде и смотрели ли вы эти фильмы? Как вы на них реагировали?

Информант: Тогда было… Тогда было очень много фильмов, но про войну не очень много было фильмов. Не очень. Это все пошло уже позже. Уже в 50-е там где-то годы, вот. Даже «Жила-была девочка» [138] в конце 40-х, наверное, это был фильм. Потому что в то время люди уже некоторые, некоторые уже жили же хорошо, уже многие оставались, что греха таить, в городе. Квартиры открытые все. Некоторые так ходили, некоторые… Ведь меняли хлеб на что-то, на вещи, на золото, на какие-то драгоценности. А вот если мы уж уезжали, рояль… мебель никому не нужна была как бы, а рояль вот за пол-литра вот этого спирта или водки, а потом поменяли на хлеб. Как-то вот так вот. А другие этим пользовались. Вот. (Звонит телефон.) Вот. В общем, вот так вот все. Очень было трудно. Были фильмы у нас, очень много было фильмов трофейных. Вот трофейных. И тогда люди соскучились во время войны, ничего же не было, ни кино и театры… Хотя, я помню, в блокаду как-то под Новый год, по-моему, была елка в театре Музкомедии [139] . Вот. На Итальянской теперь. И там давали что-то нам, ребятишкам, какие-то гостинцы, какие-то, что-то вкусненькое давали. Вот это я запомнила, один раз было. Вот такой, как бы подарочки. А так не было. И после войны люди, конечно, потянулись, хотелось что-то вот такого приятного, посмотреть вот трофейные фильмы эти, все мы фильмы смотрели. И наши фильмы потом были, цветных еще не было фильмов. Цветные появились позже. Ну вот. Но мы, конечно, переживали, плакали всегда, когда вот смотрели вот эти… ревели. Я же до сих пор, когда по телевизору иногда передают вот эти, я не могу, у меня слезы катятся, не могу смотреть. Потому что когда это пережил, то воспринимаешь это через все пережитое, а не просто когда со стороны. Потому что я помню, когда я второй раз смотрела «Жила-была девочка» фильм, сидели мы с мамой, мы с ней рыдали, мы не могли с ней сдержаться. Мы сдерживались, но… А сзади кто-то смеялся. Кому-то это было весело, смешно. Хотя нам это было непонятно. Но мы не озлоблялись, ничего, (нрзб.) просто. А так, все по-разному, конечно, реагируют. Кто-то, может, и неплохо жил. Было и такое.

138

«Жила-была девочка» — художественный фильм. Союздетфильм. 1944 год. Реж. Виктор Эйсымонт.

139

В канун нового, 1942 года городскими властями были организованы детские елки, на которых побывало более 49 тысяч блокадных детей. Коллектив Театра музыкальной комедии, работавший в то время в помещениях Академического театра драмы им. А. С. Пушкина, устроил общегородскую новогоднюю елку 6 января 1942 года (см.: Селиванов 2002: 62).

Интервьюер: А все фильмы о блокаде казались вам отражающими реальность?

Информант: Ну не все. Вот «Жила-была девочка». Фильм «Блокада» [140] , он тоже, но там… там это вот «Жила-была девочка» я воспринимала это… это как вот жизнь. Как жизнь. Потом фильмы были, представлялось, что это уже было как бы это произведение литературное, как бы это художественный фильм, хотя там, конечно, моментами-то было все натуральное, все это так. Ну вот этот фильм вот «Жила-была девочка», это да. Вот это я воспринимала, это просто вот как отрывок из жизни, вот как будто мы опять попали туда. Вот. Настоящих фильмов про войну… тогда ведь было трудно, наверное, снять правдивый фильм. Потому что цензура была, потом что можно, что нельзя — вырезалось же многое. Может быть, человек и хотел что-то сделать такое, а не позволялось. Вот. Тогда как-то считалось, что это неправильно, нельзя. Нельзя опять травмировать людей, нельзя там что вот, как было тяжело и все. Было так. А людям нужна была правда. А потом, когда люди поняли, что ничего в жизни не меняется, все приуныли и запили. Вот тогда и начался запой. До войны не было вот этого пьянства, не было этого. И даже после войны пришли люди с фронта, конечно, они срывались, там, были нервные, все это. Но держались как-то. Еще какая-то надежда была. А когда надежда эта пропала, мужчины, я говорю про них в основном, они не выдержали, и вот все вот пошло вот это. И не от того, что, как преподносится теперь, что, мол, русские на Руси, вообще все это, только вот это и существует — и все. Ничего подобного! Вот. Не было этого! Это от безысходности. Отчего это? Даже люди, вот самые страшные пьяницы, конечно, вот и перестройка, и все это — опять людям как бы перекрывают дыхание, да? И человек, он должен как-то освободиться от этого состояния, и они вот там через этого и освобождаются. А потом уже йот этого не освободиться. Вот. Так что даже я и не виню, хотя и противно, всегда это ненавидела, вот это пьянство, мат, я вот до сих… прожила семьдесят один год, я не могу матом выругаться. (Смеется.) Я удивлялась, как это девочки (смеется) там стоят и ругаются вовсю. И как бы это, бравирует этим. Идут там, или пьют там, или вообще — у меня это в голове не укладывалось, я обходила это все. Не слышать и не видеть, чтобы эти… Вот. Конечно, эти жестче стали вот, и дети жестче стали. Ну вот. Потому что у них… как раз они попали в такой период вот страшный такой для них. У них… не заложено, наверное, нравственность, такое, нравственный корень какой-то, стрежень, на котором человек может держаться и не сломаться. Вот. То, что было у нас. Потому что в нас это было… Это чувствовалось во всех, даже вот как-то, не знаю, чем объяснить. Но, видимо, мы в своем раннем детстве — ведь недаром говорят, что ребенок вот, что вложено в него лет до пяти, до семи, допустим, он этим и живет всю жизнь. Если что-то в нем заложено такое, его не сломать, он может держаться. А если нет, то такой… неплохой, но он и ломается. Вот. А потом, конечно, родители вот в таком положении оказались и пьющие. Рождается ребенок, в такой обстановке растет, вот. Правда, и в таких, у таких родителей дети бывали и непьющие, и вообще выбивались в люди, и старались, у них цель какая-то в жизни: не быть похожими. Это тоже редко. В общем, конечно.

140

Имеется в виду художественный фильм режиссера М. Ершова «Блокада», снятый по роману А. Чаковского «Блокада» (часть 1, «Лужский рубеж» и «Пулковский меридиан», Ленфильм, 1974; часть 2, «Операция „Искра“», Ленфильм, 1978).

Интервьюер: А книги о блокаде вы покупали, как-то интересовались?

Информант: Да.

Интервьюер: Вот что вам запомнилось, может быть?

Информант: Ну вот «Блокада» Чаковского, Чаковского. (Смеется.) Ну вот. Потом, вообще, такие вот, Симонов, там. Вообще, эти военные писатели читать, читать мы… люди очень много читали тогда, наше поколение.

Интервьюер: А обсуждались эти книги?

Информант: Между собой, на кухне, естественно.

Интервьюер: А не смущало, что там не до конца или не все говорили?

Информант: Так мы понимали, почему это. Понимали. Все равно вот это нам даже не мешало радоваться. Вот. И дружить и как-то, вот до сих пор, я говорю, у меня есть такие вот школьные… еще подружка осталась одна, правда, уже умерли там многие, с кем встречались. С пятого класса мы с ней. Сидели на одной парте. До сих пор так встречаемся, общаемся. Вот. Потому что, может быть, даже не все, а по жизни так сложилось, там, не одинаково, конечно, у всех по-разному, там, ну вот, а все равно… Одно время мы даже как-то потерялись, вот здесь и не встречались какое-то время, а потом вот что-то, какой-то в сердце червячок — вот все время думаешь, знаешь, ностальгия какая-то. Как, наверное, у эмигрантов по (смеется) России, так у тебя вот так о детстве, о своих, вот о детских так друзьях, там все, снова стали встречаться. Да. Потому что понимаем, что это, в общем-то, главное. Наверное. Главное, не подличать, главное, друзей не терять, как-то этим держишься. Вот.

Интервьюер: А когда открывались блокадные мемориалы, вы бывали на них? Вас приглашали? Или сами?

Информант: Да нет. Сами так вот ездили. И причем, да, и в это, на площадь Победы и на Пискаревку, это, сам приедешь, и я люблю приезжать одна. Ни когда вот это официоз, вот этот, все, потому что я посмотрю по телевизору, наревусь здесь. (Смеется.) Думаю, сама поеду. Вот так как-то.

Интервьюер: Вы стараетесь в тот же день съездить, ну или там…?

Информант: Ну и не всегда даже в тот получается. Все равно помнишь. Конечно, все это помнишь. Вспоминаешь. Все это в памяти. Вот.

Интервьюер: А вы помните то время, когда вас стали называть блокадницей?

Информант: Блокадницей? Мы… у нас сначала были как бы блокадники те, кто — сейчас скажу, это не выдавали еще ни удостоверений, ни значков, ничего — те, кто работал на оборонных работах, рыли, вот, окопы. Ну, примерно, кому было там лет по шестнадцать, по семнадцать, вот так вот. Кто работали, вот. И вот так эти были. Считалось, они блокадники. Родители, во всяком случае, или старшее поколение, постарше нас. Вот. А потом, когда уже заговорили вот об удостоверении, а у них уже были удостоверения, нас вот эти, именно, как бы они приравнивались вот как бы не к военнослужащим еще, не к воевавшим, но уже вот блокадники. А потом, когда зашла речь… что их становилось все меньше и меньше, потому что я удостоверение получила в 90-м году. Вот это, блокадное. Жителя блокадного Ленинграда. Потому что дети… вот нас тогда… документы надо было, что ты вот жил здесь, ну вот. Причем, когда жили у тети Кати, у нее домовая книга была, это же частный дом, да? Частный сектор, они сразу сказали, у них ничего в архиве нет, не сохранилось. Там сгорело, там где там что, вообще. Вот. Нет. Вот. И потому что я-то пошла в этот архив центральный наш, на Исаакиевской там [141] . Там сказали: нет, у нас таких нет. Бабушкины документы, то, что бабушка у нас венчалась с дедушкой в Знаменской церкви, это есть, это я могла. Мама получала, значит, а о том, что вот… И дети там крестились, все это было. А нас — то, что мы жили там, — этого не было. Причем дети вообще не учитывались. Учитывались в основном работающие, тем, кому выдавались работающие карточки. Там учет велся. Четко был совершенно. Так как мама не работала, отец-то был на фронте был, значит, это, вот. То нас как бы и вообще не существовало. Единственно, что когда вот в эвакуации-то мы поехали, оказывается, документы в этом, в райисполкоме Володарского района, то есть Невского района, у них сохранялся архив этот. И вот там тогда я могла это… Мне вот тогда и сказали, что: где вы жили, там вот, когда вы эвакуировались? Я говорю: ну мы, в общем-то, почти год прожили. Мы в блокаде — потому что мы в конце августа, мы уже уехали, вот, через Ладогу. И, значит, говорит: там должны быть документы. Вот я поехала и действительно получила документы [142] . И мама тогда, значит, получила, и брат получил эти удостоверения, мы все получили. Вот. Значки, удостоверения. Вот. А так…

141

Очевидно, имеются в виду Архивное управление администрации Санкт-Петербурга и Ленинградской области и Российский государственный исторический архив, расположенные по Английской набережной, д. 4, и площади Декабристов, д. 1–3, соответственно.

142

Справку, подтвердившую проживание информантки и ее семьи в Ленинграде во время блокады, по-видимому, выдал Центральный государственный архив Санкт-Петербурга, расположенный на улице Варфоломееской, д. 15.

Поделиться:
Популярные книги

Полковник Империи

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Безумный Макс
Фантастика:
альтернативная история
6.58
рейтинг книги
Полковник Империи

Брачный сезон. Сирота

Свободина Виктория
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.89
рейтинг книги
Брачный сезон. Сирота

Инферно

Кретов Владимир Владимирович
2. Легенда
Фантастика:
фэнтези
8.57
рейтинг книги
Инферно

Темный Охотник

Розальев Андрей
1. КО: Темный охотник
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Охотник

Восьмое правило дворянина

Герда Александр
8. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восьмое правило дворянина

Неудержимый. Книга XI

Боярский Андрей
11. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XI

Я — Легион

Злобин Михаил
3. О чем молчат могилы
Фантастика:
боевая фантастика
7.88
рейтинг книги
Я — Легион

Попаданка в Измену или замуж за дракона

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.25
рейтинг книги
Попаданка в Измену или замуж за дракона

Ваше Сиятельство 2

Моури Эрли
2. Ваше Сиятельство
Фантастика:
фэнтези
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 2

Смертник из рода Валевских. Книга 1

Маханенко Василий Михайлович
1. Смертник из рода Валевских
Фантастика:
фэнтези
рпг
аниме
5.40
рейтинг книги
Смертник из рода Валевских. Книга 1

Титан империи 6

Артемов Александр Александрович
6. Титан Империи
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Титан империи 6

Цеховик. Книга 1. Отрицание

Ромов Дмитрий
1. Цеховик
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.75
рейтинг книги
Цеховик. Книга 1. Отрицание

Рота Его Величества

Дроздов Анатолий Федорович
Новые герои
Фантастика:
боевая фантастика
8.55
рейтинг книги
Рота Его Величества

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

Марей Соня
1. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Фантастика:
фэнтези
5.50
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор