Память, согревающая сердца

Раззаков Федор Ибатович

– Если бы вы его видели, вы бы плакали тоже, – сказал Володя.

Я плакала и так.

– Вы что-то ему сказали? – спросила я.

– Я просил его жить. Мы уехали, и через пятнадцать минут у него остановилось сердце. Его удалось заставить работать. Но через несколько минут сердце остановилось опять, и больше врачи уже не смогли его запустить. Как будто он ждал нас, чтобы проститься. Он для меня нечто большее, чем друг, он часть меня, и с ним ушла часть меня…»

А вот что рассказал чуть позже Л. Ярмольник: «Последние годы Леня был прикован. Нет, не к кровати, но к дому. Башка работала замечательно, Леня мог ходить минут 30–40, но потом ему обязательно нужно было полчаса полежать. Просто сил не оставалось… Вообще

люди с донорской почкой живут максимум 8—10 лет. Леня прожил в два раза меньше. В его положении любая простуда, любое даже самое легкое заболевание грозило катастрофой. Когда мы узнали, что у Лени двустороннее воспаление легких, конечно, поняли – это трагедия. Его могло спасти только чудо. Но чуда не случилось – произошло отторжение почки. Даже если бы удалось вылечить пневмонию, с новой донорской почкой он бы жить уже не смог. И был бы обречен остаток дней провести на гемодиализе – подключении к искусственной почке. А это мучение невероятное. Физическое для него и душевное для нас, его близких. Может быть, даже большее, чем от его потери. Наверное, так говорить – кощунство. Но, уверен, Ленька, если там на небесах сейчас слышит мои слова, меня поймет».

Прощание с Л. Филатовым прошло 29 октября в столичном Доме кино. Вот как эту траурную церемонию описывали центральные СМИ.

Е. Черных («Комсомольская правда»): «Проститься с Филатовым пришло огромное множество народу. Знаменитости, простые почитатели его таланта. Эльдар Рязанов сказал, что такая очередь к Дому кино была, когда отдавали последний поклон Василию Шукшину. Обменялись рукопожатиями у гроба Николай Губенко и Геннадий Зюганов, обнялись Никита Михалков и Эльдар Рязанов. Было много цветов. Огромный венок из роз – от Владимира Путина. (Когда-то мальчик из Ашхабада Леня Филатов получил путевку в «Артек» за то, что вырастил необыкновенную розу. Вот уж действительно талантлив во всем!) Леонид Ярмольник помог подняться на сцену убитому горем Владимиру Этушу. Тот низко поклонился своему воспитаннику Щукинского училища, жадно жившему, много творившему.

Выступавшие называли Филатова больной совестью нации, камертоном, по которому мы должны проверять себя. И еще много говорили о подвиге Нины Шацкой. Верной жене, любимой женщине, музе Филатова. На много лет она стала сиделкой, няней у постели больного мужа, много раз чудом вытаскивала его из объятий смерти. И продлила жизнь Леонида на целых девять лет. «Я как мужчина выражаю восхищение Ниной», – заявил друг семьи Михаил Горбачев. Его поддержали Николай Губенко, Никита Михалков, Андрей Вознесенский, Леонид Ярмольник…»

Ю. Волосатая, А. Зайцев («Жизнь»): «На сцене Большого зала рядом с гробом посадили родственников и самых близких друзей Филатова. Вдову актера Нину Шацкую бережно поддерживал под руку сын Денис. Рядом с ним, у изголовья гроба, сидел Валерий Золотухин. Все время, пока шла панихида, он почти не поднимал головы. Замер, прощаясь с человеком, с которым его очень многое связывало. И хорошее, и плохое. Женщина, которую они оба очень любили. Сын, которому оба отдали часть души. Театр, которому служили верой и правдой, но оказались на разных подмостках…

Каждый из выступавших говорил слова благодарности Нине Сергеевне. За ее любовь и преданность, которые продлили Леониду Алексеевичу жизнь. А Нина Сергеевна не отрываясь смотрела на своего любимого Леню и, казалось, даже не слышала соболезнований. В какой-то момент ей стало совсем плохо. Сын и друзья покойного мужа подхватили ее под руки и увели за кулисы. Дежуривший на панихиде врач дал ей успокоительное…

Когда панихида подошла к концу, все встали. Траурную тишину разорвали громовые аплодисменты. Великому актеру аплодировали в последний раз.

Вдоль аллеи, ведущей к могиле Филатова на Ваганьковском кладбище, выстроились солдаты почетного караула. Под залпы салюта и гимн России гроб с телом актера опустили

в землю. Нина Шацкая первой бросила горсть земли в могилу и, отойдя в сторону, смотрела, как на свежий холмик ложатся охапки цветов.

– А ведь Леня знал, предчувствовал, что скоро уйдет, – рассказал «Жизни» друг Леонида Филатова Борис Галкин. – Примерно за месяц до болезни мы с ним встречались, говорили о жизни, о моих ролях, о его книгах. И вдруг он замолчал на минуту, а потом сказал: «Мне ведь немного осталось. Скоро я уйду…»

ФИЛИППОВ Роман

ФИЛИППОВ Роман (актер театра, кино: «Зеленый фургон» (1959; Федя Бык), «Девчата» (1962; Вася Зайцев), «Три толстяка» (бунтовщик Просперо), «Город мастеров» (оба – 1966), «Бриллиантовая рука» (1969; Евгений Николаевич Лодыженский из Магадана), «Джентльмены удачи» (уголовный авторитет Никола Питерский), «12 стульев» (поэт Ляпис-Трубецкой), «Старики-разбойники» (грабитель) (все – 1971), «Конец Любавиных» (кузнец Федор), т/ф «Тени исчезают в полдень» (Демид Меньшиков) (оба – 1972), т/ф «Кортик» (1974; Филин), «Любовь земная» (1975; директор цементного завода Батурин), «Судьба» (1978; Батурин), «Баламут» (1979; Федор Парамонов), «В начале славных дел», «Юность Петра» (оба – 1981; Федор Юрьевич Ромодановский), т/ф «Чародеи» (1982; Юлий Цезарович Камнеедов), т/ф «Дети солнца» (1985; дворник Роман), «Борис Годунов» (1986; патриарх), «Вход в лабиринт» (1989; Николай Игнатьевич Беловол), «Действуй, Маня!» (1992), «Маэстро с ниточкой» (1993; спец), «Господа артисты» (губернатор), «Заложники дьявола» (генерал милиции) (оба – 1994) и др.; скончался 18 февраля 1992 года на 57-м году жизни).

Филиппов внешне всегда выглядел здоровым человеком, что было заметно и по ролям, которые он играл в кино. Взять хотя бы знаменитого здоровяка с Колымы из «Бриллиантовой руки» или такого же мощного сибиряка из сериала «Тени исчезают в полдень». На самом деле первый инфаркт случился у Филиппова задолго до этих ролей – в середине 60-х, когда он справил свое 30-летие. А после пятидесяти его здоровье начало сдавать еще стремительнее. Сказались годы напряженной работы в кино и на сцене (он играл в Малом театре), а также вредные привычки вроде курения и выпивки. А тут еще началась горбачевская перестройка, которая добавила лишних нервых потрясений Филиппову. Он был ярым демократом и готов был идти сражаться за лучшую жизнь на баррикады. В результате его сердце стремительно изнашивалось. Вот как об этом вспоминает его жена Екатерина Александровна:

«Все кризисы и болячки страны он воспринимал как свои личные. В августе 91-го мы отдыхали в деревне под Ленинградом, когда начался ГКЧП. Услышав тревожные сообщения по радио, мой муж вскочил и бросился к трассе. Автобусы не ходили, и мы бежали от Комарова до следующей станции. Роме казалось, что он должен приехать в Питер и что-то сделать. Я бежала за ним прямо в домашних тапочках и кричала вслед: «Какое тебе до этого дело?!» За все, что происходило на его глазах, он платил всем своим сердцем: «Что будет со страной? Что будет с театром?..» Уже в Москве его увезли в кардиологию. И после второго приступа посадили на диету: не есть, не пить, не курить. Рома худел мучительно, но по-прежнему шутил: «Скоро сдуюсь до крупных ролей…»

…Мы еще оба преподавали в ГИТИСе. В тот день (17 февраля 1992 года. – Ф.Р.) он пересидел худсовет, а потом прилег на кафедре. Я ушла на занятие: не догадывалась, как ему плохо. А когда вернулась, узнала, что его забрала «Скорая». Мы с дочкой Аней ночью пробились к нему в палату… Он успокаивал нас: «Что ты приехала? Со мной ничего страшного, не выдумывай…» А уже на следующий день его не стало.

Похороны почти не помню… Зал – в нем много известных лиц, но все они слились в одно сплошное пятно… С тех пор я перестала смотреть фильмы с участием Ромы…