Памяти не предав: Памяти не предав. И снова война. Время войны
Шрифт:
– Кристина, что случилось? Пойми, мы работаем вместе, занимаемся одним делом, и мне важно знать.
Но та ее удивила странным вопросом.
– Ира, скажи, тебе нравится мой папа?
Она немного смутилась. О таких вещах как-то не очень принято вот так открыто спрашивать.
– Ну, он хороший человек, прекрасный отец…
– Ладно, зададим вопрос по-другому: ты ведь не хочешь, чтоб он погиб?
Еще одна пауза. Сама тема и постановка вопросов поставили Стрельникову в тупик, но она была математиком, поэтому вывернулась из ситуации.
– Что нужно сделать?
– В течение часа нужно срочно связаться с Берией по телефону, иначе потом будет все кончено.
– Давай доложим по команде, у Трофимова есть такая возможность.
– Нет, сейчас и напрямую, минуя всяких посредников.
Кристина подошла к столу, на котором стоял большой черный телефон без наборного диска, взяла трубку и протянула Стрельниковой.
– Сейчас.
Ирина все еще надеялась, что это шутка, но теперь выбора у нее не было.
В трубке женский голос телефонистки, которые сидели на внутреннем коммутаторе, повторил:
– Коммутатор…. Коммутатор, ну же говорите, коммутатор.
– Девушка, это лейтенант Стрельникова.
– Да, слушаю.
– Нужно срочно связаться с Москвой.
– Вы знаете, что это запрещено. У вас есть начальник.
– Девушка, это очень важно. Нужно срочно связаться с народным комиссаром товарищем Берией, это вопрос жизни и смерти, а Трофимов сейчас в отъезде. Ну пожалуйста. Только никому не говорите. Это очень важно.
В трубке повисла пауза, и слышалось только легкое шипенье. Потом тот же голос, уже с неуверенными нотками, ответил:
– Я попробую.
– Спасибо большое, это очень важно, очень.
Опять в трубке зашуршало, и телефонистка, глубоко вздохнув, ответила:
– Ой, надеюсь…
Она отключилась, а в кабинете повисло тягостное молчание. Стрельникова села на стул, опустила голову и чуть слышно сказала:
– Это все, что я могла сделать.
Кристина села рядом, так же тихо ответила:
– Ира, спасибо, у меня просто нет другого выхода, там люди погибают.
…Сержант НКВД Муровкина сидела на рабочем месте и смотрела на панель коммутатора – перед ней стоял вопрос: «Что делать?» Либо идти к своему руководству, либо выполнять просьбу этой лейтенантши из особой группы. Она знала, что там сидят очень секретные сотрудники, и любые вопросы, намеки, сплетни относительно них пресекались самым жестким образом. По идее, она должна идти к своему начальнику смены доложить, попросить санкции для связи с центральным коммутатором, но тон, которым просили связь, заставил ее не торопиться и действовать по инструкции.
Ее размышления прервал звонок абонента восемнадцать. Это был неприметный пожилой лейтенант, хозяйственник, который занимался снабжением продуктами, завозил дрова и практически ничем не интересовался, просиживая у себя в каморке и попивая чай с двумя своими помощниками, такими же пожилыми дядьками. Максимыч, как его звали за глаза. Звонок от него в это время был несколько удивителен. Муровкина по привычке вставила в гнездо коммутатора разъем и на автомате ответила:
– Коммутатор.
Голос Максимыча был необычно сух и напряжен:
– Муровкина, ты только что разговаривала со Стрельниковой?
– Да.
– Выполняй просьбу лейтенанта.
Тут даже не просьба, а приказ в довольно жесткой форме.
– Так по инструкции…
– Тебе сказано – выполняй. Старшему смены ни слова. Если возникнут вопросы, отправляй ко мне. Понятно?
– Так точно.
– Умница. Главное постарайся побыстрее, у людей проблемы, им нужно помочь.
Отключившись от абонента восемнадцать, Муровкина поразилась самой ситуации и вдруг удивилась: откуда Максимыч мог знать, с кем она разговаривала? Разве только… Она сама испугалась этой мысли. Вот, значит, какие чаи они там гоняют, вот жучары, всех провели. А интересно, а какой настоящий чин у Максимыча, в таком возрасте, должно быть, не ниже полковника? Она в органах служит не первый год, поэтому быстро подавила любопытство и уже смело и без колебаний воткнула разъем в гнездо внешней линии. Ей ответили:
– Финалист-центральный.
– Финалист, это Оксамит, мне нужна Плотина и очень срочно…
Через пятнадцать минут ожидания в кабинете, где стоял компьютер, зазвонил телефон. Стрельникова порывисто вскочила и подняла трубку:
– Слушаю.
– Приемная народного комиссара товарища Берия. Мне передали, что вы по срочному вопросу.
– Да. Это лейтенант Стрельникова с «Усадьбы», мне нужен срочно товарищ народный комиссар.
Ноги у Стрельниковой дрожали от смелости ее поступка, но она старалась не допустить, чтобы дрожь в голосе ее выдала.
– Что это за дело? Оно не может подождать? У товарища народного комиссара идет совещание.
– Это очень важно. Это касается определенных важных гостей.
На том конце провода наступила пауза, и секретарь грозного наркома раздумывал, стоит ли беспокоить начальство.
– Минутку, подождите на линии.
Он отключил на телефоне микрофон, поднял трубку второго аппарата, соединился с внутренним коммутатором и быстро навел справки, откуда действительно идет звонок. Этого ему было достаточно, для того чтобы побеспокоить своего начальника. Берия ответил на звонок сразу.
– Ну, что там у тебя?
– Странный звонок с «Объекта Д».
Берия не думал, сразу сказал коротко: «Давай…»
В трубке зашуршало, и Стрельникова услышала властный голос.
– Слушаю вас.
– Товарищ народный комиссар, это лейтенант Стрельникова, помните, мы недавно встречались?
– Да, помню, что там случилось?
В голосе наркома появились раздраженные нотки.
– С вами хотел пообщаться напрямую один из гостей.
– Хорошо, давайте.
Трубку взяла Кристина и смело спросила:
– Товарищ народный комиссар, мы вам показывали микроволновку, что мы с ней делали?
Пауза.
– Вы что там, с ума посходили? Это и есть ваше дело?
– Это просто вопрос, чтоб проверить, что вы у нас недавно были, или это я разговариваю с другим человеком, это важно.
Берия задумался. Хм. А девочка права.
– Ваш кофе разогревали.
– Правильно.
Берия уже чуть спокойнее спросил:
– Ну, что у вас случилось?
– На нашу базу напали ваши люди. Одна установка уничтожена. На группу майора Кречетова тоже напали ваши люди, пришел сигнал бедствия, и связи больше нет. Хотите об этом поговорить?